Пыль - Хью Хауи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сняла простыни с койки, взяла подушку и привела спальное место в первозданный вид. Вернувшись на склад, она открыла дверь лифта для беспилотников и забросила в него свои вещи. Прошлась по полкам, собрала сухие пайки и воду, добавила к вещам. Потом прихватила еще одну небольшую аптечку. В ящике с принадлежностями для первой помощи она обнаружила микрофон. Скорее всего, она уронила его, когда искала бинты. Вместе с двумя фонариками и запасными батарейками он тоже отправился в лифт. Это было последнее место, куда станут заглядывать. Дверь в лифт практически невидима, если не знаешь, где искать. По высоте она была ей до колен, а по цвету не отличалась от стены.
Шарлотта задумалась: может, сразу заползти в лифт? Ей ведь надо всего лишь пережить первый обыск на этаже. Они сосредоточат поиски на складе, обшарят полки и решат, что здесь ее нет. И станут искать в других местах — а их множество, — где она могла спрятаться. Но прежде чем схорониться в лифте, она вспомнила про микрофон, который так тяжело ей достался. Здесь есть рация. И у нее есть несколько часов, решила она. Ее не станут искать здесь в первую очередь. Уж несколько часов у нее точно есть.
От недосыпа и потери крови у нее слегка кружилась голова. Шарлотта прошла в комнату управления полетами и стянула пластиковую накидку с рации. Похлопав себя по груди, она вспомнила, что переодела комбинезон. Отвертка осталась в прежнем. Шарлотта поискала на столе, нашла другую и сняла боковую панель рации. Плата, в наличии которой она сомневалась, была на месте. Осталось лишь подключить к ней микрофон. Она не стала утруждать себя креплением кабеля и боковую панель тоже привинчивать не стала.
Шарлотта проверила установку плат управления. Рация напомнила ей компьютер — набор плат, вставленных в разъемы, — но она не была специалистом по электронике. И понятия не имела, все ли платы на месте. Может, какой-то не хватает? Но даже если так, то черта с два она согласится отправиться за ней. Шарлотта включила рацию, установила селектор на восемнадцатый канал.
И стала ждать.
Отрегулировав уровень шумоподавления, она вывела на динамики немного статического шума, чтобы точно знать, что рация работает. На этом канале переговоры не велись. Нажатие на кнопку микрофона отключило статику, и это было хорошим знаком. Усталая, страдающая от боли и полная страха как за себя, так и за брата, Шарлотта все же выдавила улыбку. Раздавшийся после включения микрофона щелчок в динамиках стал ее маленькой победой.
— Меня кто-нибудь слышит? — спросила она. Шарлотта опиралась локтем о стол, другая рука беспомощно свисала вдоль тела. Она попробовала снова. — Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста, ответьте.
Статика. Но это ни о чем не говорит. Шарлотта легко представила, как где-то в укрытии, в нескольких милях от нее, возле передатчиков сидят или лежат мертвые радисты. Брат рассказал ей, как однажды убил укрытие нажатием кнопки. Он пришел к ней посреди ночи с горящими от возбуждения глазами и все об этом рассказал. А теперь пришел конец и ее укрытию. Или же рация просто ничего не передает.
Так, надо думать логично. И все проверить, прежде чем делать выводы. Потянувшись к шкале настройки, она немедленно вспомнила о другом укрытии, разговоры в котором они с братом подслушивали. Оно находилось по соседству, в нем выжило несколько человек, которым нравилось болтать о всякой всячине и играть в прятки, переговариваясь по рациям. Если она правильно помнила, мэр Восемнадцатого укрытия каким-то образом тоже передавала на частоте этого укрытия. Шарлотта переключилась на семнадцатый канал, чтобы проверить микрофон и узнать, не откликнется ли кто-нибудь. Она совсем позабыла, что сейчас глухая ночь. По привычке она воспользовалась своим армейским позывным.
— Алло. Алло. Говорит Чарли-два-четыре. Меня кто-нибудь слышит?
Она послушала статику и уже собралась переключиться на другой канал, когда раздался голос, слабый и далекий:
— Да. Алло? Вы нас слышите?
Шарлотта опять стиснула микрофон, на миг позабыв о боли в плече, — этот контакт со странным голосом взбодрил ее не хуже дозы адреналина.
— Слышу. Да. Вы хорошо меня слышите?
— Что за чертовщина у вас происходит? Мы не можем к вам пробиться. Туннель... там все завалено. Никто не отвечает. Мы здесь как в ловушке.
Шарлотта попыталась осмыслить услышанное. Еще раз проверила частоту передачи.
— Не так быстро, — сказала она и сделала глубокий вдох, последовав собственному совету. — Где вы находитесь? Что происходит?
— Это Ширли? Мы застряли в этом... другом месте. Тут все проржавело. Люди в панике. Ты должна вывести нас отсюда.
Шарлотта не могла решить: или ответить, или просто выключить рацию и попробовать еще раз, позднее. Создавалось впечатление, что она вклинилась в середину разговора, введя в замешательство одного из собеседников. Тут послышался другой голос, подтверждая ее теорию.
— Это не Ширли, — произнес женский голос. — Ширли мертва.
Шарлотта настроила громкость. И стала внимательно слушать. На миг она забыла и про мужчину, умирающего в коридоре после удара отверткой, и про свою рану. Забыла о тех, кто наверняка сейчас ее ищет. Шарлотту очень заинтересовали разговор на семнадцатом канале и этот смутно знакомый голос.
— Кто говорит? — спросил первый, мужской голос.
Пауза. Шарлотта не знала, кого тот спрашивает и от кого ждет ответа. Она уже поднесла микрофон к губам, но тут ответил второй голос:
— Это Джульетта.
Голос звучал очень устало и слабо.
— Джулс? Ты где? И что значит, что Ширли мертва?
Снова статика. Еще одна томительная пауза.
— То и значит, что все они мертвы. И мы тоже.
Статика.
— Я убила всех нас.
40
УКРЫТИЕ 17
Джульетта открыла глаза и увидела отца. Вспыхнул белый свет, переместился из одного ее глаза в другой. Позади головы отца она увидела несколько лиц, смотрящих на нее. Голубые, белые и желтые комбинезоны. То, что ей поначалу казалось сном, постепенно сгустилось в реальность. А то, что первоначально воспринималось как кошмар, превратилось в воспоминание: ее укрытие выключили. Двери были открыты. Все погибли. Последнее, что Джульетта помнила, — то, как она сжимает рацию, слышит голоса и объявляет, что все погибли. И что убила всех она.
Джульетта махнула отцу, чтобы тот отвел свет, и попробовала перекатиться на бок. Она лежала на мокрой стальной панели с чьей-то футболкой, уложенной под голову. Не на койке. Желудок сжался, но наружу ничего не вышло. Он был пуст, но его сводило судорогами. Глотнув воздуха, Джульетта плюнула на пол. Отец велел ей дышать глубже. Стоявший рядом с ним Раф спросил, как она себя чувствует. Джульетта подавила желание заорать на них, да и на весь мир, чтобы ее оставили в покое, сжаться в комочек и рыдать над тем, что она натворила. Но Раф продолжал спрашивать, все ли у нее в порядке.
Джульетта вытерла рот рукавом и попыталась сесть. В помещении было темно. Она больше не находилась внутри землеройной машины. Откуда-то пробивался трепещущий свет; как от открытого огня, пахло горящим биодизелем. Самодельный факел? И в этой полутьме она видела, как мелькают и пляшут фонарики в руках и на шлемах шахтеров. Люди сбивались в кучки, помогали друг другу. Покрывало ошеломленного молчания заглушало редкие всхлипывания.
— Где я? — спросила она.
— Кто-то из парней нашел тебя в машине, — ответил Раф. — Сказал, что ты лежишь там, сжавшись. Сперва они подумали, что ты умерла...
— Мне надо послушать твое сердце, — прервал его отец. — Дыши глубже, если сможешь.
Джульетта не стала возражать. Она вновь ощутила себя молодой и виноватой в том, что что-то нарушила и разочаровала отца. В свете фонарика Рафа борода отца
