Зови меня Лео. Том I - Ростислав Левгеров

Картинка сменилась. Сейчас показывает какие-то мелкие надписи, махохонькие картинки. Наверняка, какие-нибудь гнусности или способы вызова демонов. Или это... как вы там говорили, ваше преосвященство? Как правильно лобызать зад безглазому, вот! О, гляньте-ка, гляньте!

Князь показывает всем интерфейс моего плеера. Представьте себе, этот пустобрех влез в мой плейлист. Прищуриваюсь: кажется, заряда осталось процентов на двадцать пять. Живучий китаец оказался.

Публика таращит глаза. Публика охает, ахает, вздыхает, шепчет молитвы.

– Ну-ка, – говорит князь, ну совсем как малое дитя, дорвавшееся до вожделенной игрушки, – а если ткнуть сюда…

Эта обычная в общем-то поделка с поднебесной всегда отличалась голосистостью, что нередко причиняло неудобства. Ну да, вы правильно поняли, глупец нажал на воспроизведение и заиграла песенка не вездесущего Филички Бедросовича, или, прости Господи, Коли Баскова, а «Insane» легендарных олд-скульных флоридских death-металлистов «Obituary». Те, кто в теме, знают, как что это такое. Монолитный рев предельно низко настроенных гитар, ударные, апокалиптическим молотом вколачивающие смертельную поступь ритма прямо в твои мозги и несравненный рвотный вокал Джонни Тарди. Трудно представить себе что-то более демоническое и кровожадное и надо же, сукин сын Эгельберт нажал своим изнеженным пальчиком именно на эту композицию. Ну почему ему не попалась, например, известная темка Вивальди? Там есть.

(Я вообще бывалая металлистка и люблю всякое такое, так что прошу не удивляться).

Зал с хорошей акустикой и «Obituary» грохочет так, словно под нами вот-вот разверзнется ад. Шок. Князь в прострации. Роняет смарт, рюкзачок и, похоже, готов последовать примеру чуть ли не всех присутствующих дам, да и мужиков тоже, уже благополучно пребывающих в ауте. Красавчик… да что там красавчик! Даже Пегий перепуган насмерть.

И это я воспринимаю как сигнал к началу операции по изъятию «Сердца Альвы» из тайника барона Робаша.

Глава 18. Но… так низко падать!

– Приходи в себя! – толкаю я Дантеро.

Но мой красавчик вне себя от ужаса.

– Что за адские звуки изрыгаются из твоей таблички? – спрашивает он.

– Да никакие это не адские звуки, скажешь тоже! Потом объясню. Так, слушай меня. Я падаю в обморок…

Но мне не дает договорить Баколай. С недоумением глядя на распростертые тела, блюющих вельмож, кровавые сопли и прочие признаки отравления чертовой амброзией Кляйвуса, как назло совпавшие с воспроизведением отменного боевичка горячих флоридцев, он шепчет:

– Внизу, у входа, какие-то люди пытаются ворваться внутрь, но стража барона их не упускает.

Дантеро, услышав эту новость, вроде бы приходит в себя. Подзывает Пегого. Сходимся вчетвером, советуемся.

– Надо бежать, – говорит красавчик.

– Не бежать, а выполнять дело, – возражаю я. – Пока суета, мы проникаем в комнату с экипировкой и бежим наверх. Действуем следующим образом: я падаю в обморок, ты, Данте, вместе Колей тащите меня туда, Пегий следом. Только, прошу тебя, Пегий, прихвати мой колдовской рюкзачок и главное эту страшную табличку не забудь. Не бойся, она безопасная, ничего с тобой не случится, в козленочка не превратишься. Хватай и за нами. Не забудьте – рожи взволнованы – мол, Марго плохо и все такое. Но пока, один момент.

Я подхожу к пожилой парочке, стоящей посреди хаоса в полуобморочном состоянии и под видом страшного секрета вываливаю им:

– Граф Теоду задумал выкрасть магический камень, предварительно отравив алхимическим вином всех присутствующих. Кляйвус с ним в сговоре. Князю Эгельберту грозит смертельная опасность.

И картинно, с жалобным вздохом падаю. Дантеро едва успевает подхватить меня. Парни уносят меня со скорбными минами. Краем глаза успеваю заметить, что на мою уловку клюют. Слушок мигом распространяется – не проходит и минуты, утка достигает ушей как Эгельберта, с озабоченным видом хлопочущего вокруг слабо обмахивающейся веером княгини, так и ушей барона, графа и, конечно же, автора злополучного напитка алхимика Кляйвуса.

Перепалка не заставляет себя ждать.

– Стража, стража! – кричит Робаш, раскрасневшийся до такого состояния, что за него становится страшно. – Арестуйте изменника! Граф Теоду – изменник и вор!

– Инсинуации! – кричит в ответ Теоду. – Злобная клевета! Сатисфакции! Я требую сатисфакции!

– Всех повешу! – вопит князь. – Развели тут шабаш! И тебя вздерну в первую очередь, Кляйвус!

– Простите, – на удивление спокойно возражает алхимик, – но это вы принесли сюда ведьмины принадлежности! Причем тут я и мое изобретение? Может, это следствие вашей опрометчивости! Ведьмины вещи наверняка прокляты!

– Ты меня упрекаешь? – чуть не задыхается от гнева князь. – Меня? Да как ты смеешь, вошь подколодная?!

– Но вино же было отравлено?! – в свою очередь требует ответа Робаш, дергая долговязого алхимика за рукав, совсем как мальчишка, клянчащий у мамки мороженое. – Ты правда спелся с этим чужаком Теоду? Ну-ка признавайся!

– Я требую сатисфакции! – машет руками означенный чужак.

– Да пошли вы! – взрывается вдруг Кляйвус.

– Повешу всех!!!

– Обманщик! Предатель!

– Честь! Моя честь! Не позволю, мать вашу так!

– Сожгу к чертям собачьим! Колесую!

– А где ведьмины принадлежности? – вносит некоторую дисгармонию в общую вакханалию слабый голосок княгини. – Куда делась ведьмина табличка с воплями чудищ из преисподней? Вы не заметили, как вдруг наступила тишина?

Ага! – Пегий не только елдой трясти мастак. Отлично! Ловко же всё вышло. Дурак-изобретатель со своим пойлом пришелся очень даже к месту, и «Obituary», этот старый добрый бэнд, под музыку которого так хорошо заниматься в спортзале, дополнительно внес свою лепту.

Пока звезды сходятся.

Петляем по каким-то помещениям с рыцарскими доспехами в полный рост, декоративными растениями в горшках, суетимся. Убедившись, что мы скрылись из глаз, я отталкиваю уже порядком запыхавшихся несунов, вскакиваю.

– Вспоминайте план Штайна, – сердито говорю я. – Куда идти? Ну?

– Кажется, сюда! – указывает Дантеро на низкую дверку в глубокой нише.

Вваливаемся всем скопом, а там, в тесной комнатушке с сундуками, ящиками и скатанными в рулоны коврами, некий ушлый паренек пялит раком старательно стонущую девицу.

– Только вас здесь не хватало! – рычу я, подбираю юбки и хорошенько прикладываюсь ножкой по его опешившей мордочке. Смазливой, надо отметить. Девка, спешно натянув трусиля и разгладив юбки, глядит на нас, хлопает глазами, веснушчатая, глупая.

– Иди отсюда! – рявкаю на нее. – И ты нас не видела, поняла? И хахаля своего прихвати.

– Д-да, госпожа.

Придаем ускорение девке пинком по круглой попке, затем бесцеремонно, взявшись за руки и ноги, вышвыриваем хахаля, затворяемся, быстренько скидываем всю верхнюю моднючую мишуру,