Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова

мысли деда, звучало куда достойнее. Но отец тогда встал на его защиту: «Сын при деле – это главное. Пусть занимается тем, к чему лежит душа».

Но потом Ильяс женился на толстой дуре, которая сразу родила ему двойню и опять ходит беременная. И вот уже родители-предатели больше думают об Ильясе и его выводке. Особенно на мать Руслан обижался – она ведь твердила ему с детства, какой он исключительный, самый любимый, единственный. Она лила слезы у его кровати, когда он чуть не умер от крупозного воспаления легких, и клялась, что без него не сможет прожить ни дня. А теперь смотрит теми же глазами на детей Ильяса, говорит те же слова. А он, Руслан, побоку, получается…

И Ильяс хорош. Никогда не упустит случая, чтобы ввернуть какую-нибудь колкость или скомпрометировать его при отце. А в этот раз он и вовсе превзошел сам себя.

Семья собралась в банкетном зале ресторана в шесть. Руслан немного опоздал, всего на час. Мало ли что могло его задержать! Приехал же. Отец и так был этим недоволен, так ещё и братец подлил масла в огонь. На слова Руслана, мол, простите, дела были, бросил с наглой усмешкой во всеуслышание:

– Да известно, какие у тебя были дела. В сауне ты был всю ночь, мне передали. Дебош там устроил.

Отец вспыхнул, сверкнул гневно глазами, процедил сквозь зубы:

– Это правда?

– Всё не так было! – Руслан метнул в брата угрожающий взгляд.

Но Ильяс только посмеялся.

– Пап, я ничего не придумал. Мне знакомая администратор под утро позвонила, попросила Русланчика нашего увезти, пока он там поножовщину не устроил. Сказала, всё разгромил, прос… девушек перепугал, с мужиками какими-то подрался.

– Брешет он! – вскипел Руслан.

– Костяшки покажи, – хмыкнул Ильяс. – Сорви-ка пластырь, а?

Родственники за столом притихли. Отец посмотрел на детей, которые возились с подарками вокруг высокой елки в центре зала, проверил, не слышали ли. Затем произнес сурово, обращаясь к обоим сыновьям:

– Сейчас мы всей семьей здесь собрались, чтобы поддержать друг друга. Минувший год был для нас нелегким. А вы опять собачитесь. Сейчас же прекратите. Я потом с вами потолкую, – обещание отца прозвучало как угроза. – Потом разберусь, кто где был и что делал.

Руслан, кипя от обиды, злости, ярости, отсел подальше, в самый конец стола. Где его и не замечали почти. Точнее, отец его намеренно не замечал. Делал вид, что его тут и нет. Ясно, что он принял всерьез слова Ильяса. Ясно, что устроит потом в лучшем случае выволочку, а, скорее всего, придумает какое-нибудь наказание. А всё этот Ильяс, черт бы его побрал. Ну и она… Таня. Влезла, как заноза, торчит, не дает успокоиться.

Он ведь нормально с ней, негодовал Руслан. Помогал, делал всё для неё, ни разу ничего лишнего себе не позволил. Да с какой телкой он так возился? Ни с какой! Ни одна не кочевряжилась, не вела с ним себя так, словно он мальчик на побегушках у королевы. Да за его внимание девушки чуть ли не дрались с самой школы. Да и потом, та же бывшая его, Зойка, готова была любой глаза выцарапать, лишь бы был только с ней. А эта… Он что, урод какой-то? Старый, толстый, в лишаях и струпьях? Нет, всем вон нравился. Чего этой дуре вообще надо?

А вчера в сауне драка действительно вышла. Как раз из-за неё. Потому что он попросил Славяна, друга своего, забрать эту дуру из больницы, сам действительно не мог. По-хорошему же хотел, дело доброе сделать. А что эта овца учудила? Обхамила только человека. Бешеная. Психованная дура. Славян, конечно, вызверился потом на нем – назвал её больной тупой сучкой, а его, Руслана, куколдом и лохом, стелящимся перед бабой. Ну, кто такое стерпит? Отец с его нравом сам бы там устроил армагеддон.

Праздник набирал обороты. Приглашенный Дед Мороз развлекал детей, и все, как дураки, им хлопали со счастливыми и глупыми физиономиями. Руслан вдруг ощутил, что ненавидит их всех: отца, которому вечно не угодишь, мать, которая теперь помалкивает, когда отец его шпыняет, старшего брата с его детскими обидами и местью, визгливых шумных племянников и племянниц, и вообще всех остальных – за компанию. И чем больше пил, надеясь утихомирить это жгучее чувство, тем, наоборот, сильнее наливался злостью.

Около девяти он ускользнул незамеченным, что, по горькой иронии, сделать оказалось совсем не сложно. И вдруг понял: пойти-то и не к кому. То есть можно было податься к кому-то из давних знакомых. Но это будет то же семейное чертово застолье, от которого уже тошно, причем с чужой семьей. А ему хотелось отрыва, удовольствий, эмоций – то, что вытеснит глухую злость и обиду. В ресторан бы – но в ресторан одному идти тупо, а со Славяном они вдрызг разругались. Остальные как-то тоже его не поддержали.

Тогда он вызвал двух знакомых парней из ЧОПа. Сам про себя хмыкнул: докатился. Набивается к шестеркам в компанию. Потом поправил себя, чтоб совсем не скиснуть: не набивается, а дозволяет присоединиться к себе, одолжение, считай, делает.

Чоповцы, может, и не сильно обрадовались, один даже вякнул сначала, что, мол, Новый год же, он сидит с семьей за столом, может, это до утра подождет?

– Не подождет! – рявкнул Руслан.

В конце концов, кто им работенку подкидывает, кто им платит неплохие денежки? Семья, что ли? Как бы не так.

– Хорошо, сейчас буду, – ответил один. А второй согласился вообще сразу.

Подъехали они быстро. И получаса не прошло, как черный джип подкатил к ресторану. Спросили:

– Что случилось, Руслан? С кем-то разобраться надо срочно?

И он смягчился:

– Расслабьтесь. Мне просто нужна компания. Нормальных пацанов. Гульнем где-нибудь в хорошем месте.

Свою машину он оставил на парковке, слишком пьян был уже, чтобы садиться за руль.

И уже в дороге вдруг его осенило:

– Давайте-ка завернем по пути к одной подруге.

Через четверть часа джип остановился у знакомого подъезда. Но Руслан почему-то не выходил, сидел, оцепенев, будто погруженный в свои мысли. Только когда один из парней мягко его окликнул, он словно очнулся.

– Да, сейчас пацаны. Перекурю только.

Он вышел из машины, щелкнул зажигалкой, закурил. Задрал голову кверху, ее окно светилось. Значит, дома. И хорошо. Даже замечательно. Не подумал он только подарок какой-нибудь прихватить. Шампанское, может? Конфеты? Типа поздравить пришел.

Он наклонился к водительскому окну:

–