Камень. Книга пятая (СИ) - Минин Станислав

— Хватит вам! — вмешался Андрей. — Особенно тебе, Аня. Не ругайтесь.

— Да, не ругайтесь! — поддержала его Инга. — Алексей, а я за эти дни по тебе успела соскучиться. И даже приготовила для тебя копии лекций и домашние задания на семинар.

— Вот же гадина! — пихнула ее локтем Наталья. — А мне ничего не сказала! Ты знала, что Алексей сегодня придет на учебу?

— Нет, — нарочито потупилась Юсупова. — Если бы Алексей пришел завтра или в понедельник, для него все равно были бы готовы лекции и домашние задания.

— Спасибо, Инга! — поблагодарил я и не смог удержаться: — Это все потому, что ты староста?

Лицо Юсуповой застыло, а от смеха не удержалась даже Шереметьева.

— Инга, прости! — я приобнял девушку. — Соблазн спросить подобное был слишком велик! Прости еще раз! И спасибо тебе огромное! Буду должен, Инга!

— Ты гад, Романов! — она сделала вид, что пытается вырваться. — И ты мне теперь должен! Должен по-крупному!

— В рамках разумного, Инга, — согласился я и убрал руку.

— Разумеется, — горделиво кивнула девушка. — Отработаешь!

Расставшись в фойе с Шереметьевой, мы пошли на третий этаж в римскую аудиторию. Иван не отставал, и только на лестнице я смог сформулировать то, что не давало мне покоя последние пятнадцать минут: колдун, зараза такая, незаметно контролировал нас с друзьями всю дорогу до учебного корпуса! Этот же контроль сохранялся и сейчас!

— Размещайтесь, я скоро приду, — задержался я в дверях аудитории, дождался, когда друзья отойдут, и подошел к Кузьмину. — И как впечатления? Ты же нас мониторил, можешь не скрывать!

— Заметил, царевич? Впрочем, я особо и не скрывался. — Опять его фирменная ухмылка. — Короче, государь с цесаревичем были правы, когда тебе в жены жопастую определили. Любит она тебя, а ты нос воротишь. Две остальных тоже желанием горят, но тебе не пара.

— Это еще почему?

— Та, которая Юсупова, с головой не дружит вообще, все только на гормонах держится: и настроение, и мышление. Вторая, Долгорукая, слишком вялая для тебя, сдохнешь от скуки.

— А Долгорукий?

— Этот не безнадежен. Для твоей сестры вполне даже подходит.

— Это как?

— В качестве надежного главы рода Долгоруких, которым она вполне успешно будет манипулировать. В хорошем смысле, царевич. Я имею в виду этакий тандем, где основную роль будет играть Мария Александровна. Это ты будешь всячески сопротивляться малейшему неправильному давлению, а вот Долгорукий нет.

— А правильному давлению я, значит, не сопротивляюсь?

— Ну, сам посуди. Михаил Николаевич командует в твоем доме при полном твоем одобрении? Прохора ты слушаешься? Меня терпишь, как и остальной род Романовых, включая императора с императрицей и остальных великих князей? Значит, тебя подобная ситуация вполне устраивает. До определенного момента. Подумай об этом, царевич. И не делай скоропалительных выводов, не расстраивай меня.

Прозвеневший звонок возвестил о начале занятий. Правильно тогда возмущался дед Михаил, когда я выбрал для себя юриспруденцию, учиться на правоведа было полной халявой — в перерыве между лекциями я успешно списал у заботливой Юсуповой домашку и на семинарском занятии даже что-то уверенно вякал с умным видом, отвечая на вопросы препода.

— Инга, я тебе должен! — еще раз сказал девушке, когда занятия закончились. — А на завтра у тебя заготовок нет?

— По электронке пришлю. — Юсупова приняла гордый вид. — В кафе пойдешь?

— К сожалению, нет, — развел я руками. — Неотложные дела.

— Я так и поняла. Слушай, Маша нас заранее предупредила, что сегодня вечером мы не собираемся. Или собираемся, но без нее?

— Двери моего особняка для вас всегда открыты, ты же знаешь, Инга, можете собраться без меня.

— А сам-то дома когда будешь, хозяин? — усмехнулась она.

— Не раньше восьми, — прикинул я.

— Тогда не будем тебя напрягать. Завтра, надеюсь, у Нарышкиных будешь присутствовать?

— Всенепременно, — пообещал я.

— Алексей, отойдем? — это был Долгорукий, все это время наблюдавший со стороны за нашим с девушкой разговором. — Я бы хотел уточнить насчет бильярдного турнира… А то у нас все подзависло…

— Дюша… — сразу расстроился я. — Виноват! Столько всего навалилось! Молодой, исправлюсь! Веришь?

— Верю, — рассмеялся он. — Только учти, у меня дед с отцом за судьбу турнира искренне переживают, на кону репутация Долгоруких.

— Можешь не продолжать! С отцом переговорю. До конца недели получишь полный расклад.

— С нетерпением жду. — Андрей был явно доволен. — Леха, и еще… Маша в пятницу к Нарышкиным придет? Я соскучился по твоей сестре…

— Ничего не могу обещать, — покачал я головой. — Сделаю все возможное.

Попрощавшись с Долгорукими и Юсуповой и передав привет Шереметьевой, я в обществе Кузьмина направился на стоянку.

— Царевич, а римское право с его сервитутами не так и устарело, — заявил мне по дороге колдун. — Макаронники даже в древности в жизни кое-что понимали.

— Тебя вычислили как моего телохранителя, — буркнул я. — Хреново маскируешься. Особенно всем понравилась твоя кепка.

— А так называемыми вычислениями занимались бабы? Наверняка отличилась та, которая с жопой? Я прав?

— Ага.

— Всегда так бывает, царевич… — Иван сделал вид, что расстроен. — Настоящие женщины всегда видят настоящих мужчин. — И патетически воскликнул: — Не переживай, я не встану между вами.

— Все кривляешься?

— А что мне еще остается делать? При моей-то неброской внешности. Только плащ таскать и кепку, которые забирают большую часть постороннего внимания! Это ты у нас красавчик! Высокий, стройный, с глубокими серыми пронзительными глазами, тонкими чертами лица и нужной генеалогией!

— Это да, — показательно согласился я. — Все при мне. Но вот при твоих-то навыках любая была бы твоя, Ваня! Не надо тут мне прибедняться!

— Это да, — передразнил он меня. — А хочется без этих навыков женщину завоевать! Чтоб искренность чувств была! Чтоб все искрило! Чтоб яйца звенели! Уж ты-то меня должен понимать, царевич, недаром с моей дочерью сожительствуешь. Она любую фальшь на подсознательном уровне чувствует, как и людей. Значит, не совсем ты еще пропащий!

— И это мне говорит человек, который годами криминалом занимался! — воскликнул я. — И людей валил направо и налево.

— Уверен, царевич, ты меня переплюнешь! — Мы как раз подходили к воротам, за которыми была стоянка. — Все данные для этого у тебя имеются, а фамилия защитит от всех последствий.

— От совести она не защитит.

— Ну, царевич, тут позволь с тобой не согласиться. — Он вовсю лыбился. — Совесть как мышца, ее и накачать можно.

А на стоянке нас ждал улыбающийся Прохор:

— Ну что, Иван, набрался знаний?

— Набрался, — важно кивнул тот. — А самое главное, на студенток налюбовался, здесь прямо шикарный цветник. Но все самые красивые, понятно, вокруг нашего царевича вьются.

— Это да… Ты еще на вечеринках малого света не присутствовал, вот уж где цветник так цветник…

На стоянке в Ясенево нас встретил лично генерал Орлов. После обмена рукопожатиями Прохор представил генералу Кузьмина.

— Иван Олегович, а мы с вами раньше не встречались? — жандарм пристально разглядывал колдуна.

— Я бы запомнил, Иван Васильевич, — чуть улыбнулся тот.

— Хорошо, господа, пройдемте на полигон, все уже там.

По дороге Орлов отчитался мне о состоянии своих сотрудников, прошедших правило:

— Одним словом, бьют копытом, Алексей, — закончил он. — Сегодня кого-нибудь править будешь?

— Буду, Иван Васильевич, и так уже три дня потеряно, надо наверстывать.

— Ничего страшного, наверстаем. Кстати, Алексей, сегодня утром мне Нарышкин звонил, командировка Вяземской отменяется.

— Спасибо за информацию, Иван Васильевич, — улыбнулся я.

Похоже, царственный дед все же решил прислушаться к моей просьбе. После Ясенево надо будет Алексии позвонить, узнать, когда она прилететь сможет.