Факел в ночи - Саба Тахир

– …И скажи ему, что мне нужна услуга. – Жрица дала Ване монету одолжения. – Он доставит тебя к Аишу и проведет этих книжников в Свободные Земли.

Один из книжников – Милад – подошел к Афии, выдержав ее пылающий гневом взгляд.

– Прости, – промолвил он. – Если однажды я смогу отплатить вам за то, что вы сделали, я отдам стократ больше.

– Останьтесь в живых. – Взгляд Афии чуть-чуть смягчился, она кивнула на детей. – Защити их. Помогай другим, кому сможешь. Это единственная плата, какая мне нужна.

Проверив, что Афия достаточно далеко, я подошла к Миладу, который пытался из лоскута ткани смастерить перевязь, чтобы нести сына. Я показала ему, как вешать ткань, и он взглянул на меня с беспокойным любопытством. Должно быть, его занимало то, что он видел в повозке Афии.

– Не знаю, как я исчезла, – наконец произнесла я. – Я впервые осознала, что смогла это сделать.

– Отличное умение для книжницы, – признал Милад. Он посмотрел на Афию и Джибрана, тихо разговаривавших в другом конце сарая. – В лодке мальчик говорил что-то насчет спасения книжника, который знает секрет серранской стали.

Я поковыряла носком пол.

– Мой брат, – сказала я.

– Я не первый раз уже слышу о нем. – Милад посадил сына в перевязь. – Но впервые у меня появилась надежда. Спаси его, Лайя из Серры. Он нужен нашему народу. И тебе.

Я посмотрела на маленького мальчика. Аяна. Под глазами у него залегли темные круги. Он встретился со мной взглядом, и я коснулась его щеки, мягкой и круглой. Ему положено быть невинным, но этому малышу уже довелось видеть такое, что ни один ребенок не должен видеть. Кем он станет, когда вырастет? Как это насилие повлияет на него? Выживет ли он? «Пусть он не канет, забытый всеми, – молила я. – Пусть не станет еще одним пропавшим книжником».

Окликнув Милада, Вана и Зер увели его с сестрой и детьми в ночь. Аян обернулся и посмотрел на меня. Я заставила себя ему улыбнуться – Поуп всегда говорил, что для детей много улыбок не бывает. Пока они не растворились в темноте, мальчик не сводил с меня пристального взгляда темных глаз.

Я повернулась к Афии, которая все еще разговаривала с братом. Судя по выражению ее лица, если я прерву их, то определенно получу кулаком в лицо.

Я еще не решила, что делать, когда Кинан вернулся в сарай. Мокрый снег падал теперь беспрестанно, и рыжие пряди, что в темноте казались почти черными, налипли ему на лоб.

Он остановился, увидев у меня в руке повязку. Затем, не колеблясь, шагнул ко мне и, притянув к своей груди, крепко обнял. С того дня, как мы сбежали от меченосцев, это, пожалуй, был первый раз, когда мы смогли хотя бы посмотреть друг на друга. Но даже в его объятьях я чувствовала себя оцепеневшей и не могла расслабиться, не могла впустить его тепло, которое изгнало бы холод, поселившийся в моей душе после смерти Иззи. После того, как я увидела зияющую рану в ее груди.

– Мы просто бросили ее, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо. – Бросили…

Оставили гнить там, где стервятники обглодают ее кости. Или же ее швырнут в безымянную могилу. Эти слова звучали слишком ужасно, чтобы произнести их вслух.

– Знаю… – Голос Кинана дрогнул, а лицо стало белым как мел. – Небеса, я знаю…

– …Не можешь, черт возьми, заставить меня!

Вздрогнув, я оглянулась на крик. Афия, казалось, сейчас разобьет лампу, которую держала в руке. Джибран между тем сейчас походил на свою сестру гораздо больше, чем ей хотелось бы.

– Это твой долг, дурак. Кто-то должен управлять племенем, если я не вернусь. И я не хочу, чтобы вождем стала какая-нибудь идиотка-кузина.

– Тебе стоило подумать об этом до того, как ты взяла меня с собой. – Джибран стоял нос к носу с Афией. – Если брат Лайи может делать сталь, которая победит меченосцев, то мы должны спасти его, ради Рица и Иззи.

– Мы сталкивались с жестокостью меченосцев и раньше…

– Но не так, – парировал он. – Они не уважали нас, да, грабили. Но они никогда не убивали никого из нас. Теперь они истребляют книжников и от этого наглеют. И мы будем следующими. А где еще они найдут рабов, когда перебьют всех книжников?

Ноздри Афии затрепетали.

– В таком случае, – заявила она, – сражайся с меченосцами в землях кочевников. Из Кауфа ты уж точно не сможешь с ними бороться.

– Послушай, – сказала я. – Я не думаю…

Кочевница развернулась так, будто при звуке моего голоса произошел взрыв, назревавший уже несколько часов.

– Ты, – зашипела она, – ты во всем виновата. Из-за тебя весь этот ужас. Пока мы истекали кровью, ты… ты исчезла. – Она тряслась от ярости. – Ты влезла в отсек с контрабандой, а когда маска открыл его, тебя там не было. Не думала я, что везу ведьму…

– Афия. – В голосе Кинана прозвучали предостерегающие нотки. Он еще ни словом не обмолвился по поводу моего исчезновения. Не представилось подходящего случая.

– Я не знала, что могу это делать, – пояснила я. – Это случилось в первый раз. Я была в отчаянии. Может, поэтому оно сработало.

– Ну что ж, очень удобно для тебя, – сказала Афия. – Но остальные здесь не владеют магией.

– Значит, вам надо уйти. – Я подняла руку, когда она попыталась возразить. – Кинан знает надежные убежища, мы можем оставаться в них. Он и раньше это предлагал, но я не слушала. – Небеса, как я жалею, что не слушала. – Мы с ним сможем добраться до Кауфа одни. Без повозок это будет даже быстрее.

– Повозки защищали вас, – заметила Афия. – И я дала клятву…

– Человеку, который давно от нас ушел. – Лед в голосе Кинана напомнил мне о первой нашей встрече. – Я смогу доставить ее в Кауф. Нам не нужна помощь.

Афия выпрямилась в полный рост.

– Как книжник и как повстанец ты не понимаешь, что значит честь.

– Какая честь в бессмысленных смертях? – спросила ее я. – Дарин бы не стерпел, что столько человек погибло, спасая его. Я не могу приказать вам оставить меня. Могу лишь просить об этом. – Я повернулась к Джибрану: – Я тоже думаю, что меченосцы в конце концов нападут и на кочевников. Клянусь, если мы с Дарином доберемся до Маринии, я пошлю вам весточку.

– Иззи не пожалела жизни ради этого.

– Она… ей просто некуда было пойти. – Беспощадная правда об одиночестве моей подруги неожиданно потрясла меня. Я задавила горестное чувство. – Мне не следовало брать ее с собой. Я приняла такое решение, и оно оказалось неверным. – При этих словах я почувствовала внутри себя пустоту. – И мне не хочется принимать такое решение вновь. Прошу, ступайте. Вы все еще можете нагнать Вану.

– Мне это не нравится. – Кочевница бросила недоверчивый взгляд на Кинана, что удивило меня. – Мне это очень не нравится.

– Быть мертвой тебе понравится еще меньше, – прищурился Кинан.

– Моя честь требует, чтобы я сопровождала тебя, девочка. – Афия погасила лампу. Мне показалось, что в сарае темнее, чем должно было быть. – Но в то же время моя честь не позволяет лишить женщину возможности самой решить свою судьбу. Небеса знают, что подобного и так полно в этом проклятом мире. – Она на миг замолчала. – Когда увидишь Элиаса, передай ему это от меня.

Вот и все слова прощания. Джибран вихрем вылетел из сарая. Афия закатила глаза и вышла следом.

Мы с Кинаном остались одни. Мокрый снег ложился на землю, плетя вокруг нас узоры. Когда я взглянула в его глаза, в голове у меня возникла мысль: «Вот это правильно. Так и должно быть. Так всегда должно было быть».

– В шести милях отсюда есть дом, где нас примут. – Кинан коснулся моей руки, оторвав меня от раздумий. – Если поторопимся, доберемся туда до рассвета.

Мне захотелось спросить его, правильное ли я приняла решение. После стольких ошибок мне нужно было услышать заверения, что я не испорчу все снова.

Он, конечно, скажет «да». И утешит меня, и подтвердит, что так будет лучше всего. Но верное решение, принятое сейчас, не искупит прошлых ошибок.

Поэтому я ни о чем не спросила. Просто кивнула и пошла за ним следом. Потому что после всего, что случилось, я не заслуживала утешений.

Часть III

Черная тюрьма

33: Элиас

На меня наползла тощая тень Надзирателя. Своими тонкими пальцами и вытянутой треугольной головой он напоминал богомола. Он был идеальной мишенью, но я так и не метнул в него ни одного ножа. Едва я увидел, кого он держит, как тотчас забыл о том, чтобы убить его.

Это был ребенок-книжник, девяти или десяти лет. Изнуренный, грязный, тихий как покойник. Рабские браслеты на его запястьях говорили, что он здесь не узник, а раб. Надзиратель надавил лезвием на горло ребенка, и по шее побежала струйка крови, стекая на грязную рубашку.

Вслед за Надзирателем в блок вошли шестеро масок. У каждого виднелся символ клана Сиселиа, семьи Надзирателя. Каждый нацелил стрелу мне в сердце.

Я мог бы одолеть их, невзирая на стрелы. Если я быстро упаду на пол, используя стол в качестве щита…

Но тут старик с пугающей нежностью пробежался бледной рукой по гладким, до плеч, волосам мальчика.