Ненужная мама. Сердце на двоих (СИ) - Лесневская Вероника

- Заведующий у себя? – уточняю в приемном покое.

- Да, но… - акушерка подскакивает с места, оставляя беременную, которую оформляла, и жестом просит меня подождать. Однако я не слушаюсь – тяжелыми шагами пересекаю коридор. Внутри все клокочет. – Он не один. Занят, - пространно лепечет.

- Пациентка?

Резко останавливаюсь на пути к кабинету. Не хотелось бы прерывать осмотр, учитывая специфику его работы. С трудом заставляю себя остыть и сбавить обороты, однако одно небрежно брошенное слово срывает предохранители.

- Коллега, - летит мне в затылок, как пуля снайпера. Разрывает мозг. - Просил не беспокоить.

Вместо здравого объяснения в голову лезут самые неадекватные мысли. Злым вихрем уже через секунду оказываюсь у двери, распахиваю ее без стука. Вижу широкую сгорбленную спину, за которой не рассмотреть, что за девушка спрятана в мужских объятиях. От представшей перед глазами двусмысленной картины в груди загорается ревность, застилая разум и ослепляя. Остро понимаю чувства Вики, когда она застала меня с повисшей на моей шее Марией. За одним исключением… Я отступать не собираюсь, пока не верну свое.

- Демин, мать твою! Отойди!

Не дожидаясь реакции, подлетаю к нему и опускаю ладонь на плечо, грубо сжав. Дергается, недоуменно оборачивается, выпускает из рук девушку, на которой я в гневе фокусируюсь. Медицинская шапочка слетает с ее головы, освобождая огненно-рыжие локоны. В прищуренных зеленых глазах плещется коктейль из шока, ярости и обиды, черты лица ожесточены, губы припухшие, как после поцелуя, и красные, в тон вспыхнувшим щекам. Она явно не рада была получить такой знак внимания от начальства.

Слава богу, это не Вика. Убил бы… Германа, разумеется.

Впрочем, с этим, кажется, справятся и без меня...

Воспользовавшись свободой, разъяренная девушка отталкивает от себя героя-любовника. В отчаянии залепив ему хлесткую пощечину, оставляет на память царапину от обручального кольца на искаженном мужском лице, а затем спешно покидает кабинет. На меня даже не смотрит, укутавшись в медицинский халат и потупив глаза от стыда, зато я неотрывно провожаю ее опешившим взглядом.

Точно не Вика. Хорошая новость, вот только действует на меня, как ушат ледяной воды из проруби.

Отрезвляет.

- Кхм-кхм, - растерянно откашливаюсь, а сказать нечего...

Ситуация патовая.

Машинально похлопываю по спине пострадавшего коллегу, собираюсь убрать руку, как слышу трехэтажный мат и чувствую на локте почти бойцовский захват. Кисть выкручивает до предела.

- Какого хрена, млять? – рявкает на меня, не ослабляя капкана.

Ни черта себе, и где он этому научился? Навыки самообороны, конечно, в нашем деле не помешают, ведь профессия врача порой бывает опасной, но… Это мой рабочий инструмент, чтоб его! Насрать на боль – страшнее сорвать операции, которых у меня на следующей неделе несколько по графику.

Перехватываю его предплечье свободной рукой, чтобы хоть как-то минимизировать ущерб. Из нас двоих, судя по всему, мозги вернулись в норму только у меня. Герман ослеплен эмоциями. Стараюсь не делать резких движений, берегу нас обоих. Этому психу тоже вряд ли переломы нужны – дежурство в самом разгаре, а в приемной вереница поступающих рожениц.

- Остынь, - произношу холодно. – Или решил, что нам тут для полного счастья травматолога не хватает? Сообразим на троих? Вот только чем ты потом детей доставать будешь?

Лицо проясняется, во взгляде мелькают проблески здравого смысла, однако Демин не отступает. Баран немецкий! Надавливает мне на лучевую кость слегка, будто в воспитательных целях. Неприятно, но терпимо. Я повторяю то же самое с его рукой, аккуратно и внимательно прислушиваясь к хрусту. Притормозив, застываю, чтобы не травмировать по-настоящему.

Переживаю, что скажет Вика, если узнает об этом инциденте. Понятия не имею, как буду оправдываться.

Сцепились, как петухи. В центральной больнице города. На рабочем месте.

- Угомонись, Демин, - монотонно тяну, как на сеансе гипноза. – Я пришел поговорить, - добавляю тише, надеясь повлиять на безумца.

Выплюнув что-то на немецком, судя по тону, очередное ругательство, он ослабляет хватку и отпускает меня. Я тоже убираю от него руки, потираю ноющее запястье.

Без слов Герман выставляет ладони перед собой в знак перемирия. Дублирую его жест, сохраняя зрительный контакт. Мне со смертельно больным агрессивным пациентом не так тяжело было, как с этим неадекватом. Какая муха его укусила? Точнее, отшила и ударила. В белом халате, с нежно-розовой помадой, следы которой остались на его коже, и на каблуках, что унесли ее прочь.

Тяжело вздыхаю, когда он наконец-то обходит стол и занимает свое кресло, откинувшись на спинку. Сажусь на стул напротив, не отрывая от него напряженного взгляда.

Черт, два идиота!

- Какого хрена тебе в кардиологии не сидится? Или одна из моих пациенток от тебя рожает? Не удивлюсь, если так, – немного успокоившись, отпускает колкую шутку в мою сторону. Однако я не злюсь, потому что знаю, что это не так. У меня не было никого, кроме Вики, да и не надо. Она особенная. И моя!

Вспомнив о них с Германом, напрягаюсь.

- Странные дела, - многозначительно проговариваю, постукивая пальцами по столу. Заодно разминаю кисть. – Ухлестываешь за Викой, а сам зажимаешь в кабинете своих подчиненных. Нигде не жмет? Может, отвали тогда от Богдановой? – выплевываю прямо, не сдержавшись.

- Если ты что-то придумал себе от ревности, Одинцов, то это не мои проблемы, согласись? – криво усмехается. – У меня нет и не было ничего с Викки. Я не сплю с пациентками, это принцип. Тебе бы тоже не помешало придерживаться хоть каких-то моральных норм, чтобы потом детей по свету не собирать, - подначивает меня, пытаясь надавить на больное.

Ни капли не цепляет, потому что в этот момент я сосредоточен на его словах.

Нет и не было ничего…

Ощущаю себя полным идиотом, но в то же время… как будто груз падает с плеч. Я не имею права требовать от Вики любви и верности. Она ничего мне не должна, и я сам в этом виноват. Между нами одна ночь и мое направление на аборт. Ничего хорошего она от меня не видела. Только отдавала свое тепло.

Все понимаю, однако в глубине души эгоистично радуюсь, что она осталась моей.

Почему? Нет ответа.

Я недостоин ее. Никогда не был. Но сейчас готов стараться…

- Не тебе меня поучать, Демин, - отмерев, продолжаю нашу напряженную беседу. - С пациентками не спишь, говоришь? А с замужними акушерками, значит, можно? – киваю на дверь, за которой скрылась рыжеволосая девушка. Поняв мой намек, Герман мрачнеет и проводит большим пальцем по царапине на щеке. - Высокие отношения.

- Пошел ты на… - прочищает горло, нервно дернувшись вперед и облокотившись о стол. Кресло под ним жалобно поскрипывает. - Не вмешивайся не в свое дело. Это личное. Я ради нее здесь, и еще кое-кого… - резко осекается, не желая больше со мной откровенничать. Скрывает нечто важное.

Отмахивается, как от надоедливого комара, и подпирает подбородок кулаком.

- А я ради Вики отделение возглавил, - протяжно вздыхаю.

Переглянувшись с хмурым Деминым, горько усмехаюсь. Мы в чем-то даже похожи, хоть не признаем это. Застряли в обычной больнице, чтобы решать личные проблемы. Врачи года! У меня частная клиника, у него высокая должность в Германии. Но мы здесь, с выбранными женщинами. Рядом, но не вместе.

- Очнулся… Не поздно ли? – жестко припечатывает меня сложным вопросом.

- Надеюсь, что нет… Я не знал, - роняю голову, неистово массирую пальцами переносицу, прикрыв глаза, перед которыми мелькают звездочки. - Она мне справку об аборте прислала. Впервые своих детей я увидел там, у лифта. До этого момента был уверен, что… их больше нет, - голос срывается, и я мысленно ругаю себя за проявленную слабость.

- Ты же сам этого хотел, Одинцов. Разве не так? – безжалостно бьет словами.

- Ради ее блага, - выдаю честно, но звучит как жалкая попытка оправдаться.