Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова

class="p1">– Что у тебя произошло? – спросил он, глядя на меня серьезно.

И я, сама не знаю, почему, взяла и всё ему выложила. И про Димку, и про Извекова, и про Новый год, и про деньги, пропавшие из сейфа странным образом, и про то, как Руслан отобрал телефон и паспорт.

– Пиши заявление в полицию, – сказал Шаламов. – Как он докажет, что это ты деньги взяла? Никак, если ты не брала. А удерживать документы и личные вещи он тем более права не имеет. Да и вообще это шантаж…

– Приходил уже один из полиции. Сказал, что в моих интересах договориться с Русланом. Потому что если тот напишет заявление, то даже сутки в сизо мне покажутся кромешным адом. У Руслана везде связи. В полиции тоже. Этот майор… он был его какой-то приятель. И все в клинике подтвердят всё, что он велит. И Руслан… он до конца пойдет, мне кажется. И приплатит кому надо, лишь бы наказать. Ты просто его не знаешь.

– Тогда тебе нужен хороший адвокат. Пойдём, – Шаламов отставил недопитый кофе. Поднялся, надел куртку.

– Куда? – спросила я, но тоже встала.

– Говорю же, тебе нужен адвокат.

– И ты знаешь такого?

– Угу, – мрачно кивнул он.

– Он хороший?

– Лучший, – усмехнулся Шаламов, но как-то горько, и во взгляде его проступило что-то болезненное. Мне даже стало стыдно, что я с ним так грубо говорила, тогда как он без раздумий взялся мне помогать. Причем просто так, словно это что-то совершенно естественное.

– Тут недалеко. На Сухэ-Батора. Такси брать не будем. Пока дождемся, пешком дойдем быстрее.

– Да, конечно, – пробормотала я в смятении, не зная, как выразить свою благодарность. А я была Артему очень благодарна. Даже если его лучший адвокат ничем не поможет, спасибо ему уже за то, что выслушал и попытался что-то сделать, хотя, как вижу, его и самого что-то гнетет.

– А зачем тебе срочно Вера понадобилась? – спросила я его, когда мы вышли из кафе.

Его лицо помрачнело. И ответил он не сразу. Да и ответ его ничего не прояснил.

– Просто поговорить хотел.

– Понятно, – вздохнула я, хотя ничего не поняла, конечно.

С минуту мы шли молча, и он вдруг сам по себе снова заговорил:

– Она доложила в ректорат про меня и…

– Ту преподавательницу? Самарину? – догадалась я.

Шаламов кивнул.

– И это плохо?

– Проректор – отец её мужа. Гаевского.

– О, знаю Гаевского. Он у нас вел. Мудак еще тот. И что, ей что-то будет? Проблемы какие-то?

Шаламов пожал плечами.

– Наверное. Не знаю. Лера все равно хотела разводиться. Просто она думает, что это сделал я.

– Тебе-то это зачем?

Он не ответил.

– А откуда ты знаешь, что это Вера?

– Знакомая девчонка слила… она секретарь в ректорате…

– Капец… но Верке-то это зачем? – откровенно не понимала я.

Он стиснул челюсти так, словно терпит адскую зубную боль.

Хотя и так понятно, зачем. Одни от обиды строчат доносы. Другие – подставляют на деньги. Но от Фили я все равно никак этого не ожидала. То есть пойти куда-то пожаловаться – это в её духе. Она и в школе такие вещи проворачивала. За что ее, конечно, не любили в классе. И на Свиридову тогда порывалась писать докладную. Но в тех случаях она была в своем праве. Вроде как добивалась справедливости. Ну а тут… Тут же это просто какая-то мелочная, низкая месть… И Верка не могла этого не понимать.

– Слушай, я в шоке, если честно. Но я обязательно с ней поговорю…

– Угу. Давай только сначала с тобой разберемся. Мы почти пришли.

Шаламов кивнул на здание через дорогу. Обычный жилой дом сталинской постройки, каких полно в центре. На первом этаже – какие-то конторы, выше – квартиры. Мы перебежали на светофоре. Поднялись по высоким ступеням на крыльцо в торце дома. Артем дернул за ручку, но металлическая дверь оказалась заперта.

– Может, твой адвокат сегодня не работает? Каникулы же новогодние…

Он качнул головой.

– Это вряд ли. Просто могут не все выйти, но…

Шаламов нажал кнопку звонка. Я услышала пиликанье, затем дверь отворилась.

Мы вошли в небольшой холл. Я огляделась. Кожаный диванчик, встроенный шкаф-купе, диспенсер с водой, стойка. Две двери из матового стекла. А дальше узенький темный коридор уходил налево.

Похоже на контору нотариуса, только без очередей.

Девушка за стойкой, худенькая блондинка в очках, сразу узнала Шаламова. Но посмотрела на него как-то то ли растерянно, то ли вообще испуганно.

– Здравствуй, – тихо сказала она, косясь на одну из стеклянных дверей. – Сейчас не лучшее время.

– У себя?

– Да, но…

И тут эта дверь распахнулась, и в холл вышла та самая преподша. Самарина.

А она красивая… И очень уверенная в себе. Просто сногсшибательно уверенная.

На меня она даже не взглянула, сразу вперилась в Шаламова таким острым и испепеляющим взглядом, что даже мне стало не по себе.

Потом повернулась к девушке, велела ей что-то срочно распечатать.

– Добрый день, – поздоровался с ней Шаламов как-то слишком официально.

– По-моему, я ясно сказала, чтобы ты ко мне на пушечный выстрел не приближался. Никогда. И если ты пришёл сюда выяснять какие-то там отношения…

Шаламов стиснул челюсти так, что проступили желваки. Но ответил ей спокойно, вежливо и… сухо, как чужому человеку.

– Даже не думал. Нам нужен адвокат. Говорят, вы – профессионал, так что…

– Адвокат? – с усмешкой переспросила она. И лишь сейчас бросила на меня взгляд, беглый, но пронизывающий как ледяной душ. Потом снова обратилась к нему: – Лучше ничего не смог придумать?

Она явно не верила ему. Решила, что он тут играет, сочиняет липовые поводы, лишь бы добиться её внимания. Скорее всего, отчасти так оно и было – Шаламов искал с ней хоть каких-то контактов или точек соприкосновения. Я же видела, что его прямо ломает. И сейчас он был взведен как струна.

Так что, наверное, я для него очень кстати подвернулась. Вот только он не врал – нам, то есть мне, помощь действительно была нужна. И очень.

Шаламов на её едкую реплику спорить не стал, просто взглянул на неё так, словно она какую-то чушь несет. Сказал лишь с вызовом:

– Если вы можете помочь, то выслушайте человека. А