В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

В ответ он только блаженно улыбается.

Опять! В третий раз за сегодня!

Я застываю в изумлении, а мой смех всё больше становится нервным.

— Да я, должно быть, умер! Не могу поверить, что бессердечный Роберт Харт, который всю жизнь повторял мне, что женщины — лишь постельные игрушки, а любовь — это ядовитый сорняк, что необходимо выдирать с корнями уже в самом начале, пока он не успел разрастись, превратив нас в жалкие версии себя, сейчас пялится на смазливого подростка влюблённым взглядом. Это невозможно!

— Ты можешь думать всё, что хочешь, Адам, — чеканит отец, реагируя на мой внезапный приступ веселья свойственным ему хладнокровным выражением лица. — Я люблю Камиллу, как никогда в жизни не любил ни одну из женщин, и потому она будет жить со мной.

Теперь я давлюсь не только смехом, но и виски.

— Что ты сказал? — хриплю, стирая с подбородка капли алкоголя.

— Ты знаешь — я дважды не повторяю, — сдержанно произносит он.

— Нет, ты лучше повтори. Мне кажется, я тебя плохо расслышал. Что за бред ты несёшь?

— Я не ждал от тебя понимания.

— Какое понимание? Да и какая, на хрен, любовь? Ты что, заболел?

— Я в полном порядке, — с заметным недовольством заверяет Роберт.

— Я в этом сомневаюсь! Может, тебя опять околдовали? — не сдерживаюсь от болезненного для него вопроса, отчего его косой, испепеляющий взгляд не оставляет от моего безрадостного смеха даже напоминания. — Ты хоть понимаешь, что, если кто-то узнает, ты будешь по уши в дерьме?! — Мой голос предательски сдавливается от возмущения, но я всё ещё удерживаю себя от желания вспылить по полной программе.

— Это мои проблемы. Я разберусь, — равнодушно сообщает он.

— Я тебе уже сказал, что это не только твои проблемы.

— На этом всё, Адам, — резко обрубает разговор он, выводя меня ещё сильнее. — Уверен, ты и так задержался с визитом, а меня ждёт Камилла, чтобы закончить портрет. — И с этими словами он порывается покинуть кабинет.

— Мы не закончили!

— Я — закончил.

— Не смей уходить, мать твою! — грозно произношу я.

— А ты не смей разговаривать со мной в подобном тоне! Не забывай, кто перед тобой стоит.

Стальная твёрдость его голоса, что в детстве повергала в лютый ужас, сейчас лишь вызывает раздражение.

— Я разговариваю с тобой так, как ты того заслуживаешь! Так, как говорю с теми, кто отказывается меня слушать. — Мои слова заставляют его на миг остановиться у дверей. — Я не твой подчинённый. Я твой сын, Роберт. И имею полное право возразить тебе, если вижу, что ты творишь тотальный беспредел! Ты хоть понимаешь, чем это всё может закончиться? Меня совершенно не волнует, если ты проведёшь остаток своих дней в тюрьме, но я не позволю твоему старческому помутнению рассудка ещё больше испортить и так пошатнувшуюся репутацию «Heart Corp». Одумайся, пока твой абсурдный роман с девчонкой не оказался во всех новостях. Избавься от неё и найди себе постарше. Да, чёрт возьми, я вообще не верю, что мне приходится тебе что-то разъяснять. Ты совсем спятил!

На несколько секунд в кабинете воцаряется зловещее молчание. Я не вижу лицо отца, но подсознательно готовлюсь к его негодованию на мою возмутительную дерзость, что он никогда и никому не позволял в общении с собой, но вместо ядерного взрыва слышу совершенно новый, прежде не слыханный мягкий тембр его голоса.

— Я невероятно рад, что тебя настолько сильно заботит будущее нашей… хотя нет… уже полностью твоей компании, но уверяю, что тебе не о чем переживать. Совсем скоро ты всё поймёшь, — таинственно отвечает он, наконец поворачиваясь ко мне лицом, в выражении которого я не вижу ни капли фальшивого спокойствия, что он обычно напускает на себя, желая скрыть шторм своих истинных эмоций.

— Да что с тобой такое? Я тебя не узнаю. — Окончательно сбитый с толку его несвойственной реакцией, я смотрю на него, ожидая услышать хоть какие-то разумные объяснения его новому, до жути умиротворённому состоянию.

— Поверь мне, Адам, со мной впервые в жизни всё так, как надо. До встречи на приёме, — как и всегда коротко кивнув на прощание, Роберт оставляет меня в полном недоумении и с ещё большим количеством вопросов.

С кем бы я сейчас только что ни общался — это, безусловно, был не мой отец. И пусть наши отношения всегда ограничивались исключительно рамками работы, я не успокоюсь, пока не выясню, что с ним происходит.

Чёрт! Будто мне и так дел не хватало!

Но этому придётся подождать.

Сейчас мне крайне важно справиться со всем беспорядком на работе: вычислить виновника поджога на фабрике и заняться организацией постройки новых заводов, чтобы как можно скорее возобновить работу на производстве и попытаться вернуть себе прежних клиентов, пока они окончательно не перешли к конкурентам.

Дни распланированы буквально по минутам, в голове полный хаос из сотен имён, постоянных встреч, финансовых расчётов, технологических разработок и дальнейших планов действий на ближайшие месяцы, но я всё равно найду время для своей гораздо более приятной и желанной цели. Для той, что не отпускает мой ноющий от желания член даже на расстоянии, создавая этим мне ещё больше неудобств в решении моря проблем.

Эта маленькая ведьма всего за несколько минут нашей близости умудрилась глубоко залезть мне под кожу, отравить кровь своим вкусом и запахом и вызвать физическую зависимость. Сейчас у меня в голове не укладывается: как мне хватило сил отпустить её не трахнув?

Она подсадила меня на эффект моей же будоражащей всё нутро силы, а затем оставила ни с чем. И если до этого я просто хотел отыметь её, чтобы доказать в первую очередь самому себе, что ни одной женщине без исключения не под силу устоять передо мной, то теперь мне необходимо заполучить дикарку как спасительную вакцину от вируса, которым она же меня и заразила.

Я уверен, стоит мне только ворваться в дикарку до конца, как окутывающий всё моё тело электрический шёлк моментально исчезнет, а монстр перестанет метаться туда-сюда по клетке, скалясь от неудовлетворения, а получив своё, мгновенно усмирится и заснёт.

Но пока от одних лишь воспоминаний о её жадных губах, тонких пальцах, хаотично блуждающих по моему торсу, и истекающей плоти в моих руках голова вновь идёт кругом, мозг плавится, как при высокой температуре, тело покрывается испариной, а член превращается в твёрдое железо.

Вынимаю телефон и торопливо набираю нужный номер.

— Отправляйся в офис. Буду через час, — приказываю я и, чтобы не слышать крайне надоевший голос Джессики, сразу сбрасываю вызов.

Мне однозначно пора её менять, но лишь на ту, что беспросветно туманит мне разум и мучает тело, в первый раз в жизни заставляя меня терять над собой контроль и желать её до изнеможения.

И нет, я не сошёл с ума, как отец: любовью тут даже не пахнет.

С дикаркой меня одолевает настоящая, всепоглощающая похоть, усиленная не только отражением моей собственной силы, но и эффектом её отказа отдать мне во владение своё соблазнительное тело.

Но я исправлю это.

Я знаю, у неё не хватит сил долго сопротивляться. Просто не сможет. Я пробью её стены, пропитаю каждый миллилитр крови сумасшедшим желанием, отравлю своим собственным ядом под названием «Адам», и тогда лишь моё имя будет срываться с её сладких уст. Вконец измученная болезненной потребностью ощутить меня всем телом, она будет умолять дать ей то, что так жизненно необходимо.

И мне плевать, что в процессе борьбы с ней я буду подыхать от мучительной ломки. Я не сдамся первым. Я выиграю. Как всегда это делал. Она получит меня, лишь когда сама признается в том, чего желает. Лишь тогда я дам ей гораздо больше, чем она сможет принять.

Я не оставлю ей выбора и привяжу к себе всеми доступными способами: приручу, зачарую и, в конце концов, просто куплю, но она станет моей новой «счастливицей» и будет ей так долго, как я того захочу.

И стоит мне вновь начать медленно терять сознание от мыслей, как дикарка будет прибегать ко мне по каждому зову и выполнять всё, что я потребую, как на экране телефона загорается оповещение о долгожданном отчёте моего спецагента.