Молот Пограничья - Валерий Пылаев

досках я разглядел следы колес. И, конечно же, отпечатки ботинок. Среди них наверняка могли оказаться и те, что принадлежали таинственному поджигателю, однако вряд ли даже Астра смогла бы отыскать их среди остальных.

Слишком сильно здесь пахло бензином, порохом и человеческим потом. У моста дежурили еще двое часовых, но они и вовсе не обратили на меня внимания — видимо, вольные искатели и прочие сомнительные личности ходили здесь чуть ли не толпами. Прошагав на тот берег, я снова оказался на раскатанной колесами автомобилей дороге, которая сразу за деревьями упиралась в деревянные ворота.

Видимо, того самого форта, о котором говорил дружинник.

Я мысленно выругал дядю — его заверения о безлюдности Тайги, мягко говоря, не слишком-то соответствовали действительности. И если избушку Молчана вполне можно было не принимать во внимание, то это… Дорогой родственник или прозевал все на свете, или нарочно не говорил мне, что за Невой уже успели отгрохать целую крепость.

Стену, пару дозорных башен и несколько зданий, крыши которых поднимались над частоколом. Больше всего сооружение напоминало нашу заимку, разве что было больше в несколько раз. Пока я видел только часовых наверху, однако форт наверняка без труда мог вместить и несколько десятков человек, и даже сотню.

И что это были за люди, гадать не пришлось — над самым высоким зданием на флагштоке трепетало сине-желтое полотнище с сердитой черной птицей.

Герб рода Зубовых — им-то, видимо, и принадлежала загадочная таежная крепость со всем ее содержимым.

— Чего смотришь? — проворчал часовой на вышке. — Глаза сломаешь. Давай уже или заходи, или топай, куда тебе там надо.

Это мало походило на приглашение, однако я не стал отказываться. Сделал несколько шагов, оттянул на себя тяжеленную створку на ржавых петлях и через мгновение уже был за частоколом. Внутри форт оказался, пожалуй, даже чуть просторнее, чем я мог предположить: стена из заостренных бревен вмещала целых пять зданий. Из которых по-настоящему солидно, впрочем, выглядели всего два, а остальные скорее напоминали сарайчики, собравшиеся вокруг крохотной площади — пятачка в полторы дюжины шагов диаметром.

В самом центре которого возвышался столб. Трехметровая деревяшка вряд ли заинтересовала бы хоть кого-то, не будь к ней привязан человек — долговязый парень лет двадцати. Босой, раздетый по пояс и избитый так, что на его теле осталось совсем немного мест, не тронутых кулаками или ботинками.

— Пить…

Я скорее прочитал по иссохшим губам, чем услышал слово. И больше ничего бедняга сказать не успел — невесть откуда взявшийся толстяк с сине-желтым зубовским шевроном заехал ему прикладом в живот.

— А ну тихо! — проворчал он, замахиваясь второй раз. — Еще слово — ноги переломаю!

Закончив с расправой, дружинник смерил меня скучающим взглядом и зашагал дальше. А я направился к пленнику, на ходу снимая с пояса флягу. Сентиментальность никогда не входила в число моих недостатков, но река была слишком близко, чтобы жадничать.

— Не торопись, прольешь. — Я осторожно поднес горлышко к разбитым и опухшим губам. — За что ж тебя так?..

— За дело! — проворчал недовольный голос за моей спиной. — Отойди от него. Сказано было — жрать и пить не давать!

Дружинник, конечно же, не успел уйти далеко. И даже собирался вмешаться: уже протянул руку, но, встретив мой взгляд, почему-то передумал. И снова заговорил, только когда я закончил с парнем у столба.

— Ты откуда такой взялся? — хмуро поинтересовался он.

Роста дружинник был не такого уж и выдающегося — примерно с меня — зато весил, наверное, вдвое больше. Камуфляж, будто перчатка, обтягивал почти шарообразное тело, прямо из которого торчала непропорционально маленькая толстощекая голова с кепкой на макушке — шеи у толстяка не имелось вовсе.

— Ты Хряк? — догадался я.

— Ну, кому Хряк, а кому Федор Михайлович, — буркнул тот. — А ты, видать, новенький, раз лезешь, куда не надо.

Я бы с радостью объяснил этому борову, что Стражу виднее, куда ему лезть, но устраивать драку в мои планы пока не входило.

— Первый раз здесь. — Я убрал флягу обратно в чехол на поясе. — Сказали найти тебя.

— Понаехало вас тут — складывать некуда… — лениво проворчал Хряк. — Ладно, пойдем. Заселим тебя, так сказать, в апартаменты.

Похоже, Зубовы устроили здесь что-то вроде гостиницы — перевалочный пункт для вольных искателей. Самое большое здание без труда вместило бы несколько десятков человек, однако сейчас, похоже, почти пустовало: когда Хряк распахнул дверь, я увидел в полумраке всего несколько пар пяток на нарах и уже знакомую троицу в камуфляже — тех, что пришли чуть раньше меня.

Еще двое курили на лавке снаружи: мужчина лет сорока в тонком вязаном свитере и темноволосый тощий парень, примерно мой ровесник — видимо, отец и сын.

— Занимай шконку и падай. Рюкзак лучше под голову клади, если что стащат — сам виноват. И деньги вперед. — Хряк требовательно протянул руку ладонью кверху. — По полтиннику за сутки.

Пятьдесят копеек. Не самая большая цена за возможность хоть как-то разузнать, что здесь устроили Зубовы. Но собираясь на рассвете в путь, я и подумать не мог, что в Тайге придется расплачиваться чем-то кроме ножа или пули из штуцера.

— Я за него отдам, — вдруг подал голос мужчина в свитере. — За три дня — вычти из нашей доли.

Хряк, похоже, удивился не меньше моего — вряд ли хоть кто-то на Пограничье занимался благотворительностью. Но никаких возражений, разумеется, не последовало.

— Я бы вашу долю, Седой, целиком вычел. Ты б еще и должен остался… Но ладно уж, живите, пока я добрый. — Хряк хохотнул. И вдруг снова нахмурился, поворачиваясь ко мне. — А ты, если будешь возникать — сразу за ворота пойдешь. Усек?

Я не ответил — только еще раз глянул исподлобья, и дружинник тут же вспомнил, что у него остались неотложные дела где-то у дозорной вышки. И отступил в такой спешке, что едва не споткнулся. Правда, наверняка лишь для того, чтобы задумать какую-нибудь гадость.

— Зря ты так, брат. Хряк теперь с тебя не слезет, — Седой мрачно усмехнулся, будто прочитав мои мысли. — Свинья — она и есть свинья.

— Ты, я смотрю, и сам с ним не в ладах. — Я сбросил с плеч рюкзак со штуцером и уселся на лавку. — Поэтому за меня заплатил?

— Потому, что ты человек хороший.