Наша Светлость - Карина Демина

   И главное, желания нет никакого.

   Подняв платье - выглядит так, точно его силой сдирали, что в принципе соответствует действительности - Урфин аккуратно повесил его на спинку кресла. Туда же отправились чулки.

   ...значит, он вправе поступать так, как считает нужным? И в этом все дело? Еще немного, и Урфин поверил бы...

   За дверь, которую он прикрыл очень осторожно - не хватало еще разбудить - ждал Гавин. И вид у него был нехарактерно мрачный. Сразу барон вспомнился: вот что значит, семейное сходство.

   Гавин молчал.

   Урфин ждал, изо всех сил стараясь не расхохотаться - нечего ребенка обижать. А настроение что-то не в меру веселое, давненько такого не бывало.

   - Ну? - Урфин все-таки понял, что придется первым начинать беседу.

   Гавин набычился.

   - Говори уже. Не трону.

   И ведь страшно ему до зубовного скрежета, а молчать не станет. Упрямая Деграсовская натура. Барон, пожалуй, порадовался бы.

   - Вам не следовало обижать леди. За нее некому заступиться.

   А тон такой, что, того и гляди, совесть очнется, хотя она - дама воспитанная, не лезет, куда не просят.

   - Ну почему некому. Ты и я. Уже двое.

   На легкость тона Гавин не настроен. В его понимании все более, чем серьезно, и позицию следует уважать.

   - Гавин, я точно не собираюсь ее обижать. И никому не позволю этого делать. Надеюсь, недоразумение разрешено?

   Кивок.

   - Извините.

   - Да не за что тебе извиняться. Я рад, что у тебя хватило духу не промолчать.

   Мальчишка дернул носом и подбородок задрал, пытаясь казаться выше. Надо будет лошадь ему подобрать, и к оружейникам заглянуть не мешало бы: деревянные мечи хороши, но пора и железо осваивать.

   - Я не трус.

   - Никогда и близко не думал. Гавин, я понятия не имею, что у тебя с Гийомом не сложилось... и выяснять не стану, потому что это будет не совсем честно с моей стороны. Если захочешь, то расскажешь сам, - конечно, нехорошо детей обманывать: история вышла громкая, и Урфин без труда выяснил подробности. Куда сложнее оказалось сохранить спокойствие и не вмешиваться. - Но я рад, что твой отец доверил мне тебя учить.

   - Спасибо.

   Недетская краткость. Ничего, со временем отойдет. Хорошо бы Гийому к этому времени объявится. Уж больно счет к нему велик.

   - Так, - Урфин указал на дверь. - Если вдруг проснется раньше, чем я вернусь, то ванну и завтрак можно. Уходить - нельзя. Скажешь, что я запретил.

   Сомнительно, чтобы Тисса решилась уйти в рваном платье, но с запретом - оно надежней.

   - А вы куда? - Гавин помог одеться.

   - Сознаваться.

   - В чем?

   - Во всем... или почти.

   Настроение было до отвращения радужным. Еще немного и Урфин в дворцовый парк побежит, ромашки собирать, просто так без особой на то надобности. Впрочем, он слабо представлял, какая надобность может подтолкнуть его к столь алогичному поведению.

   Изольда завтракала, что было хорошо, поскольку сытая женщина много безопаснее голодной. И завтракала не одна... кажется, Урфин многое успел пропустить, и ромашкам придется слегка погодить.

   До Белой скалы Юго добрался вплавь.

   Если бы его кто-то увидел, то счел бы безумным. Возможно, решил бы спасать, тем самым облегчив работу - благородство наказуемо. Но осенью на берегу было пусто. Волны уже слизали налет инея с седой гальки и отступили, бросив на берегу влажную ветошь водорослей, дохлого краба и парочку раковин. Юго подобрал одну - нарядную, со многими шипами - подарит кому-нибудь.

   Нанимателю. Глядишь, станет добрее.

   Раздевшись, Юго минуты две стоял у кромки воды, позволяя ветру исследовать тело.

   Хорошо...

   Море то отступало, то кидалось под ноги, норовя облизать ледяную кожу. Первый шаг - первый ожог. Нырок. Крик, который получается запереть в горле. Вкус соли. Слезы - все-таки Юго давно не обнимался с зимой.

   Стихия играет. Тысячелапый зверь, который то подхватывает Юго, желая вышвырнуть на берег, то обнимает, обвивает скользким телом своим, точно пробуя на вкус.

   Плыть недалеко - всего-то около километра. И Юго почти не устает.

   Белая скала и вправду бела. Не мрамор, не лед, но что-то иное... Юго не сразу понимает, что это. Он становится на колени, нюхая странный материал, пробует его на вкус.

   Мел?

   Нет. Но похоже.

   Белая поверхность испещрена многими линиями, которые складываются в странный узор. Бабочки? Бабочки. Каменные вианы, кажется, так их называют.

   Остров невелик. Его посещают, но редко - причал для лодок успел покрыться слизью, а настил и вовсе гнилой. Но кострище выделяется черным пятном. И старый навес все еще прочен.

   Возможно, сюда не следовало приходить, но Юго должен почувствовать место.

   Он ложится под навес и закрывает глаза, прислушиваясь к ветру, к морю, к самому миру, который еще не знал, что ему предстоит в очередной раз меняться по воле человеческой.

   Почему они просто не могут жить?

   Юго не позволили. Он пытался, долго, пока не понял, что слишком изменен, чтобы быть нормальным. Но эти-то... Наниматель твердит о высшей цели, а на самом деле он просто мстит. И ладно бы человеку - некоторые люди стоят мести. Но мир-то убивать зачем?

   Черная туча принесла первый снег.

   До Зимнего бала оставался месяц.

   И две недели.

   Это много. Если наниматель передумает, то... Юго, пожалуй, будет рад.

Глава 14. Перемены и переменные

   Если вас обещают окружить заботой и вниманием, хорошенько подумайте, как вы будете из этого окружения выбираться.

   Мудрый совет.

   Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро...

   Хотя гостей мы и не ждали.

   А вид у Их Сиятельства виноватый, но в то же время сомневающийся, отчего мне вдвойне подозрительней становится. Ох, сдается, не Кайя стал причиной нынешнего визита. Он-то рад, и я рада, что он рад. И кажется, мой муж совсем успокоился, во всяком случае, аппетит не пострадал - Их Светлость с огромным удовольствием потребили и свой завтрак, и мой, и возмутиться успели, что еды мало.

   Но вопрос не в Кайя.

   - Иза, - Урфин от предложения к завтраку присоединиться - смена блюд вторая, но сдается, что не последняя - отказался. И присаживаться не стал. Стоит себе такой суровый, неподкупный и прекрасный, как чужая совесть. Сапоги сияют. Выправка военная. Тон мрачный. - Я хочу тебе сказать, что эту ночь Тисса провела у меня.