Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

Мимикой и жестами они показали, что проголодались и устали. Затем попробовали объяснить, что заблудились, и проклинали себя за оставленный в «фольксвагене» разговорник. Едва ли женщина поняла их слова, но все равно усадила гостей возле очага и поставила на огонь кастрюлю.

Они съели по большой тарелке несоленого горохового супа и улыбками поблагодарили хозяйку. Ее муж сидел рядом, не проявляя ни малейшего желания заговорить с иностранцами или хотя бы взглянуть на них.

Сытная еда подействовала Они немного воспрянули духом.

Они собирались выспаться, а утром отправиться в обратную дорогу. К следующему вечеру тела, что лежат на том поле, пересчитают, опознают, уложат в гробы и отправят к родственникам. Воздух заполнит гул моторов, который наконец заглушит стоны, еще звучавшие в ушах. Закружат вертолеты, засуетятся санитары и полицейские — как обычно, когда в цивилизованном обществе случаются катастрофы.

А потом это будет приятно вспомнить. Событие станет частью истории: конечно, трагедия, но ее можно объяснить, отнести к какой-то схеме и жить дальше. Все будет хорошо. Скорей бы утро.

Вскоре усталость сразила их. Они заснули прямо за столом, уронив головы на скрещенные руки. Рядом с пустыми тарелками и недоеденными ломтями хлеба.

Они ничего не знали. Ничего не чувствовали. Им ничего не снилось.

Затем начался гром.

Где-то глубоко под землей раздавались глухие ритмичные удары, будто какой-то титан медленно подбирался ближе и ближе.

Женщина разбудила мужа. Разбудила, зажгла лампу и подошла к двери. Ночное небо усеяли звезды. Вокруг лежали черные холмы.

Гром не утихал. Удар, через полминуты новый удар, с каждым разом громче.

Муж и жена стояли рядом и прислушивались к гулкому эху на склонах. Гремело где-то недалеко, но молний не было.

Только тяжелые удары…

Бум..

Бум…

От них сотрясалась земля. От дверного косяка сыпалась пыль, дребезжали оконные стекла.

Бум…

Бум…

Они не знали, что это такое, но бежать из дома явно не имело смысла. Каким бы жалким укрытием ни было их жилище, здесь безопаснее, чем в лесу. Как они выберут из тысяч деревьев то, что не заденет гроза? Нет, лучше ждать. Ждать и смотреть.

У женщины было плохое зрение, и она не сразу поверила глазам, когда один из черных холмов вдруг начал расти, заслоняя звезды. Но ее муж тоже видел это: невообразимо огромная голова, в темноте казавшаяся еще больше, превосходившая холмы.

Он уронил костыли, его скрюченная нога согнулась. Он упал на колени и зашептал молитвы.

Его жена закричала. Ни одно из известных ей слов не могло остановить это чудовище — ни молитвы, ни мольбы не имели силы над ним.

В доме проснулся Мик. Он выпрямил руку и нечаянно смахнул со стола тарелку и лампу.

Они разбились.

Проснулся и Джуд.

Крик за дверью затих. Женщина бросилась бежать в лес. Любое дерево лучше, чем это зрелище. Ее муж дрожащими губами твердил молитвы, пока громадная нога великана поднималась для нового шага…

Бум…

Дом заходил ходуном. Запрыгала посуда в шкафу, глиняная трубка скатилась с каминной полки и разбилась в прах.

Любовники узнали этот грохот, этот земной гром.

Мик схватил Джуда за плечо.

— Ты видишь — сказал он, и его зубы отсвечивали сине-серым в темноте. — Видишь? Видишь?

В его голосе слышались истерические нотки. Опрокинув стул, он кинулся к двери. Выругался и выбежал в ночь…

Бум…

Грохот стоял оглушительный. Со звоном лопались оконные стекла. Трещали балки под крышей.

Джуд присоединился к приятелю у двери. Старый хозяин лежал ничком, пальцами судорожно сжимая комья сухой земли.

Мик, подняв голову, смотрел в небо. Джуд проследил за его взглядом.

В одном месте не было звезд. Там сгустилась кромешная тьма в форме огромного человека, нависшего над холмами. Отчетливо выделялись контуры фигуры.

Великан казался шире обычных человеческих пропорций — слишком толстые ноги и чересчур короткие для такого торса руки.

Он поднял и опустил на землю исполинскую ступню, сделав шаг в направлении дома.

Бум…

Крыша дома покачнулась. Человек, угнавший их машину, говорил правду. Пополак был городом и великаном. И он шел по холмам…

Их глаза освоились с темнотой, и они различили ужасающие подробности строения монстра. Несомненно, это шедевр инженерной мысли: человек, созданный из людей. Или, лучше сказать, бесполый гигант, сделанный из живых мужчин, женщин и детей. Все жители Пополака были стиснуты и связаны, образуя плоть великана. Их тела так крепко соединились в одно целое, что кости ломались от напряжения.

Они рассмотрели, как безукоризненно продумана конструкция исполина; как ловко рассчитан центр тяжести; как слоноподобные ноги соответствовали громадному весу туловища; как низко к плечам посажена голова — оптимально для движения и с минимальной нагрузкой на шею.

Несмотря на диспропорцию, он был ужасающе жизнеподобен. Кожа его состояла из массы полностью обнаженных людей, чьи тела блестели при свете звезд как одно огромное тело. Даже мускулы скопировали, точно, хотя и упрощенно. Людей идеально подогнали друг к другу. С акробатической виртуозностью работали те, кто стал частью суставов рук и ног, позвонков и сухожилий.

Великан наклонил голову, и любовники увидели его лицо.

Щеки из человеческих тел; глубокие впадины, откуда глядели человеческие головы, образующие глазное яблоко; широкий нос; рот открывался и закрывался — мышцы челюсти сжимались и разжимались. И из этого рта с зубами из бритых детских голов доносился голос гиганта — одна нота какой-то идиотской мелодии.

Пополак шел — и Пополак пел.

Видела ли Европа подобное зрелище?

Не в силах сдвинуться с места, Мик и Джуд смотрели на приближение монстра.

Старик обмочился. Он забормотал молитвы и пополз к деревьям, волоча больную ногу.

Англичане остались на пороге, глядя на представление, что разворачивалось перед ними. Теперь они ощущали не страх и ужас — трепет приковал их к месту. Они знали, что это зрелище никогда не повторится, нет надежды увидеть его вновь. Они достигли высшего пика жизни — дальше будет только обыденность. Лучше остаться здесь, хотя с каждым шагом смерть становится ближе; лучше остаться и смотреть, пока можно видеть. Если чудовище убьет их — они, по крайней мере, стали свидетелями чуда, узнали его ужасающее величие. Это честная цена.

Пополак был уже в двух шагах от дома. Отчетливо виднелись бледные, изможденные, обливающиеся потом лица, ритмично работающие тела. Ноги тех, кто уже умер, болтались, как у висельников. Другие, особенно дети, сократили натяжение и ослабили свои позиции, отчего форма тела исказилась.