Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси

улыбкой. — Им теперь в самый раз — напиться и забыться! Да чего мы тут у подъезда стоим? Пойдем в квартиру, кофе заварим…

— Пойдем, — соглашается Матвей. — А парни пока здесь подежурят. Вдруг что…

Мы сидели в кресле и медленно, обстоятельно пили кофе и разговаривали.

— Так я все равно не пойму, — сказал Матвей, — кто все-таки этих грузин замочил? Из-за чего весь сыр-бор?

— Хрен его знает, — сказал я задумчиво, — менты очень хотели, чтобы убийцей оказался ты. Под прикрытием Николай Николаича.

— Скорее всего, сами их и замочили, — озвучил Валерик наиболее правдоподобную версию. — А может и не сами, а подписали на это кого… Того же Гусара.

— Может быть, может быть… — проговорил я задумчиво. — Но тогда получается, что они в курсе всех наших дел на заводе. Откуда, спрашивается?

— Да брось! — махнул рукой Валерик. — Нас с этими грузинами в баре видели, а там что сотрудники, что шлюхи — каждый первый стучит. Стукнули, что есть конфликт у нас с этими… Вот менты за это и зацепились.

— Понятное дело, — согласился Матвей.

Я молча пил кофе и думал. Дело это не было для меня таким уж понятным…

Глава 21

На следующий день мы устроили банкет в «Театральном». Конечно, очень невовремя, но накопившееся напряжение нужно было как-то снять.

И был пошлый купеческий загул… Пробки шампанского летели в потолок, официанты поощрительно улыбались, Серега привел откуда-то целую толпу продажных девушек, с эстрады играло бессмертное:

'Ночь надвигается,

Фонарь качается,

И свет врывается

В ночную мглу…

А я, немытая,

Тряпьем покрытая,

Стою, забытая,

Здесь — на углу'

— Чувствую себя пошлым нэпманом, — сказал Серега с пьяным удивлением в голосе. — Только и не хватает, что смокинга и цилиндра. А ведь я комсомолец!

Продажные девушки, услышав о комсомольском настоящем моего партнера, громко и искренне засмеялись.

— Купим, — успокоил я Серегу, — купим тебе и смокинг, и цилиндр, и галстук-бабочку!

— И «Мерседес»? — спросил Серега.

— И «Мерседес»! — подтвердил я. — Образу нужно соответствовать!

— Я фильм смотрел, — ответил Серега, — про комиссара Каттани. «Спрут». Там все серьезные люди на «Мерседесах» или «БМВ». А «Фиаты» только у всякой шантрапы и у полицейских еще.

— Вот и будешь как в «Спруте»! — подтвердил я. — Как адвокат Терразини. У него «Мерседес», не помнишь?

— «Мерседес», — подтвердил Серега. — Только как адвокат я не хочу. Ну его нахрен. Его грохнули в третьей части, кажись. Свои же грохнули… — Серега грустно засопел.

— Ну ладно, не как адвокату, — улыбнулся я. — Там выжил кто-нибудь вообще, в этом «Спруте»?

Серега мрачно помотал головой.

— Всех убили. А главный мафиози ссучился, показания на свою же братву дал…

— Ты какие-нибудь более веселые фильмы смотри, — посоветовал я ему. — Более жизнеутверждающие. «Бриллиантовую руку», например. Там мафиози на «Москвиче» ездит и не парится.

— А наши люди в булочную на такси не ездят, но ходят пешком! — заявил Валерик, который тоже порядочно набрался.

— Нет! — сказал Серега возмущенно. — «Москвич» мне категорически не подходит! «Мерседес» хочу! Или «БМВ». У каждого бармена уже «Мерседес», мы все скромничаем.

— Ничего, товарищ комсомолец! — успокоил я его. — Не бойся, не купим тебе «Москвич»! Вот пройдут выборы, запустим проект, купим тебе «Мерседес» и «БМВ». Сразу две тачки, пусть итальяшки завидуют! На одной будешь по четным ездить, на другой — по нечетным!

— А для торжественных выездов? — с претензией в голосе спросил Серега.

Я поморщился.

— Для торжественных, фиг с тобой, возьмем «Линкольна». Как у Майкла Джексона.

— И водитель во фраке, — добавил Валерик.

— И устрицы, — вспомнил Серега об еще одном элементе сладкой жизни. — Я, парни, сроду не ел устриц. Только в книжках читал. А их богачи во всем мире жрут — только в путь! А они не дураки — раз жрут, значит оно вкусное! А мы тут… Официант!

Перед столиком будто по волшебству вырос официант со слащавой улыбкой, которая была словно приклеена к лицу. Он вопросительно посмотрел на Серегу.

— А скажите, — твердо спросил Серега, — есть у нас в меню устрицы?

Улыбка из слащавой на несколько секунд трансформировалась в удивленную, но тут же вернулась в исходную форму.

— Никак нет, — по-военному и с сожалением сказал официант. — Устрицы отсутствуют в меню.

— И достать нельзя? — с грустью спросил Серега.

— Никак нет, — снова отозвался официант и добавил: — Совершенно немыслимо!

— Немыслимо! — передразнил его Серега. — Ладно, иди!

Мой разочарованный компаньон полез к девицам — пить за знакомство, а вот Валерик был какой-то отрешенный и серьезный, хоть и захмелевший.

— Ничего же не закончилось, правда? — спросил он меня в полголоса. Впрочем, музыка гремела так, что захоти кто-нибудь подслушать, ничего бы не вышло…

— Правда, — сказал я.

— Ты все говоришь про какой-то проект, Леха, — сказал Валерик, и в голосе его звучало недовольство. — Говоришь, говоришь… А по сути — ничего не говоришь. Мы как, свои люди или уже не очень?

Вот этого еще не хватало, подумал я обреченно, но вслух подтвердил:

— Свои, ясен перец.

— Ну так хоть в общих чертах объяснил бы, чего мутить собрался…

— В самых общих чертах объясню… — Я не сумел сдержать вздох. — Хочу городскую торговлю.

— Иди ты к такой-то матери, — сказал Валерик, подражая интонации переводчиков голливудских боевиков. — С тобой серьезно…

— Я совершенно серьезен. Насчет всей я погорячился, конечно. Но где-то от четверти до половины можно забрать.

— Если ты серьезно, — сказал Валерик, внимательной разглядывая салат оливье, стоящий перед ним, — то тогда нас точно всех перемочат. А нахрена покойникам бабки?

Я пожал плечами и сказал:

— Давай лучше выпьем…

— Погоди, — сказал Валерик. — Ты знаешь, мне тут дом предлагали купить, большой, полтора этажа… С садом и беседкой.

— Полтора этажа — это не большой, — улыбнулся я.

— Ты погоди, — перебил меня Валерик. — Ты не понимаешь ни хрена, Леха! Это ты у нас с детства в блатном районе, а я в коммуналке рос. Отдельное жилье мы же только пять