Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

– Вы все еще не понимаете, месье. Я ведь только что пояснил вам, – произнес Жюстель и очень мило улыбнулся.

– Правда?

– Да. Смотрите, когда его величество подписывал этот приказ, переданный вам графом, как вы думаете, что случилось потом?

– Полагаю, его понес какой-нибудь секретарь.

– Не какой-нибудь. Королевский premier commis[62] передал копию письма, так написано в уставе, в государственный архив. Затем его передали секретарю уполномоченного королевским приказом министерства, в данном случае военного. А оно потом на основании содержания, – Жюстель оглядел всех с довольным видом, – приняло решение об отсутствии необходимости дополнительно отправлять в Пинероло préavis.

– А, то есть вы полагаете, что ничего подобного из Парижа не отправляли?

– Именно так. Поскольку, в отличие от нашего друга, графа Мертонширского, который, разумеется, не настолько детально знаком с французскими обычаями, мы понимаем, что подобные бумаги не теряются, и не ругаем тех, кто их должен передать. Особенно если речь идет о непосредственном приказе его величества.

– Что ж, если это так… в этом письме сказано, что вы можете поговорить с ним на протяжении часа. Когда же вы хотите увидеть заключенного, мадам?

– Сердце матери горит от нетерпения и желания поскорее броситься к нему. Скажите, можно ли сделать это сегодня?

Д’Отвий поднялся и поклонился.

– Через полчаса у него прогулка. После этого я отведу вас к нему.

Вместо ответа герцогиня Лавальер с благодарностью всхлипнула.

Овидайя стоял у донжона вместе с Жюстелем, Янсеном и Марсильо. Они курили и наблюдали за полком солдат, совершавших учения примерно в сотне футов от них. Унтер-офицер дунул в свисток, отдал приказ, после чего мужчины побежали вверх по лестницам и крепостным стенам. Затем он снова дунул, и солдатам пришлось снова спускаться по узким каменным лестницам. И так продолжалось вот уже некоторое время. Овидайя затянулся трубочкой.

– Лейтенант Виккари? – произнес он.

Марсильо обернулся к нему и улыбнулся:

– Милорд?

– Что это за странные ножи, прикрученные к солдатским ружьям?

– О, это новое изобретение французов. Считается, что создал его сам Вобан. Это называется байонет. Благодаря прикрепленному к стволу лезвию оружие может быть использовано в качестве пики, если дело дойдет до mêlée[63].

– И это работает?

– Да, и неплохо. Иногда оказывается, что самые простые изобретения имеют огромное значение. Например, это упраздняет пику. И саблю тоже.

Янсен фыркнул:

– Смешно. Эта штука годится самое большее на то, чтобы рубить головы курам.

– Вы забываете о своей роли, друг мой, – произнес Марсильо.

– Ах вот как?

– Да. Вы – слуга, по крайней мере в данный момент. А когда два джентльмена беседуют, вам стоит помалкивать.

Янсен скривился еще больше, чем прежде. Чтобы сказать что-нибудь приятное, Овидайя произнес:

– Думаю, до сих пор все играли свои роли просто превосходно. Особенно вы, отец Гислен. У вас отлично получилось, смею сказать.

Жюстель слегка поклонился:

– Благодарю вас. Поскольку я долгое время работал в морском министерстве, плести подобную чушь было несложно.

– Кстати, о чуши. Книга у вас наготове? Думаю, сейчас все начнется.

– Конечно, сэр Джеймс. Подождите, я ее сейчас принесу.

Жюстель удалился и через некоторое время вернулся, неся книгу под мышкой. У него было французское издание «Упражнения» Игнатия де Лойолы, иезуитский молитвенник. Это было роскошное издание из бомбазина, вдоль и поперек украшенного вышивкой. На лицевой стороне обложки были размещены металлические вставки с зелеными и фиолетовыми кристаллами в форме креста. «Книга, достойная короля, – подумал Овидайя, – и, уж конечно, одной из его бывших фавориток».

Жюстель передал ему «Упражнения», и Овидайя взвесил молитвенник в руке. Он был тяжелым, но не настолько, чтобы вызвать подозрения. Открыв книгу на первой попавшейся странице, он прочел:

– Не хотеть думать о вещах, вызывающих радость и веселье, как о небе, воскрешении и т. д.; ибо, дабы испытать мучения, боль и слезы ради наших грехов, недопустима любая мысль о счастье и радости.

И он захлопнул книгу.

– Да где же она? – прошептал Жюстель. – Она там уже не меньше получаса.

– С учетом нынешней моды это не слишком долго, если хочешь помочь леди избавиться от нарядов, – заметил Марсильо.

Жюстель усмехнулся и стал совсем не похож на священника.

– А вы эксперт, я полагаю?

– Возраст, мой юный друг, возраст позволяет сделать немало выводов.

Они действительно ждали графиню уже довольно долго. Несмотря на то что д’Отвий сдался, он все же настоял на том, чтобы принять определенные меры безопасности. Чтобы Лавальер не протащила в камеру своего сына тайной записки, кинжала или напильника, он повелел как следует обыскать герцогиню перед входом в донжон. Чтобы сохранить при этом приличия – и поскольку он не считал камеристку Лавальер достаточно надежной особой, – мушкетер велел привести двух кармелиток из находившегося неподалеку от крепости монастыря. И теперь обе монахини возились с графиней в одной из комнат гарнизона. Несмотря на это, Овидайя ни капельки не нервничал. Личный досмотр они учли. То, что дело несколько затянулось, действительно, скорее всего, было связано с пышными нарядами. Под одним только париком герцогини можно было спрятать пистолет или достаточно боеприпасов, чтобы перестрелять половину полка.

Прошло еще десять минут, когда дверь здания гарнизона наконец открылась и оттуда вышла Лавальер в сопровождении монахинь и виноватого д’Отвия. Судя по виду герцогини, она полагала, что с ней обошлись крайне несправедливо. Когда она подошла к донжону, четверо дожидавшихся ее мужчин почтительно поклонились.

– Вижу, вы героически пережили и эту пытку, мадам, – произнес Овидайя. И, обращаясь к д’Отвию, заявил: – Недостойная игра, месье.

– Мне искренне жаль, что пришлось прибегнуть к подобному, ваша светлость, однако же наши предписания в этом отношении, к сожалению, весьма однозначны.

– Как вам угодно.

Овидайя обернулся к графине и протянул ей молитвенник.

Д’Отвий недоверчиво вытянул шею:

– Что это за книга?

– Это «Упражнения» святого Игнатия, основателя нашего ордена, – ответил Жюстель. – Чудесный труд. Вы читали?

– Боюсь, что нет.

– Он разъясняет людям тройственную природу Господа Бога нашего с помощью простых упражнений, для выполнения которых требуется лишь несколько часов в день.

Д’Отвий наморщил лоб:

– Несколько часов в день? Я добрый католик, но у кого же найдется столько времени?