Повесть о занимательных приключениях беглого монаха Яна - М. Левшин

М. Левшин

Повесть о занимательных приключениях беглого монаха Яна

ПРЕДИСЛОВИЕ

Известный русский критик В. Белинский писал Гоголю после того, как тот выпустил книжку «Переписка с друзьями»:

«Неужели же в самом деле вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попову работницу. Не есть ли поп на Руси для всех русских — представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего вы этого не знаете?..

Приглядитесь попристальней и вы увидите, что это по натуре глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности».

В самом деле в русских сказках поп играет всегда роль отрицательную, над ним смеются.

Но это не только в русских сказках. С Запада к нам шли рассказы про священников и монахов, тоже очень жизненные и очень невосторженные.

Несмотря на строгость духовной цензуры, распространены были сборники новелл, и рядом с высокохудожественным «Декамероном» Боккаччио, вместе со странствующими монахами, странствовал по Европе антипоповский анекдот.

Эти анекдоты известны были и в Испании — стране как будто очень религиозной. К нам они пришли через Польшу.

Очень много таких анекдотов собрано в «Уленшпигель», книге, пришедшей к нам под названием «Совест Драла».

Анекдоты эти не столько антирелигиозны, сколько антиклерикальны, антипоповски, но все же они характеризуют то самое отношение к духовенству, про которое говорил Белинский.

Книжка М. Левшина сводит несколько сборников антирелигиозных рассказов. Здесь есть куски из старого испанского романа «Лазарильо из Тормес», есть куски из книги «Увеселительные похождения шута Совест Драла Большого Носа» и есть куски из русского лубка. Действуют здесь священники католические, — по тогдашнему времени в России это было гораздо безопаснее.

Русские же священники оставались в устном пересказе, и сказки о них тоже можно было бы собрать, чтоб и они не жаловались, что их все время хвалили.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кто такой Ян, с кем он встретился и что из этого вышло

Надо сказать, что Ян не был человеком мастеровым, да и намерения и охоты к учению также не имел. Правда, в детстве пробовали его обучать сапожному ремеслу, но он сбежал от хозяина. После этого он бродил по белому свету, жил в монастыре, но сбежал и оттуда.

Даже сорока лет еще крепкий и здоровый, он благодаря своим шуткам и выдумкам находил везде для себя хорошее место. При том природа наделила этого человека не то чтоб красивой наружностью: носом он обладал необыкновенной величины; ростом же был не более полутора метров.

Итак, Ян искал себе новой службы и, когда ему навстречу попался сельский священник, тучный и упитанный, Ян подошел к нему будто просить милостыню. Приходский священник осмотрел его и спросил:

— Умеёшь-ли ты служить во время литургии?

Ян ответил:

— Умею, ваше преподобие.

И это была сущая правда, так как ему за последнее время пришлось жить в монастыре. Там он научился исправлять должность дьякона и псаломщика.

— А коли так, — сказал поп, — пойдем ко мне в услужение. У меня в приходе недавно умер псаломщик, а ты выглядишь человеком подходящим.

Ян был рад, что так быстро устроился, но он, как говорится, не знал, что из лихорадки попал в горячку. Поп был такой сутяга и такой скупой, каких мало сыщется на белом свете.

И до сих пор неизвестно, при рождении ли своем он наследовал эту скупость или приобрел ее вместе с рясой.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Каково жилось Яну в новой его должности

Проживши у попа несколько дней, Ян приметил большой старинный сундук с хорошим замком, ключ от которого поп привязывал к своей душегрейке.

Как только поп возвращался из церкви с просвирами, он погребал их тотчас же в том сундуке.

Ян на своем веку видал много худого и хорошего. Во всех домах, где он был в услужении, всегда что-либо он находил для желудка. Например, несколько кусков сала, повешенного в трубе, сыр, которым пахнет из поставца, или, по крайней мере, корки или сметки крошек после обеда. Но у попа в доме не было ничего похожего, далее хлебной крошки.

Вместо этого на чердаке была связка луку, и Яну выдавали по одной луковице на два дня. Когда же он спрашивал ключ, чтобы сходить и взять себе определенную порцию (как это было раньше в других домах), то ему говорили:

— Пойди, возьми и верни сейчас же ключи обратно.

Иногда поп прибавлял:

— Проклятый грешник, ты только целый день и думаешь о том, как бы нажраться!

Ян начал догадываться, что в сундуке есть чем полакомиться, если поп не доверяет ему ключи.

Он несколько раз клялся перед богом, что ничего не возьмет себе оттуда, кроме куска хлеба и порции мяса. Он так отощал на одном луке, что перестал походить на прежнего Яна — румяного и здорового.

Только по праздникам и воскресеньям поп покупал мяса не более как на пять копеек на всю семью, при чем этого мяса хватало и на обед и па ужин. А Яну доставался кусок хлеба и немного навара, так что он наедался только в-четверть-сыта.

В той местности, где жил Ян в услужении у попа, разрешалось по субботам есть бараньи головы. В одну из суббот (а их прошло уже несколько, и Ян заждался субботы с бараньей головой) поп послал Яна купить голову, которая стоила три копейки. Как только она сварилась, поп съел глаза, язык, мозг и мясо вокруг щек. Он обобрал ее таким образом начисто и, оставя одни голые кости, отдал это блюдо Яну:

— Возьми, ешь, тут еще хватит тебе. Хоть один раз в жизни, — добавил поп, — попируй и скажи, что ты ел лучше, нежели сам папа римский.

— Дай бог тебе такое кушанье на всю будущую жизнь, — проворчал сквозь зубы Ян и выбросил кости на улицу собакам, которые были, конечно, более приспособлены к подобного рода кушанью, чем Ян и даже папа римский.

Прошло еще три недели, и Ян так ослаб и похудел, что ежели бы его встретила родная мать, то вряд ли бы узнала.

Он ходил покачиваясь и еле держался на ногах. Бедняга наверняка шел столбовою дорогою к гробу, если бы его собственные догадки не подали ему исцеления.

Ян стал пристально наблюдать за попом. Он заметил, что во время жертвоприношения пи одна копейка не могла упасть на блюдо, чтобы поп не поставил ее в реестр. Всегда поп смотрел одним глазом на прихожан, а другим в руки Яну. Взоры эти были подобны вечному движению, так что он умел счесть все, что ему подавали.