Белый ворон Одина - Роберт Лоу

— Могу уступить тебе свое прекрасное имя, — предложил Пай, — в обмен на твою куртку и шапку.

Тин в ответ лишь рассмеялся, обнажив крепкие белые зубы. Вот уж кто правильно снарядился в поход! На нем был длинный соболий полушубок, подпоясанный кушаком, и высокие отороченные мехом сапоги. На голове — меховая шапка-колпак с опускающимися ушами. Многие с завистью посматривали в сторону проводника-булгарина, но покушаться на его добро никто не решался. Недаром же Тин носил за кушаком внушительный кинжал изогнутой формы, и рука его почти не сползала с рукояти оружия. Особенно настороженно он держался в присутствии хазар.

Те тоже шли с нами как проводники, и сей факт никак не поднимал настроения Тину. Как известно, незадолго до своей смерти князь Святослав нанес хазарам сокрушительное поражение. Хазарский каганат распался, и булгарские племена наконец-то обрели свободу. Тин очень этим гордился и всячески подчеркивал свое булгарское происхождение. Он даже летоисчисление вел в соответствии со своими языческими традициями. Выглядело это, как намеренное оскорбление в отношении хазарских евреев.

— Сейчас наступило Время Малых Морозов второго года Молодого Ежа, — рассказывал нам Тин во время ночного привала на исходе первой недели путешествия.

Мы все сгрудились возле костра, и огонь отбрасывал причудливые отблески на скуластое лицо нашего маленького проводника. Лагерь так замело снегом, что люди боялись отойти по нужде. Уже в сотне шагов ничего не было видно — даже пламя костра терялось среди сугробов, лишь поднимавшийся кверху сизый дымок указывал на месторасположение лагеря.

— Ничего себе малые морозы! — пробурчал Гирт. — Если они еще хоть чуток усилятся, у Финна и второе ухо отвалится.

Финн — который не любил вспоминать о своем уродстве — злобно заворчал на Гирта, и тот мгновенно прикусил язык. Раздались смешки в адрес Гирта. Бедняга Гирт, в кои-то веки ему случилось уесть Финна… да и то ненадолго. Тем временем становилось все холоднее. Даже здесь, возле костра, мороз продирал до костей. В такую погоду даже шутить не хотелось.

Тин пожал плечами.

— Бывало и холоднее, — сказал он и бросил взгляд в сторону хазар (те сидели отдельной группой и в общей беседе участия не принимали).

Финн подлил булгарину вина из своего рога. Тот пригубил и одобрительно крякнул. Еще бы ему не понравилось! Уж я-то знаю это зеленое вино. Пока пьешь, оно кажется холодным, точно сердце шлюхи. Зато, попав к тебе в желудок, вино согревается и согревает тебя изнутри. Финн тоже предпочитал его остальным напиткам, а потому злобно окрысился на Квасира, когда тот умудрился пролить драгоценную влагу на землю.

— Помню, было время, когда мы сражались с хазарами, — снова заговорил Тин. И пояснил для нас, чужеземцев: — Булгары, хоть и считались частью их державы, всегда воевали против хазар. Даже когда остальные народы не осмеливались…

Хазары по-прежнему сидели молча, хотя в глазах их зажглись опасные голубые огоньки. Они были высокими, рыжеволосыми, со светлыми глазами — эти самые хазарские евреи. На их фоне Тин казался особенно маленьким и чернявым. Наш булгарский проводник вполне мог бы сойти за подземного карлика. Так сказал Иона Асанес, а уж он-то в подобном разбирался. Иона, наверное, был единственным греком, досконально изучившим наших северных богов.

— К сожалению, — продолжал Тин, — в тот раз мы проиграли и были вынуждены отступить на север. А все потому, что я был еще ребенком и не мог сражаться. Вот если б я участвовал в сражении, мы бы непременно победили! А так мы шли все дальше и дальше на север, пока не встретились с настоящей зимой.

Булгарин снова припал к чаше с вином, затем облизал губы. В свете костра глаза его блестели характерным пьяным блеском.

— Там было так холодно, что зеленое вино загустело и текло, подобно меду, — в голосе Тина появились мечтательные нотки. — Деревья потрескивали от жуткой стужи. Время от времени какая-нибудь ветка ломалась, и на сломе появлялось голубое пламя. Тогда мне впервые довелось узнать, что такое звездный шепот…

— Какой такой шепот? — заинтересовались мы.

— Звездный шепот, — повторил булгарин и выдохнул теплый воздух, который немедленно превратился в струйку голубоватого пара. — Это когда дыхание замерзает на губах, а слова обращаются в ледышки и с тихим шорохом падают на землю. Вот этот звук и называют шепотом звезд.

В наступившей тишине послышалось раздраженное фырканье Абрахама, одного из наших хазар. Он был крупным мужчиной с вечно насупленными бровями и высокомерным взглядом.

— Вольно ж тебе плести небылицы, — проворчал он. — Все твои рассказы, коротышка, значат не больше, чем твое имя. Одно правда — мы в тот раз крепко вас побили. Возможно, стыд и горечь поражения затуманивают твои детские воспоминания?

Маленький булгарин вспыхнул, однако отвечал не без достоинства:

— Было время, когда киевляне платили вам дань с каждого дома — беличьими шкурками и добрыми мечами. Затем Киев пришел и разрушил ваше государство. На то была воля богини-матери Сенмерв — я в этом ничуть не сомневаюсь. И уж ничто не туманит воспоминания о том дне, когда был сожжен Итиль!

Абрахам в гневе приподнялся с места, однако сидевший рядом Морут его остановил.

— Насколько я помню, булгар тогда тоже пожгли, — сказал он, и Тин вынужден был согласиться.

Действительно, Святослав в тот раз разошелся и, не разбираясь, спалил обе столицы — как хазарскую, так и булгарскую. Абрахам неодобрительно покачал головой и сказал:

— Чего еще ждать от варваров, поклоняющихся женщине? Ясно же, что мужчине, по самой сути, предназначено повелевать землей и небесами. В противном случае сам Творец был бы не мужчиной, а женщиной… Однако ж всем известно, что это не так. Следовательно, женщина должна повиноваться мужчине. Как у них на небесах, так должно быть и у нас, на земле.

Откуда-то с противоположной стороны раздалось раздраженное ворчание. Те, кто признал голос Торгунны, добродушно рассмеялись.

— А как же ойор-пата? — вкрадчиво спросил Тин, и оба хазарина заметно напряглись.

— О них мы не говорим, — отрезал Абрахам.

— Кто такие? — тут же поинтересовался любознательный Иона Асанес. — Это что, имя какой-то иудейской богини?

Абрахам бросил на него уничтожающий взгляд.

— Я бы тебя просветил, когда б верил, что тобою движет искреннее любопытство, — прорычал он. — Однако же я знаю, что вы, северяне, поклоняетесь своим злобным языческим богам, и переубедить вас невозможно.

— Я христианин! — возмутился Иона, но хазарин пренебрежительно отмахнулся.