Зови меня Лео. Том I - Ростислав Левгеров

– первым делом ненавистный корсаж, – находим нужный сундук. Скатанная в бухту веревка с парочкой крюков, кинжалы, повязки на лицо, шляпы, сапоги, специальный кожаный мешок Штайна, вымазанный изнутри чем-то, напоминающим графит – туда сунем артефакт. Переодеваемся, вооружаемся. Я одеваю свой рюкзачок. Хоть что-то осталось из моей прошлой жизни.

– Ну что, мальчики, готовы? – говорю. Готовы, голубчики, хоть и нервничают. – Ну тогда погнали с богом!

Выходим, крадемся. Надо было, конечно, получше запомнить нарисованный Штайном план, но даже если бы мы вызубрили его, без визуала ориентироваться в таком громадном строении трудно. Это я к чему? А к тому, что уже спустя минут пять бестолкового тырканья то туда, то сюда, мы добиваемся, во-первых, что нас замечают, а заметив, закономерно задаются вопросом, какого ляда тут шарится вороватого вида четверка; во-вторых, самым что ни на есть идиотским способом напарываемся на на взвод тех самых, с вашего позволения, швейцарских гвардейцев, коротающих время в одном из залов. Кажется, на Штайновом плане это место с многочисленными диванчиками, креслами и кушетками звалось курильней. Солдатня отрывается от созерцания расписного потолка, бронзовых статуй полуобнаженных нимф и прекрасных видов из окон в два человеческих роста, прекращает мусолить во рту причудливые длинные трубки, пуская во все стороны дым, и, как по команде, поворачивается в нашу сторону.

– Ой, простите, – говорю я. – Дверью ошиблись. Ну и накурено у вас, ребята! Так и задохнутся можно. Открыли бы окна, проветрили. Вы отдыхайте, отдыхайте, мы вас больше не побеспокоим!

С этими словами я прикрываю двустворчатую дверь. В этот момент где-то из глубин дворца раздается звук рожка.

Сигнал тревоги. По нашу душу, точно. Тьфу!

– Проклятие! – говорю я. – Куда идти-то? Долго так будем блуждать?

– Похоже, я понял, куда идти, – говорит Пегий. – Следуйте за мной!

Хоть один умный человек. И правда уникальный.

Двери курильни распахиваются и стражники выскакивают оттуда с мечами, гизармами и аркебузами наперевес.

– Хватайте воров! – орет, видимо, их командир.

Улепетываем. Гремит выстрел, слава богу, мимо. Следом за нами грохочут сапоги.

Вот он, выход на второй этаж. Хоть двери и стеклянные, но мы всё-таки заклиниваем их пикой, выуженной из стальных лап очередной сборки доспехов, одиноко красующихся в углу, в надежде, что преследователи не осмелятся крушить хозяйское добро. Точно, не осмеливаются. Пока. Столпились, советуются, прожигая нас взглядами, полными ненависти.

Поднимаемся, видим массивные, окованные листовым железом врата.

– Это правда вход в опочивальни барона? – интересуюсь я скептически. – Зачем такие запоры? Что у него там такое? Спящая красавица?

– Другого пути на второй этаж нет, – отвечает Дантеро.

– Что стоишь, талант? – говорю я нашему взломщику. – Быстрей, Пегий, прошу тебя!

Пегий колдует над замками, гремя связкой отмычек. Внизу раздается звон разбитого стекла, бойцы преодолевают преграду, топочут по лестничному маршу. С воинственными воплями, гиканьем, бряцая доспехами, оружием.

– Живьем бы желательно, братцы! – надрывается командир. – Живьем!

– Эй, вы! – кричу я вниз. – Я ведьма, запомнили?

Толпа преследователей останавливается.

– Ну и что? – спрашивает командир, глядя на меня снизу вверх.

– А то! – отвечаю я, судорожно оглядываясь по сторонам. Ага, вот! Хватаю расписную вазу на каменной подставке. – Полундра! – Ваза летит вниз, а я ору вдогонку: – сейчас вы все в жаб превратитесь, придурки!

Гвардейцев охватывает паника и они ломятся прочь, снося всё на своем пути. Бегут, бедные, буквально по телам товарищей, спотыкаясь, вереща. Я ухохатываюсь, глядя, с каким ужасом они это делают. Стеклянные двери крушатся под напором тел.

Но в какой-то момент я вдруг замечаю, как на меня смотрят мои подельники. Даже Пегий прервался.

– Да вы что? Всерьез верите, что я ведьма?

– А что, нет? – осторожно интересуется Пегий.

– А ты бы поскорее делал дело, пока до этих остолопов внизу не дойдет, что к чему! – рявкаю я. – Быстрее, чтоб тебя!

Пегий отшатывается, словно я его хлестнула кнутом и продолжает. Наконец, после нескольких минут, растянувшихся на целую вечность, врата опочивален отворяются.

– Баррикадируемся! – командую я.

Здесь мебели побольше. Комоды, оттоманка, опять статуи, опять доспехи, картины на стенах и все – с интимом. А толстячок-то тоже не прочь повеселиться на досуге!

Плохо, что изнутри запереться нельзя, но мы всё равно столько всего нагромоздили. Испуганную братию на какое-то время задержит. Далее начинаем метаться в поисках опочивальни Робаша. Надеюсь, хоть она не заперта.

Мелькают множество резных дверей, непонятно, куда ломиться. Но тут я слышу какой-то писк.

– Тихо! – говорю я. – Вы слышите?

– Да, – кивает Дантеро. – Кажется, женский смех.

– Кто-то хихикает.

– Точно. Очередные любовники?

– А что они тут делают?

Дантеро пожимает плечами.

– Идем на голоса, найдем их.

Тихо, на цыпочках, крадемся, то и дело замирая и прислушиваясь.

– Эй! – слышим уже отчетливые девичьи голоса. – Мы здесь, Эгиль! Иди к нам! Хи-хи-хи!..

Нам в ту сторону, или в обратную? И нахрена барону столько комнат? Заблудиться можно! По привычке толкую в бок красавчика.

– Подай голос, – не терпящим возражения тоном говорю. – Сымитируй вашего князька!

– А можно повежливей? – огрызается он. – И с каких это пор ты тут командуешь?

– С таких! Шевелись, я сказала! Скажи им, не знаю… скажи: «вы где, милые?». Что-нибудь такое, побыстрее, пока те олухи не поняли, что я обвела их вокруг пальца! Давай-давай, не фырчи! Действуй!

Дантеро стискивает зубы, но вид напряженно ждущих напарников убеждает его в моей правоте.

– Детки! – игриво вопрошает он. А что, и правда похоже. – Вы где, сладенькие? Что-то я выпил лишка и заплутал тут… Толстячок столько тут понастроил…

– Мы здесь, Эгиль! Или на голос!

– Молодец! – хлопаю его по плечу. – У тебя талант.

Еще с минуту ходим, пока не оказываемся у очередной, с виду ничем не отличающейся от всех остальных двери. Только что уже набившие оскомину доспехи по бокам хоть как-то отличают ее от всего остального.

Вышибаю дверь ногой, влетаю. На пышнейшей кровати с высоченным балдахином, с тончайшими шелковыми занавесями, на куче подушечек нежатся три девчушки, совсем молоденькие, и, разумеется, нагие.

Следует уже знакомая нам реакция со вскриками, торопливым укрыванием под одеялом.

– Где потайная комната? – спрашиваю я, но в ответ юные куртизанки только испуганно пялятся на нас. Хорошо, развяжем им язык.