Профессия – лгунья - Зоя Геннадьевна Янковская

Мы вышли на трассу. Эйчиро остановил такси, и мы поехали домой. Ольга с Джорджем стояли у дороги и провожали нас печальными глазами. Я смотрела на их удаляющиеся силуэты и занудливо бормотала:

— Вот, они уже далеко. Ещё дальше. Вот уже они теряются в толпе… Ольга так не хотела, чтобы я уезжала. А я всё равно уехала. Зачем я уехала?! Может быть, я в последний раз была в Токио. Как жалко уезжать, так ничего здесь и не повидав.

— Стоп! — крикнул Эйчиро таксисту, не выдержав.

Таксист резко ударил по тормозам.

— Уходи! — крикнул он на меня в бешенстве.

— Подожди, Эйчан! Ты что? — сказала я испуганно.

— Выходи из машины!

— Вот и пойду! — крикнула я в ответ и вышла.

В пёстрой толпе я узнала спины Ольги и Джорджа. Неожиданно она оглянулась, и мы встретились взглядами:

— Сашка! Сашка! — закричала она, и, расталкивая народ, мы побежали навстречу друг дружке. Мы обнялись и завизжали от радости. Джордж стоял в стороне и во все глаза смотрел на нас. Недоумение, настороженность и опасение были в этом взгляде.

— А что Эйчан? — спросила Ольга, — Бедный, ты оставила его…

— Да, я бросила его… Как… как я могла?! — осенило меня.

Я попятилась от них и побежала вдоль дороги.

— Стой, Сашка! Дура! Баламутка! Он уже уехал! — кричала Ольга мне вдогонку.

Я долго неслась вдоль трассы, что было сил. На светофоре машины остановились, и я стала заглядывать в каждое такси желтого цвета, пока не поняла, что такси, в котором едет Эйчиро, давно уже далеко впереди. Отчаявшись найти его, я, раздосадованная, поковыляла назад. Ольга с Джорджем стояли на том же месте.

— Что ты мечешься? Что мечешься? Ты хоть понимаешь, как напугала меня? А если бы ты одна потерялась в таком городе? Мы пьяные, понимаешь? Мы выпили по четыре «B2»! А уже темно! — сказала Ольга с тревогой. И, схватив меня за плечи, хорошенько встряхнула.

Я сильно запыхалась и не могла говорить. Только виновато смотрела на неё и пыталась отдышаться. Джордж был страшно злой. Хватался за волосы и ходил туда-обратно, ругался на испанском, размахивал руками, пока, наконец, не подошёл ко мне и не сказал раздражённо по-английски:

— Все русские такие сумасшедшие?

— Нет, Джордж, поверь, русские нормальные, — задыхаясь, ответила я.

— Только мы с Сашкой такие сумасшедшие, — созналась Ольга.

Джордж повертел мне у виска и, цокнув языком, закатил глаза:

— Ну что, куда идём? — вздохнув, сказал он с улыбкой.

Мы зашли в ближайший диско-клуб. Прыгали, танцевали под какую-то безумную грохочущую музыку. Яркие едко-зелёные огни сливались в огромное размазанное пятно. Всё плыло перед глазами, и пьяные смеющиеся лица уже нельзя было разглядеть. Джордж терпеливо ждал у стойки и медленно потягивал пиво. Потом мы отправились во второй клуб. Потом — в третий. В каждом клубе мы заказывали «B2». И всякий раз неудержимо визжали, когда бармен поджигал нам коктейль. В одном из клубов мы познакомились с русской девушкой-моделью, которая, возвышаясь над нами, рассказывала про свой путь в Японии. Она была необычайно высокой. Мы смотрели на неё снизу вверх, и у нас болели шеи.

В другом клубе я познакомилась с французами. Они были худые, рыжие и долговязые. Я хотела познакомить с ними и Ольгу с Джорджем, но Оля сказала, что у них из-под ремней торчат семейные трусы, и по этой причине отказалась знакомиться с парнями. Они учили меня говорить по-французски, но мой пьяный язык никак не слушался меня. Французы были туристами и могли использовать для общения со мной только английский, но я наглухо забыла английские слова и упорно говорила с ними по-японски. Парни растерянно улыбались и вежливо кивали.

Джорджу не доставляло удовольствия это безумное пьяное веселье. Он устало наблюдал за нами и поглядывал на Ольгу с горечью и некоторым разочарованием, будто она стала чужой и далёкой для него. Этот пьяный скачущий бездушный мир словно отнимал её у него, проводил между ними незримую черту. Он мучился ревностью, но пытался спрятать это.

— Пора возвращаться в Кавасаки. Уже ночь. Последний поезд в два часа. Нам надо на него успеть, — сказал он холодно.

Мы заупрямились:

— Нет, Джордж, ещё не время!

— Оля, мы же не хотим ехать?! — сказала я ей и подмигнула.

— Ольга! Прошу тебя! — он взял её за руку и отвёл подальше от меня, как от воплощения неадекватности и зла.

В тусклом мерцающем освещении сквозь толщу густого дыма сигарет я с трудом могла их разглядеть. Джордж, склонившись над Ольгой, что-то долго внушительно ей говорил с суровым видом и грозил пальцем. Она же, уставившись в пол, молча слушала его. Потом Джордж уходил, и Ольга бежала за ним. Потом она плакала возле стойки, и он возвращался и утешал её. Но, в конце концов, вытащил из своей куртки её шарфик, бросил его ей в лицо и, расстроенный, взбешённый, ушёл совсем.

— Я бросила, предала его! — сказала Ольга с глазами, полными слёз. Она пошатывалась и закрывала один глаз, чтобы поймать фокус и чётче увидеть меня, — И всё из-за тебя! Ты не хотела в Кавасаки!

К Ольге подошёл молодой человек и пригласил её потанцевать медленный танец. Они топтались на месте и о чём-то говорили. Она кокетничала с парнем и хихикала до тех пор, пока он не шепнул ей что-то на ухо. Ольга вскипела и, отпихнув его, зло шикнула:

— Get out here, fucking Latin man! — и, подбоченившись, подошла ко мне.

— Откуда ты знаешь, что он именно Latin man? — спросила я.

— Ну, я предположила, — сказала она с присущей ей уверенностью.

В углу за столиком сидел пожилой европеец в чёрном плаще и шляпе. Он весь вечер наблюдал за нами. Мы видели, что он смотрит на нас, но не предавали этому значения. И вдруг Ольга возмутилась:

— А что этот старпёр всё время таращится на нас?

— Ольга! Может он маньяк? Посмотри, какой зловещий взгляд, — сказала я, с ужасом вытаращив глаза.

— А-а! Побежали!

— Маньяк! Маньяк!

Мы бежали