Ненужная мама. Сердце на двоих (СИ) - Лесневская Вероника

Секундная пауза, после которой Демин уточняет негромко и хмуро:

- Ты знал о ее диагнозе?

- У моей покойной жены был такой же, - выпаливаю на одном выдохе. Спустя годы уже не так больно, будто рана зарубцевалась. А вот та, что рядом, оставленная Викой, до сих пор кровоточит. Значит, живой. И все еще чувствую.

- Соболезную, Гордей, я слышал о твоей потере, но без подробностей.

- У нее остановилось сердце в родах.

- Как и у Викки.

Короткая фраза как удар под дых. Сердце совершает кульбит – и замирает в груди. Повисает гробовая тишина, во время которой мы с Германом просто смотрим друг на друга, будто обмениваемся мыслями.

Минута молчания. Давит. Гнетет.

Медленно истекает…

Хватит! Я нужен живым…

- Спасибо всей вашей бригаде за то, что спасли Вику, - выжимаю из себя искренне и, наклонившись над столом, протягиваю Демину ладонь. – Я бы не справился…

- За такое не благодарят, - отчитывает меня, но руку пожимает. – Мы делали свою работу. Видимо, ей было суждено остаться. Или она сама упрямо не хотела уходить… от тебя.

Заторможено пожимаю плечами, погружаясь в свои мысли, от которых череп разрывается изнутри. Киваю, как в замедленной съемке. Молча поднимаюсь и ухожу, не прощаясь.

Демин поймет. Он тоже влюблен…

Думаю о драгоценном времени, которое мы с Викой упустили, и не хочу больше терять ни секунды. Поэтому вскоре я уже стою под дверью ее кабинета в детском отделении. Прошу прощения у мамочек в очереди, выпускаю маленькую пациентку после приема – и уверенно переступаю порог.

- Привет, - тихо здороваюсь, с улыбкой рассматривая серьезную Богданову, склонившуюся над медицинской картой.

Утром я запомнил ее другой…

Образ изнеженной, умиротворенной Вики, спящей на моей груди, всплывает перед глазами. Без макияжа, с растрепанными волосами, щекочущими мне кожу, и милым сопящим дыханием, обжигающим шею... Во сне она такая настоящая, открытая, уязвимая. Сложно было уезжать от нее и детей, но телефон призывно вибрировал, напоминая о том, что надо срочно появиться в клинике. Поэтому я забрал Алиску и выскользнул из спальни, стараясь не будить ма-Вику. Лишь невесомо поцеловал в щеку на прощание.

- Гордей? – удивленно взмахивает длинными ресницами. – Что-то срочное? У меня прием.

Не сводя с нее глаз, будто потеря зрительного контакта будет стоить мне жизни, я сажусь напротив. Опускаю на стол коробочку конфет, которые она, если не ошибаюсь, любит. У нас практически не было приятных совместных моментов, но этот символичный. Маленькое напоминание о нашем прошлом, когда я привозил Алиску к ней на осмотр.

- Только не говори, что это взятка, как тогда в детской поликлинике, - усмехаюсь, предугадывая ее реакцию.

- Ты помнишь, - растерянно выдыхает она, растерявшись на мгновение, но тут же собирается и становится строже. – Гордей, зачем ты здесь? С Алиской все хорошо?

- Да, - невольно улыбаюсь, оценив ее заботу о, казалось бы, чужой дочери. Все-таки Вика особенная. – Я хотел бы пригласить тебя на свидание, - выпаливаю на одном выдохе.

Игнорирую зудящее ощущение, что я выгляжу сейчас полным идиотом. Под сраку лет, а поведение студента. Плевать. Перед любимой женщиной не стыдно.

- Какое свидание? – роняет ручку на документы, а я перехватываю ее ладонь. - Куда?

- А куда бы ты хотела? – бережно сжимаю прохладную кисть, сплетая наши пальцы. - Давай поужинаем в ресторане. Какую кухню ты предпочитаешь?

- Ты шутишь? Что за ребячество, Одинцов, – строго отчитывает меня, укоризненно качая головой. – Нам есть чем заняться, помимо этих глупостей. Меня дома ждут мои двойняшки, тебя – Алиска…

- Наши, - перебиваю ее. – Это наши дети, Вика.

- Гордей, - мягко зовет и улыбается так лучезарно, что невольно повторяю за ней и тоже вздергиваю уголки губ. – Я не знаю…

- Отказ не принимается, - поднимаю ее руку, притягиваю к себе и целую в запястье. Ощущаю, как раскрывается ладонь и ложится мне на щеку. Прижимаю крепче к себе, словно обнимая. - Я хочу провести этот вечер с тобой. Мне о многом хотелось бы тебе рассказать.

Застывает, как изящная фарфоровая статуэтка, смотрит на меня неотрывно, размышляет. Импульсивно поглаживает подушечками пальцев мою скулу, пока я продолжаю держать ее тонкую кисть у своего лица.

С Викой тепло, уютно и спокойно. Всегда так было, с первой встречи, а я не ценил. Точнее, не позволял себе принимать ее. Не хотел жить, чувствовать, бороться, за что и поплатился.

– Что ж… - выдыхает она после паузы, которая кажется мне бесконечной. Внимаю каждому ее слову, подсознательно приготовившись к отказу. – Давай попробуем, - сипло произносит, а я не верю в то, что слышу. - Рус и Виола могут остаться под присмотром моего папы, а Алиса…

- Я позвоню Наталье Петровне, - молниеносно нахожу решение, лишь бы Вика не передумала. – У нее выходной, но я попробую уговорить ее забрать малышку из детсада.

- Не надо. Думаю, отец посидит и с ней тоже, - предлагает, хитро прищурившись и закусив губу. - В конце концов, нашим детям нужно привыкать друг к другу.

- Как скажешь. Надеюсь, Егор Натанович меня не проклянет, - хмыкаю немного нервно. Утром мы пересеклись в коридоре, возле Викиной комнаты, но он хмуро промолчал. Самое страшное, что я абсолютно понимаю его, разделяю отцовские чувства. Богданов не доверяет мне дочь и имеет на это полное право.

- О-о, тут ничего не могу обещать, - заливисто смеется, а я просто любуюсь ей в этот момент. Такая искренняя, как несколько лет назад. Будто забыла все плохое, что между нами было. - Сами разбирайтесь.

Отрывистый стук в дверь нарушает хрупкую идиллию и заставляет нас обоих вздрогнуть. Вика отшатывается, убирая от меня ладонь, и прячет руки под столом, как послушная школьница. Ровным, вежливым тоном просит заглянувшую в кабинет мамочку подождать пару минут, а потом вновь возвращает взгляд на меня. Улыбаемся друг другу, как два заговорщика, которых почти поймали с поличным.

- Не буду тебе мешать, - поднимаюсь с места.

Облокотившись о стол, наклоняюсь к ней, и подцепляю острый подбородок пальцами. Вскидывает голову, затаив дыхание, следит, как я приближаюсь к ее лицу.

- Я на первом свидании не целуюсь, - кокетливо выдыхает мне прямо в губы, почти касаясь их своими. Нежно проводит кончиком носа по моему.

Усмехнувшись, целую ее в щеку, как бы невзначай спускаюсь к шее, задержавшись чуть дольше приличного. Вдыхаю ее личный аромат, забитый больничными запахами, но все-таки различимый. Такой знакомый и родной.

- До вечера, Вика, - прощаюсь шепотом и ухожу с улыбкой.

Ловлю себя на мысли, что мне давно не было так хорошо и светло на душе. Жизнь все-таки приятная штука, когда в ней есть смысл.

Глава 35

Виктория

Губы горят от поцелуев. Немеют от переизбытка нежности. В момент, когда мне кажется, что я теряю чувствительность, новая волна безудержной страсти захлестывает меня с головой. Ноги заплетаются, но крепкие объятия не позволяют мне упасть.

- Вика-а-а, - мягко шелестит под ухом. Сбивчивое, тяжелое дыхание опаляет шею. - Как же я скучал по тебе, - звучит так надрывно и искренне, что я растворяюсь в обычной фразе. Запрокинув голову, упираюсь затылком в косяк двери, которую нам некогда закрыть за собой, и блаженно улыбаюсь. – Викуля, - губы касаются оголенной ключицы, спускаются к овальному вырезу вечернего платья.

Высоковольтный разряд тока пронзает все тело, от макушки до пят. Огромный, тяжелый букет нежных коралловых роз падает на пол. Переступаем его, заходя вглубь коридора, но хватает нас буквально на пару шагов – и мы вновь набрасываемся друг на друга. С жадностью, голодом и… любовью.

- Моя Вика.

Присвоил. Как в нашу первую ночь…

- Гордей, - сипло зову его. Заключаю родное мужское лицо, черты которого каждый день вижу в своих детях, в дрожащие ладони. Смотрю в прищуренные горящие глаза, утопая в вязкой платине.