Камень. Книга пятая (СИ) - Минин Станислав

При нашем появлении подразделение «Волкодав» построилось таким образом, что все поправленные стояли отдельно. Поприветствовав и поулыбавшись Вике, я приступил к осмотру, который показал, что у всех энергетические решетки пришли в относительную норму.

— Господа и дамы, у всех все хорошо! Больше можете себя ни в чем не ограничивать, — вынес я свой вердикт.

— Наконец-то! — обрадовались они и посмотрели на генерала.

Тот заявил:

— Без меня не начинайте. Свободны.

Остались только мнущиеся Решетова и Вяземская.

— Пять минут, — усмехнулся Орлов и направился к остальному строю.

Первым, что я услышал от Вики, было:

— Готовься к романтическому вечеру, Романов, я с тебя сегодня не слезу!

— Значит, придется править только трех твоих коллег… — вздохнул я, наблюдая краем глаза, как недалеко от нас улыбаются друг другу Прохор с Екатериной.

— А еще лучше двух, — кивнула она. — У тебя все нормально? Ничего не случилось?

— Все нормально. Так, были мелкие неприятности…

— Леша, ты же на меня не обижаешься за те слова?

— Нет, Вика, не обижаюсь, — улыбнулся я. — Ладно, шагай к своим, вечером расскажешь какая теперь ты крутая стала.

— До вечера, Романов! — Вика облизнула губы и незаметно для остальных послала мне воздушный поцелуй.

— До вечера.

Поправил я действительно только троих, решив оставить силы на вечер, и поставил в известность Орлова, что завтра отработаю еще троих.

— Иван Васильевич, в выходные ничего не обещаю, есть определенные планы.

— Как скажешь, Алексей, — кивнул он.

А в лесу, по дороге на стояку, заявил воспитателю:

— Прохор, хочу тебе на Ивана пожаловаться.

— Говори.

— Он за мной во время правила все время подглядывал.

— Ваня, что скажешь по сути предъявленных обвинений? — усмехнулся Прохор.

— Было дело, скрывать не буду, — кивнул тот и уставился на меня с явным подозрением. — Царевич, как ты умудряешься это делать?

— Силой воображения. Ну, еще желанием и волей…

Когда великий князь в сопровождении Белобородова и Кузьмина скрылся в лесу, к Орлову подошел Смолов:

— Иван Васильевич, а этот третий, в кепке который, по ходу, серьезный дяденька будет. Такое ощущение у меня сложилось, что он при Камне выполняет роль ближника, если тому они вообще нужны…

— Ты прав, Витя, у меня сложилось похожее впечатление.

— А этот дяденька, он вообще кто?

— Кто он? Вспомнил я его, Витя. Этого Ивана Олеговича, еще совсем молодого, я очень давно видел в компании Пафнутьева.

— Пафнутьева? — присвистнул подполковник.

— Пафнутьева, Витя, — кивнул генерал. — И вообще, несерьезного дяденьку к великому князю не приставят.

— Это точно…

— Мифа, в Рязани все готово, нас уже ждут. Когда из Москвы уходить будем?

— До конца недели всяко надо ждать, Олег, пока Романовы хоть немного от выходки Вострецова не отойдут. Ты хвосты за нами все подчистил?

— В процессе. Осталось двоих бухгалтеров убрать, но они мне еще пару дней будут нужны.

— Будь аккуратен, канцелярские тоже недаром свой хлеб едят.

— Не учи отца… Я и так уже от этого грима весь исчесался. — Олег с раздражением потрогал парик и поправил очки с простыми стеклами. — Что тебе Святослав сказал?

— Сказал валить на все четыре стороны, — усмехнулся Тагильцев. — И бросил трубку. Боюсь, как бы он не приказал наш доступ к счетам заблокировать.

— Недавно проверял, было все в порядке.

— И то слава богу! А то с этого пня старого станется…

Глава 10

— Держи, отец хочет с тобой поговорить. — Протянувший трубку Прохор отвлек меня от медитативного созерцания уже практически зимних подмосковных пейзажей.

— Слушаю.

— Добрый вечер, Алексей. Как настроение?

— Нормальное.

— Ты в курсе, что в субботу в Кремле состоится награждение по итогам афганской операции?

— Да, Прохор говорил, а генерала Орлова я уже предупредил, что в выходные вряд ли приеду в Ясенево.

— Понял. Как у вас с Кузьминым отношения складываются?

— Нормально. С трудом, но приспосабливаемся к друг другу.

— Как в университете?

— Тоже в порядке. И, предвосхищая твой следующий вопрос, отвечу сразу: Долгорукие, Шереметьева и Юсупова лишних вопросов уже не задают.

— Ясно, — усмехнулся он. — Воспитываешь их, значит, потихоньку… Ладно, рад был услышать.

— Подожди секундочку. Андрей Долгорукий спрашивал про бильярдный турнир.

— Черт! Я же совсем забыл про него! Хорошо, на следующей неделе выделю время. У тебя все?

— Ага.

— Тогда всего хорошего, сын! Передай, пожалуйста, трубочку обратно Прохору.

Сделав, что просили, я вновь уставился в окно, но и в этот раз помедитировать мне не удалось, теперь в кармане вибрировал уже мой телефон.

— Привет, сестренка!

— Привет, братик! — голос Марии был бодр и весел. — Как дела?

— Как сажа бела! Все нормально, домой вот еду после прогулки на свежем воздухе. Как вы с Варей?

— Тоже хорошо, только в Кремле сидеть надоело… — ее голос стал печальным.

Я мысленно усмехнулся, совершенно не понимая, как можно было заскучать в Кремле? Вот если бы их с Варей закрыли на несколько дней в моей бывшей квартире, тогда да, но в Кремле?..

— Леш, может, хоть ты мне скажешь, что вообще происходит? А то все остальные молчат и делают страшные лица. Еще и колдунов к нам приставили в качестве охраны.

— Машенька, спрашивай у отца, — поморщился я. — Раз вам пока ничего не говорят, значит, так надо.

— И ты туда же… — обиженно сказала она. — Все эти ваши мужские игры, а мы с Варей уже взрослые к твоему сведенью!

— Бабушка наша тоже в этих играх самое активное участие принимала, Машенька, так что не надо тут мне на сексизм намекать и возрастом давить! — И, ехидно усмехнувшись, добавил: — Она даже в Бутырку лично меня допрашивать приезжала.

— Как в Бутырку? — голос Марии сорвался. — Ты в Бутырке сидел?

— Все, Машенька, я тебе и так сказал много лишнего.

— Алексей! Быстро рассказывай, что у нас вообще творится! — Вот уж тут я услышал голос не сестренки, а великой княжны Марии Александровны. — Быстро! И во всех подробностях!

— Все вопросы к отцу, Машенька, — хмыкнул я. — Конец вызова.

Сестра набирала меня еще несколько раз, а я в это время выслушивал нравоучения своего воспитателя о недопустимости подобного поведения и довольно улыбался в ответ на укоризненные взгляды Кузьмина, специально повернувшегося для этого с переднего сиденья.

— Относись к этому как хочешь, Лешка, — закончил свою пламенную речь Прохор и достал телефон, — но я вынужден доложить твоему отцу об очередном назревающем кризисе в вашей семье.

Минут через пятнадцать Мария названивать перестала, а я чуть не пропустил вызов от другого своего родича, бравого курсанта Николая Романова.

— Леха, привет! Как дела? Все нормуль?

— Нормуль.

— Отлично! Ты в курсе, что награждение с пятницы на субботу перенесли?

— В курсе. Завтра в увольнительную по времени как обычно приедете?

— Ага.

— А я вот задержусь, так что не теряйте. И парадку не забудьте.

— Не забудем. Леха, а нам вообще что-нибудь расскажут… про последние события?

— Вопрос не ко мне, сами должны понимать.

— Ясно… Ладно, до завтра!

— До завтра! Александру привет!

Воспитательная беседа по поводу моего разговора с Марией продолжилась и в особняке, только вот ментор был другой — его высокопревосходительство князь Пожарский. Впрочем, на крик он не переходил, а, что самое хреновое, разговаривал со мной этим своим ласковым тоном, от которого напрягся даже Прохор, а Иван так вообще застыл в углу весь бледный.

— Деда, тебе мой отец стуканул? — осторожно поинтересовался я, когда первый запал у князя уже прошёл.

— Бери выше, Лешка! Государь лично позвонил и просил передать, что он тобой очень недоволен!