Смертельный туман - С. Гроув

Они почти добрались до противоположного конца пещеры, когда каноэ завернуло влево, к ледяной арке в стене. София тотчас отметила это в карте, потом стала смотреть, куда же их везут.

Каноэ втянулось в узкий проход с низкими сводами. Коридор казался меньше других, попадавшихся по сторонам. Он был таким узким, что лодка едва не царапала бортами стены. Постепенно опускался и потолок. София вновь забеспокоилась, поняв, что здесь Казанова не смог бы выпрямиться, надумай он встать. Что, если незримая рука, направлявшая их плавание, была не столь уж и доброй?..

Потолок все опускался. Беспокойство Софии перерастало в панику.

– Казанова! А что, если потолок совсем в воду уйдет? Мы же тут замерзнем! Не выберемся!.. Или как?..

– Не знаю, – ответил он мрачно. Ему пришлось почти лечь, чтобы посмотреть вверх. – Зря, пожалуй, я весло не вытесал… – Взяв палку Тео, он на пробу ткнул концом в потолок. – Если станет совсем худо, лодку я удержу. Так что под воду нас не затащит!

Нельзя сказать, чтобы София сразу почувствовала себя лучше. Она вновь уставилась вперед, очень надеясь, что потолок начнет подниматься, но этого не происходило. Наоборот, он вроде бы еще прижался к воде. София была вынуждена пригнуться и отчаянно позвала:

– Казанова!..

– Что такое?.. – пробурчал Тео, открывая глаза.

– Лежи, не вставай! – сказал Казанова. Съехав с банки на дно, он держал посох наготове, собираясь упереться им в лед.

– Погоди! – воскликнула София. – Погоди, не упирайся! Там свет впереди… дневной свет!

Скоро и ей пришлось съежиться на дне. Узкая кишка тянулась еще десять, двадцать, тридцать футов… потом каноэ опять резко свернуло. Не снижая скорости, пронеслось под невысокой аркой и выскочило на открытый воздух, оставив за кормой ледяные тоннели.

– Благодарение Судьбам, – возвращаясь на банку, пробормотал Казанова.

София вздохнула – глубоко, с большим облегчением.

Каноэ вынесло их на ту сторону ледника. Здесь расстилался каменистый пейзаж, казавшийся беспредельным. Воздух был чище и прозрачней того, к которому успела привыкнуть София: в синем небе – ни облачка. Позади них ледник, разлегшийся между горами, казался пробкой, перекрывшей воронку. Он служил барьером, отгородившим их от мира верхней части штата Нью-Йорк. Впереди громоздились гранитные скалы самых неожиданных форм. Скошенные курганы, высокие конусы, выпуклые бугры, похожие на огромные лица, – путники будто забрались в мастерскую невероятного скульптора. А каноэ, словно собравшись с силами, заспешило вперед по узкому руслу, проложенному среди камней.

Солнце висело низко над горизонтом. София прикинула, что до темноты оставалось не более часа. Она сверилась с карманными часами. Оказывается, они провели под ледником не менее двух часов.

– Мы еще в Жутком море? – спросил Тео.

– Я знаю не больше твоего, – ответил Казанова. – Что твоя рука говорит?

София обернулась. Тео сидел с вытянутой рукой, сосредотачивался.

Пейзаж разворачивался, уходя за корму. Спустя несколько минут Тео подал голос:

– Мы на верном пути. Но вот Жуткое ли это море – ни малейшего понятия не имею.

– За нами наблюдают, – вдруг сказал Казанова.

София завертела головой:

– Кто? Где?..

Казанова указал на запад, где в отдалении виднелся утесистый кряж. И точно, наверху кто-то стоял, кто именно, против солнца разглядеть было трудно.

– Оно появилось сразу, как только мы выскочили из ледника, – сказал Казанова. – И держится впереди, словно знает, куда мы направляемся.

– Нечему удивляться, – зевнул Тео. – Даже каноэ знает, куда мы направляемся. Похоже, одни мы не в курсе!

Присмотревшись к фигуре, София убедилась в правоте Казановы. Существо сохраняло дистанцию, неизменно держась западнее и чуть впереди. София тряхнула головой и снова обратилась к альбому, чтобы продолжить составление карты.

– Может, это кто-то из сестер, – предположила она, набрасывая извивы каменного русла.

– Не исключено, – сказал Казанова. – Правда, ловкость для восьмидесятилетней старушки поразительная…

– Им, значит, по восемьдесят теперь?

– Около того. Это если судить со слов Горькослада о том, как долго его мать и дед были с ними знакомы.

Солнце опускалось за горизонт. Всюду кругом камни купались в оранжевом свете. Высокие скалы, врезавшиеся в меркнущее небо, переливались пурпуром и багрянцем.

– Смотрите! – сказала София, указывая вперед.

В воздухе над потоком появилось облако светлячков. То вспыхивая, то угасая, летучие огоньки приблизились к каноэ и заплясали над ним.

Казанова опасливо покосился на них:

– Тоже небось сестрички наслали…

София в светляках никакого дурного предзнаменования не усмотрела. Девочка улыбнулась: живые звездочки как бы приветствовали их, вели за собой.

– Прямо почетный эскорт, – сказала она. – Вот это гостеприимство!

Солнце клонилось все ниже, небо над головами превратилось в купол цвета гаснущего индиго. Каноэ замедлило ход. Скалы кончились, сменившись плоским, как стол, каменным берегом – что на западе, что на востоке. Поток неожиданно разлился озером, довольно широким, в каменных берегах. Лодка, сопровождаемая светляками, двигалась к острову посередине. Крутой, поросший густым лесом, он вздымался из воды подобно огромному рогу. На самом верху виднелось здание, по виду – высеченное непосредственно из скалы. В окнах горели огни. Янтарный мерцающий свет, происходивший то ли от свеч, то ли от светляков…

34

Остров

Август 1892 года, день и час неизвестны

Элодейцы придают особое значение светлячкам. Они еще называют их «летучими молниями», восхищаясь мерцающими следами, которые оставляет в воздухе их полет. Элодейцы полагают, что следы возникают не случайно, но по осознанному произволу, а мерцание света есть способ общения. В том, что это именно общение, мне лично убедиться не довелось, но такой возможности исключить я не могу.

Каноэ медленно двигалось по озеру, пока не ткнулось в скалу. Казанова первым выпрыгнул на сушу и вытащил лодку, царапая берестяной корпус о камни, затем помог Тео вылезти через борт. София вскинула на плечи рюкзак.

Светящийся рой ждал их у начала тропинки, круто устремлявшейся вверх. Стоило присмотреться – и у Софии округлились глаза.

– Гляньте, – прошептала она.

Тео с Казановой повернулись. Светляки вдруг зажглись все разом. Их огоньки были теперь не каждый сам по себе – они образовали в воздухе буквы!

– «ВВЕРХ!» – вслух прочла София.

– Будем надеяться, они не только грамотны, но и честны, – сказал Казанова. – Влезешь на эту крутизну, Тео? Как ты?

Тео решительно утвердил на земле посох:

– Сдюжу…

И они последовали за подмигивающими светляками. По обе стороны тропы густо росли ясени. Воздух дышал ароматами шалфея и бораго, сладкими и землистыми…

Поднимаясь, дорожка дважды обежала весь остров. Потом светляки унеслись за угол, и София увидела впереди каменную арку. За ней обнаружился квадратный внутренний двор. Тео остановился и тяжело навалился на посох, силясь восстановить дыхание.

Гранитный замок нависал над ними угрюмой громадой. Настоящая крепость: высокие, прочные стены, окна-бойницы… По сторонам тяжелой деревянной двери горели факелы. Дверь была открыта.

И на пороге кто-то их ждал…

По двору разнесся долгий смех, окончившийся кудахтаньем:

– Я была права! Я была права!

Трое путников напряженно следили за приближавшейся фигурой.

– Я говорила Ясень с Шалфей, что вам нипочем не добраться сюда, если придется идти. И оказалась права! Вы бы сейчас барахтались в стылых водах под ледником либо вовсе заплутали бы в тоннелях…

Голос был старческий, но удивительно звучный и сильный, впрочем, как и походка его обладательницы. Она стояла перед гостями в свете мерцающих факелов. Улыбка казалась непритворной, однако в глазах мелькало что-то недоброе, острое.

Казанова заговорил первым:

– Верно, каноэ здорово облегчило нам путь… Значит, это вы прислали его?

– Конечно мы, – неожиданно серьезно ответила женщина. – Кто же еще?

– Спасибо, – поблагодарил Тео. – Вы правы: я точно бы не добрался!

Женщина вновь улыбнулась, глаза заблестели:

– Что ж, входите, входите! Я знаю, зачем вы пришли, так что давайте приступим. И так уйму времени потеряли… – Она повернулась к двери и поманила за собою гостей. – Я – Бораго, если вы до сих пор не поняли…

Переглянувшись, путники последовали за Бораго в темноватую прихожую замка. Отсюда вверх уводила винтовая лестница.

– Ничего не поделаешь, снова ступеньки, – сказала Бораго. – Пятьдесят три штуки, – добавила она жизнерадостно. – Потом ты отдохнешь, Счастливчик Тео. Ты, София, сможешь расспросить меня о древнем. А тебе, Грант, Шалфей даст припарку от недомогания, которое ты усердно скрываешь!