Леди полуночи - Тесса Дэр

У нее сердце перевернулось в груди.

– О!

– Даже он у меня не получается. Это труднее, чем маршировать, правда ведь? Пейн говорил, что нельзя смотреть под ноги, но…

– О, Сэмюэл!

– Но ты такая… такая красивая, что все мысли вылетели у меня из головы.

Теперь все обрело смысл. Это объясняло напряженное и неуверенное выражение его лица и нежелание говорить и даже смотреть на нее. Он сосредоточенно считал шаги, и ему было не до галантности.

Так, значит, Торн обратился за содействием к лорду Пейну? Но Сэмюэл терпеть его не мог. Можно себе представить, чего ему стоило попросить Колина научить его танцевать!

Боже! Он мог бы написать о своей любви пятифутовыми буквами на склоне горы рядом с «Длинным человеком» из Уилмингтона, и это не стало бы настолько очевидным.

Ясные голубые глаза, мерцавшие в темноте, поймали ее взгляд.

– Посмотри на меня, на идиота, который так привязался к тебе, Кэти, на стоеросовую дубину, которая не в состоянии сосчитать в уме, сколько будет два и два, и сказать тебе, что ты прекрасна. Что ты творишь со мной?

– Я люблю тебя, глупый! И крепче с каждой минутой. – Она уткнулась лицом ему в грудь, слушая, как громко и уверенно стучит его сердце. – Я знаю, что ты любишь меня, хотя ни разу и не выразил свою любовь словами. Но это и не нужно – я и так чувствую.

Он судорожно вздохнул.

– Кэти, ты знаешь, какую жизнь я вел: брутальную, полную лишений, крови и жестокости, – поэтому даже не представляю, как смогу быть нежным с тобой. Ты говоришь, что я люблю… но я ни в чем не уверен. Я даже не понимаю, что означает это слово, не понимаю, как человек вроде меня может чувствовать такое.

– Да не волнуйся ты так – мне не нужны слова.

– Тем не менее кое-какие слова я все же приготовил. – Торн пристально посмотрел на нее, и от взгляда этих пронзительных голубых глаз ее сердце замерло. – Любовь – это одна душа, которая живет в двух сердцах.

– Сэмюэл, ты… – Кейт задохнулась. – Это же прекрасно!

– Это не я придумал – Аристотель.

О, так он, оказывается, стал читать! Для Кейт это было как бальзам на душу.

– Я никогда не думал, что греческая философия может быть столь познавательной. А эти слова показались мне особенно правильными. – Торн взял ее за плечи и притянул к себе. – Как никакие другие. Мне кажется, что свою душу, какой бы она ни была, я отдал тебе двадцать лет назад. А теперь, когда мы целуемся, ты каждый раз возвращаешь мне ее по крохотному кусочку.

Она ткнулась ему в щеку и вдохнула аромат свежевыбритой кожи – бритвенного мыла и его естественного запаха с легким намеком на одеколон.

Торн поднял голову.

– Но я не хочу, чтобы ради меня ты бросила все. Ты должна жить так, как живут представители твоего сословия. Ты благородная дама, а я совсем не джентльмен.

– Это не имеет никакого значения, – возразила Кейт, хотя почему-то испытала приступ паники. – И никогда не будет иметь. Ты лучше всех, и мне не надо другого.

– Тебе нужен муж из благородных. Такой, кто будет с пониманием относиться к твоей новой жизни, к твоим запросам и поможет тебе достойное занять место в обществе и управиться с наследством.

– Но мне нужен…

– Я хочу стать именно таким, Кэти, – перебил он ее. – И сделаю для этого все.

Сердце, прежде чем пуститься вскачь, замерло в груди.

– О чем ты?

– Для начала я научился вальсировать. Эти несколько дней в Лондоне я провел с лордом Пейном. Он дал мне возможность пообщаться с управляющим его имением в Риверчейзе. Теперь я знаю, что такое скотоводство, разведение лошадей и как обрабатывать землю, но еще нужно выяснить, как выращивать зерновые и, что самое важное, как вести дела с арендаторами. Я думаю, что твое наследство включает как минимум одно поместье, так что мне…

– Восемь, – поправила его Кейт. – Эван сказал, что у меня их восемь, причем разбросанных по всей Англии. Ну разве это не ужас?

Торн сглотнул.

– Тогда, наверное, нужно поскорее набираться знаний.

– Думаю, мы оба должны этим заняться, – попыталась улыбнуться Кейт.

Он отстранился и достал из кармана что-то завернутое в черный бархат. Пальцы у него слегка задрожали, когда Сэмюэл стал разворачивать ткань. Наконец, подцепив это что-то большим и указательным пальцами, он вытащил его на свет и протянул ей.

– Я не знал, что выбрать для тебя, но и не хотел, чтобы кто-то другой сделал это вместо меня. Поэтому просто разглядывал все выставленное на прилавок, пока не наткнулся на него. Оно будет красиво смотреться на твоем пальце.

Кейт опустила глаза и увидела у него в руке золотое кольцо с крупным, прямоугольной огранки камнем бледно-розового оттенка в окружении россыпи мелких бриллиантов.

– Нравится? – забеспокоился он.

– О, Сэмюэл! Безумно! Оно, должно быть, стоит целое состояние.

– Ну уж состояние! – Торн скромно улыбнулся, но было видно, что он доволен. – Всего лишь часть из того, что осталось после оплаты офицерского звания и вот этого. – Он указал на новый сюртук и сапоги.

– Офицерского звания?

– Да, звание капитана. Это Райклиф устроил. Предложил, что сам все оплатит, но я отказался. Кэти, я дам тебе все, что смогу – всего себя и все, чем владею, – но ты должна принять меня по той цене, что я стою.

Кейт онемела. Разве у него есть цена? Этот мужчина бесценен!

Даже если бы она очень постаралась, то вряд ли сумела бы придумать окончание для вечера прекраснее. Они поженятся и останутся в Англии, а значит, будут иметь возможность помогать ее новообретенной семье.

Торн опустился перед ней на колено – на ладони у него сверкало кольцо – и с совершенно серьезным выражением лица неуверенно спросил:

– Так ты выйдешь за меня замуж?

– Да! С радостью! – Кейт стянула перчатки. – Только надень его сам, а то у меня руки трясутся.

У него руки дрожали не меньше, чем у нее, однако он взял ее за руку и надел кольцо на палец.

– Как раз впору.

Торн ласково погладил ей руку.

– Я всего раз в жизни видел настоящую свадьбу. Какое там слово говорят во время клятвы… «лелеять»? Я буду тебя холить и лелеять, Кэти, каждый день моей жизни. Ты самая большая ценность, что есть у меня.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Я буду лелеять каждый твой дюйм.

С нежностью и осторожностью он коснулся губами каждого ее пальчика, потом перевернул ей руку ладонью вверх и поцеловал серединку. Не останавливаясь, его губы сдвинулись вверх, к запястью, где бился пульс, и медленно проложили дорожку к внутренней поверхности локтя, к плечу… Кейт задрожала от вспыхнувшего желания.

– Сэмюэл, если ты перестанешь меня лелеять, а захочешь, как тогда, бросить на постель, я не стану возражать.

Торн хмыкнул и, не отнимая губ, глухо сказал:

– После свадьбы.

Она взяла Торна за гладко выбритый подборок, подняла ему голову и заглянула в глаза.

– Я предпочитаю сейчас.

Кейт наклонилась и потянулась с поцелуем к его приоткрытым в изумлении губам, но не смогла дотянуться, поэтому соскользнула со скамьи к нему на ковер и принялась гладить по аккуратно подстриженной голове и целовать – губы, щеки, глаза…

Торн застонал от наслаждения, а она сунула руки ему за лацканы сюртука и провела ладонями по прохладному шелку жилета. Наткнувшись на застежки, подумала: какие маленькие пуговички у такого огромного и мощного мужчины! Как с ними справиться?

Кейт не удивление быстро, словно опытная сиделка, разделалась с ними: одна пуговичка, вторая, третья… и четвертая. Жилет наконец распахнут, и ее ладони легли ему на грудь, нащупав под накрахмаленной до хруста тканью рельефные, налитые силой мышцы. Под ее рукой билось сердце, и ей захотелось прижаться к его груди лицом.

Когда они были вместе в первый раз, Торн не открылся ей до конца, поэтому сегодня она решила убедиться в том, что он может отдаться ей целиком и полностью. Здесь, в этом зале, где полно оружия и доспехов, он должен сбросить с себя защитный панцирь. Ей захотелось… пусть это прозвучит дико, по-язычески… взять в руки его теплое, трепещущее, чистое и доброе сердце.

Торн склонился к ней, прижался лицом к груди и лизнул ложбинку, там, где висел кулон.

– Не останавливайся, – задыхаясь, прошептала Кейт.

Лучше бы молчала! Торн, будто протрезвев, остановился и поднял голову.

– Нам надо вернуться.

– Нет! – замотала она головой, прижимаясь к нему всем телом. – Не сейчас. Пожалуйста!

Кейт поразилась собственному бесстыдству. Он сказал прекрасные слова, но теперь ей хотелось убедиться, что за словами стоит непоколебимая сила и осознанная цель.

– Я так хочу тебя, Сэмюэл! Я соскучилась и хочу, чтобы мы занялись любовью.

Поколебавшись всего мгновение, Торн погладил ее по щеке.

– Не могу ни в чем тебе отказать.

В первом поцелуе он отдал ей всю нежность, какую накопил, уже был настойчивым, требовательным и страстным. Их языки соприкоснулись и затеяли между собой дуэль, кто главнее.