Воитель - Кристина Дуглас

её великолепном рте. Белох причинил ей боль, как мог только он, оставляя свою жертву в замешательстве и неуверенности. Она продолжала отрицать, что что-то не так, но он смотрел в её зелёные глаза и понимал. Если он возьмёт её, прикоснётся к ней, так как ему отчаянно нужно, причинит ли он ей боль? Или он немного облегчит тоску и разочарование, которые пронизывали её тело? Он закрыл глаза и увидел фантазию, которая играла в её дремлющем мозгу. Он. Опускается на неё.

Он никогда бы не подумал, что его член может стать ещё твёрже. Если бы он просто продолжал внимать её сонные фантазии, он мог бы пару раз себя удовлетворить по-быстрому. Но она всё ещё двигалась на тюфяке, её бёдра поднимались к невидимому рту, и он перестал сопротивляться. Он пересёк полуночно-тёмную комнату и посмотрел на Викторию сверху вниз.

Он ненавидел это платье. Гранатово-красное, с глубоким вырезом, это было платье шлюхи, послание от Белоха. Ничего удивительного в том, что Михаил хотел от него избавиться.

Он закрыл глаза, вдыхая её желание, и её фантазия явилась с захватывающей ясностью. Его длинные пальцы баюкали её бёдра, когда он пробовал её на вкус, пил из неё, заставлял её взрываться…

Крошечная дрожь сотрясла её тело, всего лишь лёгкая дразнящая кульминация, и это стало последней каплей. Она заслуживала большего, чем сонный приступ удовлетворения, когда он мог дать ей гораздо больше и облегчить эту боль внутри себя.

Ноги у неё были босые. Он нахмурился. По какой-то причине он этого не заметил ранее. Спотыкаться по туннелям и лесным тропинкам, должно быть, было чертовски больно. Она не жаловалась.

Вообще-то она никогда не жаловалась. Она требовала еды, когда нуждалась в ней, ответы, которые он не мог дать. Но никогда не говорила, что ей больно или что она устала. По правде говоря, она была храброй, сильной женщиной, которая была более чем достойна его. Такая женщина… чёрт, женщина, о которой он мечтал. И никогда, никогда не смог бы иметь.

Он не мог оставаться здесь, не прикоснувшись к ней. Воздух был прохладным и чистым, и он звал его. Бросив последний взгляд на её беспокойно спящую фигуру, он вышел в ночь.

ГЛАВА 21

Я ПРОСНУЛАСЬ В ТЕМНОТЕ. ОДНА В САРАЕ. Я ясно осознавала это, хотя ничего и не видела. Звёзды над головой погасли. Мне снилось, как он опускает руки на моё беспокойное, ноющее тело. Но вместо этого он ушёл. Я ненавидела этот мир бесконечной тьмы, тьмы без него. Ненавидел Его Святейшество, Архангела Михаила, ненавидела своё изголодавшееся по любви, предательское тело.

Даже рассвет в этом тёмном, мрачном мире был едва заметной переменой света. Всё началось медленно, тени в углу старого сарая превратились в груды сена, древнейший трактор, огромную пирамиду доильных банок. Неужели здесь действительно живут люди? Живут ли они нормальной жизнью, едят и пьют, работают и играют?

Михаил сказал мне, что они мертвы. Мёртвые ведь ничего такого не делают, правда?

Отсутствие цвета снова поразило меня, когда тусклый свет начал проникать через крышу и двери. В темноте я совсем забыла о чёрно-белом мире.

Я оглядела своё тело. Всё ещё в великолепном цвете, хотя я чувствовала себя тусклой и пустой.

Я не слышала, как он вошёл. Я подняла глаза и увидела, что он стоит неподвижно, глядя на меня из-под полуприкрытых век, и я не смогла прочитать выражение его лица.

— Пора идти, — сказал он. — Через пару часов мы достигнем края Темноты, — он протянул мне руку. — Пойдём.

Я, конечно, проигнорировала его жест, соскользнув с платформы из тюков сена на дальней стороне. Я отряхнула юбку платья и повернулась к нему лицом.

— Я готова, — сказала я без всякой надобности.

Он молча опустил руку и повернулся ко мне спиной. Я наблюдала за ним. Мой скорбный гнев на то, что меня бросили, исчез на одно короткое мгновение. Эта ангельская красота была такой потрясающей, такой совершенной, что даже от его высокой, сильной спины у меня перехватывало дыхание. Не говоря уже о его великолепной тугой попе и длинных-длинных ногах.

Дело было не только в его поразительной физической красоте. Это была его несговорчивая честь, его решимость вести свой народ к победе, то, как он рискнул всем и пришёл за мной. То, как он целовал меня, его редкие улыбки, напряжённость в его тёмных глазах, чувство, что, как бы он ни боролся с этим, он не мог перестать заботиться обо мне. Даже если он не прикоснётся ко мне.

Я таким самоконтролем не обладала. Если бы он хотел меня, то получил бы, к моему вечному стыду. Но он не хотел. Недостаточно.

Если он мог бороться с этим, то и я смогу. Если Его Грёбанное Святейшество может сопротивляться мне, то я смогу проигнорировать его. Я была такой же сильной, такой же решительной, как и он.

Я последовала за ним в прохладный дневной свет.

* * *

МИХАИЛ БЛАГОСЛОВИЛ ТИШИНУ УТРЕННЕЙ ПОЕЗДКИ. Он принёс виноград и сыр, которые она оставила прошлой ночью, но она просто положила их на заднее сиденье, не обращая на него внимания.

Ему потребовалось всё, чтобы не пойти к ней прошлой ночью. Он видел её мечты, её желание, и он хотел её так сильно, что был готов взорваться. Но если он не будет держаться на расстоянии, то возьмёт её кровь. Его силы воли хватало только на это.

Пожиратель крови.

Он слышал биение её сердца, мягкий пульс крови в её венах. Он посмотрел на неё и увидел артерию на её шее, гладкую, пухлую и соблазнительную.

Он никогда раньше не жаждал крови. Он брал её у Источника, не задумываясь, подобно тому, как кто-то пьёт тоник. Теперь, внезапно, он был одержим кровью Тори. Он не смел позволить своему рту приблизиться к её шее, иначе он возьмёт её.

Она злилась на него, хотя он не совсем понимал почему. Ему было всё равно. Так было проще для них обоих. Если они пройдут через Портал, пробьются сквозь Темноту, она