Леди полуночи - Тесса Дэр

А что, если слухи о ее связях с «Оранжереей» станут достоянием публики? Вдруг лондонским сплетникам станет известно, что маркиза Дру когда-то подвизалась в кафешантане в Саутуарке? Если разгорится скандал, это станет катастрофой для всей семьи, не говоря уж о надеждах Ларк на новый сезон.

Кейт понимала, что может уберечь семью от боли, которую причинит им их с Торном тайный отъезд. Наследство ее не волновало, поэтому следовало обо всем поставить их в известность заранее, до публичного признания ее членом семьи.

Ждать Сэмюэла больше она не могла. Нужно поговорить с Эваном сегодня же.

Кейт повернулась из стороны в сторону и покрутилась перед небольшим зеркалом, рассматривая свое отражение. Цвет платья предложила Ларк: глубокий голубой, – с отделкой из темно-синих кружев. Это было чрезвычайно смело для незамужней женщины, но им хотелось, чтобы Кейт выделялась из толпы. А кроме того, ей самой нравился голубой цвет.

– О, Кейт! Ты прелестна!

В комнату вплыла тетушка Мармозет, одетая в длинное платье фиолетового цвета с перчатками в тон. Тонкие как паутинка волосы, собранные вверх, венчал плюмаж из страусовых перьев.

Кейт тем временем безуспешно пыталась прикрыть локоном родимое пятно на виске.

– Ничего не могу с ним поделать.

– Дай я попробую. – Тетушка Мармозет взяла с туалетного столика шпильку и, нагнув Кейт голову, закрепила локон. – Вот так.

Кейт выпрямилась и снова взглянула в зеркало. Идеально. Ничего не видно.

– Зря ты его прячешь, дорогая. Оно делает тебя одной из нас.

– Извините. Это по привычке. Ничего не могу с собой поделать: очень нервничаю сегодня.

Тетушка встала перед зеркалом сбоку от нее и обняла за талию, слегка задев плечо перьями.

– Ларк очень нравится, когда я стою рядом: говорит, что выглядит при этом выше ростом.

– Не знаю, как насчет роста, но я чувствую себя сильнее рядом с вами. – В зеркале Кейт увидела свою неуверенную улыбку.

– Ах! – отозвалась тетя Мармозет. – Я понимала, для полноты твоему облику чего-то не хватало, но не могла сообразить, чего именно. Не хватало вот такой улыбки.

– Спасибо, что помогли обрести ее.

– Не стоит благодарности, потому что я собиралась подарить тебе вот это взамен.

Тетушка Мармозет разжала худой узловатый кулачок. На открытой ладони лежала золотая цепочка с кулоном.

С тем самым кулоном!

– О боже! – задохнулась Кейт.

Короткий взгляд на портрет матери подтвердил, это та самая капля темно-синего камня, пронизанная прожилками белого и янтарного цветов. Он особенный, этот камень, с острой, перемежающейся игрой света и тени. Это напомнило Кейт крылышко бабочки, которое сэр Льюис под микроскопом как-то показывал дамам.

– Откуда он взялся?

– Я попросила слуг упаковать все мои драгоценности в Амбервейле и привезти сюда к балу. Наверняка горничная нашла его где-нибудь в туалетном столике и решила, что он тоже мой. Но ведь это не принадлежит мне, не так ли? Эта вещь твоя.

– Какая роскошь!

– Давай его наденем. – Тетушка Мармозет застегнула цепочку на шее Кейт.

Та обернулась к зеркалу посмотреть на себя. Кулон свисал до ложбинки на груди.

– Прелесть! – заметила тетушка.

– Это чудо. – Кейт повернулась к ней, наклонилась и поцеловала в щеку. – Для меня ваша доброта дороже любых драгоценностей, тетя Мармозет. Не знаю, как мне достойно отблагодарить вас за то, что помогаете почувствовать себя своей в этой семье, но…

– Глупости, – отмахнулась старушка в ответ. – Семья Грамерси – твой дом. Когда ты наконец сама это осознаешь?

«Не знаю, – подумала Кейт. – Я не знаю».

В глубине души ей еще не верилось, что она Кэтрин Аделл Грамерси. Она также помнила, что остается дочерью несчастной проститутки из Саутуарка, а еще сиротой без гроша в кармане, которая росла и воспитывалась в школе, опекавшей ее. Возможно, когда-то все это сольется в одном человеке, но…

Но сейчас она прежде всего юная особа по имени Кейт, в первый раз в жизни влюбившаяся до беспамятства.

Она тосковала и ужасно скучала по Сэмюэлу.

В коридоре раздался громкий крик:

– Кареты, дамы! Кареты прибыли.

Выйдя из своей комнаты, Кейт увидела неземной красоты женщину в алом туалете, которая быстро шла по коридору. Она была уверена, что никогда до этого не встречала ее. Темные волнистые волосы дамы были собраны в высокую прическу, элегантную шею охватывало тяжелое ожерелье из золота и рубинов.

Женщина обернулась, и Кейт ахнула от неожиданности.

– Хэтти? Неужели это ты?

Кузина улыбнулась.

– Ну конечно, дорогая. Неужели ты решила, что на балу в твою честь я появлюсь в брюках?

– Никогда бы не попросила тебя идти наперекор себе, – заверила ее Кейт и понадеялась, что кузина точно так же отнеслась бы к ней.

Хэтти пожала плечами, рубиновые губы сложились в соблазнительную улыбку.

– При случае я люблю щегольнуть в роскошном платье, чтобы напомнить им всем, что они теряют.

Из боковой комнаты выпорхнула Ларк, свежая и очаровательная в воздушном белом платье.

– О, Ларк! Не знала, что ты тоже участвуешь. У тебя ведь еще не было выхода в свет.

Улыбнувшись, юная леди покраснела.

– Сегодня Эван сделал исключение. Я так давно не танцевала!

Их преданность тронула ее до глубины души. Вдуматься только, на что они пошли ради нее в этот вечер. Хэтти переоделась в платье, а Ларк добровольно ушла на второй план со своим дебютом. И остальные полностью поменяли свои планы на летний отдых только для того, чтобы провести время с ней.

Вряд ли они ожидают, что через несколько дней она сделает им ручкой и уедет. Навсегда! Поймут ли Грамерси причины, толкнувшие ее на отъезд, или будут чувствовать себя преданными?

Она будет скучать по ним. Это совершенно точно. Но ее место рядом с Сэмюэлом, а он не может оставаться в Англии. Ему нужен простор и возможности, которых не сможет – или не захочет – получить здесь человек низкого происхождения да еще и с криминальным прошлым. После всего, что ему пришлось пережить, теперь ее очередь принести жертву, и она сделает это с превеликим удовольствием.

Кейт всем ему обязана, абсолютно всем! Если бы не он…

Без него она не представляла своей жизни.

Сэмюэл, где ты?

Вместо него в холле «Рубина королевы» стоял Эван и, глядя, как они спускаются по лестнице, приложил руку к груди, выражая тем самым восхищение.

– Какое роскошное собрание дам!

Эван выглядел тоже потрясающе: одетый в черный приталенный сюртук с жилетом, расшитым золотым шелком, он держался с достоинством настоящего маркиза. А черные перчатки… О, руки у него всегда были затянуты в какие-то немыслимо элегантные перчатки, и благодаря этому казалось, что они готовы к любому виду деяний, готовы быть щедрыми, чувственными, безжалостными.

Когда Кейт спустилась в холл, он обратился к ней:

– Все дамы уже уехали в каретах сэра Льюиса. Остались только наши, семейные кареты.

Они вышли на лужайку перед домом, где уже дожидались в полной готовности две кареты, украшенные гербами Дру и с роскошными лошадями в упряжках.

Эван подал руку тетушке Мармозет, помогая подняться в первую карету. За ней последовали Хэтти и Ларк. Когда маркиз махнул рукой кучеру, давая сигнал отъезжать, Кейт удивилась:

– Значит, мы поедем вдвоем?

– Вы против? – Дру помог ей сесть во вторую карету, поднялся сам и устроился на противоположном сиденье лицом к ней, так чтобы не касаться ее платья. – Я надеялся, что нам удастся поговорить наедине. Перед балом.

– О! – откликнулась Кейт, когда карета тронулась. – Очень удачно. Я тоже на это рассчитывала.

Он улыбнулся.

– Рад, что наши желания совпали.

– Мне очень нужно… – произнесли они одновременно в унисон.

И оба засмеялись.

Дру сделал приглашающий жест рукой в перчатке.

– Пожалуйста. Вы первая.

– Эван, я не уверена, что сегодня нужно делать объявление о нашем родстве.

Он некоторое время молчал, и Кейт показалось, что она все испортила, потом неожиданно заявил:

– Я согласен.

– Правда?

– Я предпочту объявить вас своей будущей женой.

От удивления Кейт чуть не потеряла дар речи.

– Что?

– Именно поэтому мне нужно было поговорить с вами наедине. В смысле, я хотел попросить вас выйти за меня.

– Но почему? Вы же не… – Она попыталась начать заново. – Эван, мне не кажется, что вы испытываете ко мне такие чувства.

– Вы мне очень нравитесь, Кейт. У нас с вами есть общие интересы, и мы прекрасно поладим. Если бы у меня не было уверенности в том, что нам удастся прожить счастливую жизнь, я бы никогда не сделал вам предложение.

– Но есть ведь что-то еще. – В ней вдруг сработала интуиция. – Какая-то другая причина для вашего предложения.

– Не хочу обижать вас увертками. – Он наклонился к ней. – Я говорил вам, Кейт, что существует еще и наследство.

Она кивнула.

– Но ничего не сказал о его размерах.