Самосожжение - Инна Тронина

Софья Ксенофонтовна разводила даже землянику и каждый год осенью боялась, что ягода не перезимует. Дожди шли в середине месяца, а конец августа получился жаркий; огород приходилось поливать два раза в день. Земля потрескалась, листва на деревьях, не успев пожелтеть, сгорела. Домик Емельяновых стоял на крутом берегу небольшой речушки, и вечером становилось немного прохладнее. Сейчас над налетевшим ветром закачались жёлтые, а не рыжие гроздья рябины, что по примете предвещало мягкую зиму.

Поддерживая лёгкую беседу, мы с Озирским смотрели на дорогу и ждали Дину, ради которой предприняли длительное путешествие. Из-за зноя дорога не доставила нам никакого удовольствия. Весь день я с тревогой заглядывала шефу в лицо, потому что знала – у него с утра жмёт сердце.

Шесть дней назад мы отпраздновали мой день рождения. Сначала посидели в «Хали-Гали» недалеко от Лахты, потом поехали непосредственно в офис. Там нас ждал торт «Охотничий дом» с орехами и вишнями. Озирский подарил мне золотое колечко с неизвестным, тёмным, как капелька смолы, камнем. А я не нашла ничего лучше, чем вручить ему хрустальную бутылку коньяка «Луи-Трез». Сосуд с золотым напылением на горлышке стоил две тысячи баксов. На коньяк скидывались все сыщики нашей фирмы. Напиток столетний выдержки символизировал пожелание шефу прожить целый век.

Но самым лучшим подарком для директора агентства стало согласие Дины Агаповой встретиться с ним и прояснить некоторые вопросы, после чего задание Ильи Брайнина будет считаться выполненным. Поздно вечером двадцать девятого августа мы выехали в Москву. В Бологом немного вздремнули, припарковавшись на платной стоянке. И сегодня вот уже два часа объедались в Берёзках-Дачных, гадая, как всё у нас сегодня сложится.

Две женщины и девочка приняли нас открыто, радушно, даже не подозревая, что мы находимся здесь фактически в засаде и поджидаем одну из самых жестоких и алчных преступниц столицы. Их сестру, тётю и сватью – Диночку. И после приятно проведённого вечера обязательно наступит хмурое утро. Озирский предполагал, что Дину придётся везти отсюда прямо в изолятор, потому что серийных убийц под залог выпускать не разрешается.

Когда я вспоминала об этом, кусок застревал у меня в горле. В том случае, если сегодня вечером Андрей задержит Дину и проводит к следователю, а оттуда её отправят в «Бутырку», мы будем выглядеть неблагодарными тварями. С нами возились, нас угощали, тратили на нас время и деньги, и всё совершенно зря. Опять в жизни Галины, Ильи и Найки появятся переклички, сборы передач, давка около окошечка в комнате под низкими сводами.

Галя сегодня утром уже успела рассказать, как одна опытная бабка научила её наливать шампунь в банки из-под крема, потому что в то время шампунь передавать запретили, а крем в списке разрешённых вещей почему-то оставили. Тогда Дина сидела в первый раз. Теперь, похоже, ей придётся пройти по второму кругу ада. И не только ей – мученики-родственники снова лишатся нормальной жизни.

Галину ни в коем случае нельзя отпускать в «Бутырку» одну – её могут обворовать или ограбить прямо в очереди. Илье придётся постоянно сопровождать кузину. Для чего же они когда обращались к нам? И Дмитрий Буссов, получается, работал впустую, не говоря уже обо мне. А Дина вернётся в чад блевотной каши, в переполненную камеру, под изъеденные грибком своды, в заплесневелые стены.

Потом будет суд, и Дина появится на нём как особо опасная – под конвоем и в клетке. А после потекут унылые будни в колонии, и прибыть ей там придётся никак не меньше пятнадцати лет. Софья Ксенофонтовна до Дининого освобождения может и не дожить. Правда, Галину свекровь в основном пугает возможность стать предметом пересудов и в Москве, и в дачном посёлке. А Галя? Она к тому времени станет пенсионеркой. Найке минимум тридцать лет будет. Страшно даже самой себе признаться в том, что жизнь и судьбу этим людям сломаем именно мы.

Лично я не могла бы найти в себе мужество поступить по закону. Понимаю, что бремя ответственности лежит на Озирском. Он знает это и тоже страдает, хотя выглядит спокойным и весёлым. Вполне вероятно, что он ещё не принял окончательное решение. Думает, топить ему клиентку или нет…

Софья Ксенофонтовна, полная женщина в цветастом платье, носила на рыжеватых волосах классическую причёску – под черепаховый гребень, с тугим кренделем на затылке. Лицо старшей Емельяновой было бы красиво, но его портили белёсые брови; постное выражение лица также не придавало хозяйке шарма. При нас свекровь Галины пыталась казаться любезной и приветливой, но неприязнь всё равно сквозила в её голосе, интонациях и жестах.

У Гали тоже дёргалась щека, и обычно мягкий взгляд становился холодным, настороженным. Но Найку обе женщины обожали, и в этом вопросе находили общий язык. С невыразимой нежностью глядя на дочку, Галя вертела на пальце очень красивое колечко с сапфиром. Игорь Емельянов подарил его Гале Семёновой перед самой свадьбой – чтобы брак был прочным.

Этот совет дала сыну всё та же Софья Ксенофонтовна, и Галя как-то раз обронила, что, наверное, своим вызывающим поведением свекровь пробует силу перстня. Не знаю, сапфир ли бы тому причиной, но Галина Геннадьевна любила мужа и дочку до самозабвения, а из-за них терпела и выходки Софьи. Есть такие женщины, которые стараются не делать резких движений. В результате разрыва можно потерять не только Игоря, но и квартиру на Пресне, и вот эту дачу, которая потом отойдёт к единственному наследнику…

– Запаздывает Дина Геннадьевна! Уже начало шестого. – Озирский не на шутку встревожился. – С чего бы так? Номер моей «трубы» у неё есть…

– Дина, если обещала, никогда не обманет, – по-взрослому подперев ладонью щёку, заявила Найка.

Я как следует, рассмотрела браслет на её загорелой гибкой руке – кожаный, широкий, с двумя выжженными, взявшимися за руки фигурками – её звёздным знаком.

– Может, Илья с ней будет…

– Лучше бы именно сегодня Дина была одна. – Озирский нахмурился.

Мой шеф незаметно массировал сердце, и мысленно прокляла жару, которая не спадала даже к вечеру. Подняв глаза к небу, я увидела мутноватую голубизну. Над нашими головами не было ни единого облачка. Давно уже смолкли птицы, и нудно звенели уже надоевшие комары.

– Хозяюшки, у вас на фазенде нет душа? Или умывальника, на худой конец. Хочется хоть на затылок полить – я ещё по пути из Питера перегрелся. Бассейны сейчас в моде, например… – Андрей яростно тёр ладонью темя, гладил виски и лоб.

– Игорёк собрал бассейн для Наи, лет пять назад. Доча, покажи, где он находится. – Галя принялась собирать со стола грязные тарелки. – Только купаться там нельзя. Вода зацветает, и мы не знаем, что с ней делать. Но охладиться – пожалуйста. Опустите ноги в бассейн и посидите так немного. На голову из ковшика Ная вам сольёт…

– Вот это в самый раз!

Озирский встал, потянулся и вслед за Найкой отправился в огород. Я хотела остаться и помочь перемыть посуду, но Галя отчаянно замотала головой. Софья Ксенофонтовна торопливо переносила на веранду стопки тарелок, куда было брошены ножи и вилки. Там, в поставленном на плиту эмалированном ведре, уже закипала вода.

– Под ноги глядите – гадюк много в этом году, – предупредила Софья. – Не только в лесу безобразят, но на участки заползают. Можете вон то одеяло снять с верёвки и посидеть пока у воды. Или к речушке спуститесь – здесь совсем рядом. Только потом отряхните одеяло и повесьте обратно. На жаре было просохнет.

– Дина очень хорошо водит – и машину, и мотоцикл. Игорю моему до неё далеко, – с гордостью сказала Галя. – Так что приедет, как обещала. Вы подождите, не волнуйтесь. На нас внимания не обращайте. Это дело хозяек – в доме прибираться. С Найкой не заскучаете – она такого вам нащебечет! Только к дальней канаве не подходите. На соседнем участке стафф, собака очень злая. Может и к нам заскочить. Да и змеи от зноя совершенно озверели. Соседку вон из того дома, – Галя показала пальцем себе за спину, – в Москву, в больницу позавчера увезли. Укус пришлось железом прижигать. Так кричала, так кричала, бедняжка! Мы все слышали. В область-то «скорые» плохо едут…

Мне расхотелось осматривать участок. Я побаиваюсь собак с самого детства, сама себе не признаваясь в непростительной слабости. Расстроенная, вымотанная ожиданием и духотой, я направилась к воде, с трудом пробираясь между грядками. Андрей сидел на бортике сборного бассейна, спустив ноги в воду, обливался из поданного Найкой ковшика, кайфовал и громко фыркал. Ни слова не говоря, я скинула босоножки и погрузила ноги в тёплую воду.

– Бассейны – традиция вашей семьи, – говорил Озирский, ероша пальцами мокрые волосы. Суховей трепал их, словно мощный фен. – Дедушка тоже пловцом был? Мастером спорта, кажется?

– Был. Только мы с ним не плавали никогда. А встречались раза три всего. Он – профессионал, и возиться со мной ему было не интересно.