Профессия – лгунья - Зоя Геннадьевна Янковская

На перроне толпились люди в ожидании электрички. Ольга бросила в урну фантик от конфеты и вдруг воскликнула:

— Ой, Сашка, смотри, как эта урна похожа на оборудование для лабораторных исследований!

— Не знаю, не видела.

— А я тебе говорю, что похожа!

Она воткнула руки в два небольших отверстия урны и, прикинувшись учёным, с таинственным прищуром исследователя-фанатика стала ковыряться внутри, будто совершает какое-то великое открытие. Люди, ожидавшие электричку, стали расступаться.

— Правильно, — сказала Ольга деловито, — Нам в лаборатории не нужны чужие!

Глаз, обращённых на нас, стало так много, что мы, смутившись шокированной толпы, согнулись пополам от смеха и ринулись на другой конец перрона. Но неожиданно наткнулись на Джорджа. Мы вместе с ним планировали ехать в Токио. И теперь он, наблюдая эту картину, лишился дара речи. Он недоумевал, зачем Ольге, как бомжу, пришло в голову ковыряться в урне.

— Ну Джордж! Прекрати быть таким скучным! — отмахивалась Ольга.

У меня зазвенел телефон:

— Где ты? — спрашивал Эйчиро.

— Мы с Ольгой едем в Токио, — сказала я.

— Куда именно едете?

— В Ропонги.

— Вот как? Я тоже сейчас на пути в Ропонги. Если хочешь, увидимся. У меня там небольшой коктейль-бар, можем вместе отдохнуть.

— Ура!

Когда мы с Хисащи впервые оказались в ночном Токио, нас поразило, как многолюден этот город. Но теперь, когда мы увидели дневной Токио, мы поняли, что тогда, ночью, город пустовал. Мы с ужасом смотрели на бешеные несущиеся потоки людей, похожие на течение огромной бурной реки. На перекрёстках на зелёный свет дорогу пересекали такие гигантские толпы народу, что пересечься с бегущим встречным движением было чревато последствиями. На станции нас встретил Эйчиро. Мы познакомили его с Джорджем и поехали в бар. Таксист свернул с сумасшедшего кипучего проспекта на тихую улицу, и нам сразу стало спокойнее.

Это оказался уютный ресторанчик с деревянными арками, красивыми резными столами, высокими массивными табуретками из дерева. Нам навстречу вышел улыбчивый человек в смешном чепце и усадил всех за стол, в центре которого была установлена жаровня. Нам принесли мясо, и мы сами стали жарить его и есть, заворачивая в листья салата.

— По будням после работы я часто провожу здесь вечера, — сказал мне Эйчиро, — Или в баре «Мусащи», где тебя уже все знают.

— Это всё? А увлечения? — спросила я.

— Нет. Я просто работаю. Заведую компанией такси и содержу этот бар. По выходным ко мне приезжает мать, проводит у меня сутки и уезжает.

— Какая скучная жизнь, — сказала я.

— Какая такая у тебя жизнь, если ты можешь назвать её более интересной? — сказал Эйчиро обиженно.

Я растерянно сглотнула:

— Э-э, я как-то не думала. Здесь я только считаю деньги и тупею.

— Если бы ты вышла за меня замуж, тебе никогда не пришлось бы считать деньги, — сказал он едва слышно.

— Что?! — переспросила я изумлённо.

— Вы знаете, что такое «B2»? — спросил вдруг Эйчиро весело, будто ничего не было сказано.

— Это спиртное? — предположила Ольга.

— Это коктейль, вкусный, но опасный. Но для вас, русских, ничего. Вы крепкие!

Джордж отказался от коварного напитка. Эйчиро сделал знак бармену приготовить коктейль, и через несколько минут нам вынесли две стопки с густым содержимым, которое пахло варёной сгущенкой. Стоило только поднести к стопке спичку, как коктейль сразу вспыхнул синим пламенем.

— Пейте, пейте, скорее! Пока горит! — крикнул Эйчан.

— А, страшно! — крикнули мы с Ольгой и проглотили горящую сгущёнку.

Эйчиро дегустировал новое поступление спиртного. Джордж играл с барменом в домино. А нас с Ольгой захватило дурное пьяное веселье. Сидеть в пабе было утомительно. Мы выскочили на улицу и побежали по узким ухоженным улочкам. На стене здания висел рекламный плакат с изображением какого-то политика.

— Ба-атюшки, усов нет, ресниц — тоже! — сказала сочувственно Ольга, — Бедный… Бедный…

Я достала из кармана ручку и подрисовала политику пышные усы, как у казака, и длинные ресницы.

— Побежали! Нас преследует полиция! — крикнула я, и мы бросились бежать назад в паб от воображаемой полиции.

— А-а-а! Эйчиро, помоги! — истошно орали мы и бежали по малолюдной улице.

Он выскочил из паба нам навстречу:

— Что случилось?

— Ничего, — сказала я, — мы играем.

— О-о, вы обе ненормальные. Я думал, что-то произошло, — сказал он, выдохнув с облегчением.

Мы проходили мимо частных магазинчиков. На приступке одного из них стояло кашпо с цветущими хризантемами. В южной части Японии поздняя осень плавно переходит в весну. Зимы как таковой нет. И все три зимних месяца что-нибудь цветёт. Я подошла к кашпо, чтобы отщипнуть один маленький цветочек. Эйчиро уловил это моё движение и крикнул:

— Не делай этого!

— Я только один, — сказала я и оторвала цветок.

С невыразимой враждебностью и неприязнью он посмотрел на меня, но от негодования потерял слова. Только возмущенно развёл руками и несколько секунд стоял в оцепенении. Я внутренне напряглась.

— Как ты могла?! Зачем? Зачем ты это сделала?! — заговорил он гневным шёпотом, — Это магазин моего друга! Но даже если бы это не был магазин друга, этого делать нельзя! Никогда! Вы русские — вандалы! В Токио живёт около десяти миллионов человек! И если каждый сорвёт по цветку, то что?! Вас не научили беречь своё! У вас слишком много земель!

Меня бросило в краску от стыда:

— Я больше так не буду, — промямлила я, по-детски пряча глаза.

— Ладно, всё, забудем, — сказал он угрюмо и зашёл в свой паб.

— Как он прав, — испуганно шепнула я Ольге на ухо и пошла за ним.

— Эйчан, поехали в ночной клуб! Потанцуем! А? Пожа-алуйста, — сказала я убедительно-просящим тоном.

— Нет, это исключено, мне завтра рано вставать. У меня в подчинении пятьсот человек. Я всегда должен быть в форме. И я не мальчик уже. Мне сорок два года! У меня нет столько энергии, сколько у тебя. Если хочешь, останься с Ольгой и Джорджем.

— Нет, я, пожалуй, тоже поеду в Кавасаки. Я, кажется, изрядно пьяная, —