Сорок дней спустя - Алексей Доронин

Оказана медицинская помощь 1,3 тыс. чел. пораженных, госпитализировано 0,450 тыс. чел.; ликвидировано очагов пожаров общей площадью 24 кв. км; эвакуировано из очагов поражения 5,2 тыс. чел. (из них 957 детей). Вследствие высокого уровня радиационного заражения, опасной пожарной обстановки и сплошных завалов эвакуация пострадавших в загородную зону представляется невозможной, в связи с этим принято решение временно разместить их в данном убежище. Ведутся работы по опознанию и захоронению тел погибших. Ввиду отсутствия на объекте НЗ, для обеспечения продовольствием временно реквизированы (под расписку) продукты со складов и торговых предприятий района.

4. В настоящее время обстановка в убежище № 28 остается напряженной. По прогнозам врачей, антисанитарные условия, последствия лучевой болезни, неудовлетворительное качество питьевой воды, отсутствие квалифицированного медобслуживания приведут в ближайшее время к высоким потерям как среди укрываемых (в первую очередь детей), так и среди формирований убежища. Сохраняется опасность радиационного заражения убежища вследствие выхода из строя системы фильтров артезианской скважины и ФВК, а также опасность возникновения эпидемической ситуации.

В связи с этим, ПРОШУ в кратчайшие сроки оказать содействие в проведении эвакуации пострадавших в количестве 5260 чел. за пределы зоны опасного радиоактивного заражения, обеспечении их временным жильем, продуктами питания и предметами первой необходимости.

Смешно и глупо. Само собой, донесение так и не было отправлено. Кино такое было — «Письма мертвого человека», блин.

И тут майору на глаза попался журнал. Он лежал под донесением, на самом дне, в пыли. «Журнал убежища»… Книжица в красном переплете — тридцать страниц дешевой серой бумаги в клетку.

Демьянов вспомнил, что не вытаскивал его с тех пор, как сделал к нему обложку. Случилось это через полгода после того, как получил эту должность, — в 2016 году. Демьянов сдул с книги старую, еще довоенную пыль. И, к собственному удивлению, почувствовал желание заполнить этот идиотский бюллетень, чтоб хоть чем-то занять свободное время. Его теперь даже у майора образовалось до тошноты много.

«Я не белый офицер и не гитлеровский генерал, чтоб мемуары сочинять, — словно оправдываясь, подумал Сергей Борисович. — И слезливым маразматиком еще не стал. Просто не помешает для порядка. Мало ли что с нами случится, а так будет отчет».

Вопросу, кому он собрался отчитываться, майор не позволил родиться. Какая разница? Налив себе кофе из термоса, он уселся поудобнее и принялся заполнять задним числом этот исторический документ. Благо события этих сорока дней врезались в его память намертво.

Пятнадцать минут спустя он отложил ручку, поправил очки, без которых полтора месяца назад обходился, и перечитал написанное. Удовлетворенно хмыкнул, захлопнул книгу и убрал обратно в стол.

Он будет заполнять ее каждый день, хоть по строчке. Еще один маленький ритуал-якорь, чтобы не потерять связь с реальностью и не поплыть в сторону окончательной шизы, которая уже ясно прослеживается у товарища генерала. Если раньше тому мерещились посетители после второй (не рюмки, ясное дело), то теперь он видит их и на трезвую голову. То отдает им приказы, то, наоборот, отчитывается и берет под козырек… А потом не помнит или не верит, что разговаривал со стенкой, злится как бешеный, если тронуть.

Страшно. Не дай бог. Кстати, не пора ли старику на заслуженный отдых? Формальная власть тоже имеет значение, порукой тому римский папа и английская королева. Надо обмозговать.

Убежище жило своей жизнью, отрезанное от остального мира. Или наоборот.

Наверху все стыло и коченело. Страна уже не билась в агонии, а тихо умирала, впав в кому. Сентябрь сменился октябрем, еще более холодным и таким же темным.

Чем больше проходило времени, тем чаще Демьянов думал, что им повезло. Как ни крути, а убежище № 28 представляло собой идеальное… убежище. Тьфу, иначе не скажешь.

Раньше он смеялся над фильмами и книжками, где уцелевшие после атомной войны годами жили в темных бункерах и пещерах. Со скепсисом профессионала втолковывал поклонникам такого чтива: мол, даже если ракеты избирательно поразят все атомные электростанции (чего они не станут делать никогда) и на каждой АЭС случится штука под названием meltdown, как в Чернобыле, — даже в таком случае у людей не будет причин сидеть под землей сотню лет. Потому что все равно — кишка тонка у нас заразить радиоактивными изотопами всю земную поверхность (кобальтовая бомба не в счет). Нет, конечно, будут зоны, где десятки лет может держаться смертельный уровень радиации. Относительно компактные. И, как правило, вдали от городов, потому что АЭС в городской черте обычно не строят. Укрыться в таких зонах не успеет никто. Но останутся участки и относительно чистые — в сельской местности. И именно туда как можно скорее следует перебираться выжившим. А ютиться под землей больше недели… это попахивает абсурдом и фантастикой. Любят… любили авторы такой сюжет, будто медом он намазан. У одного эти «дети подземелья» вообще перешли на самообеспечение, начав выращивать грибы и свиней на подкормке из собственных фекалий… Ну и умора.

Так считал майор. А теперь судьба посмеялась над ним, подсунув в качестве спасения укрытие под землей. Да, в деревне, в деревянных домах с печным отоплением, было бы лучше по многим статьям. Но как туда переберешься? Еду перевозить на чем? Скважину такую где еще найдешь? И опасностей наверху до хрена.

Так или иначе, им повезло. Упрятанное глубоко под землю убежище не могло промерзнуть. А остальные люди? Сергей Борисович старался не думать о сотне миллионов своих сограждан, которым некуда спрятаться, которых никто не накормит и не защитит. А когда такая мысль все же забредала в голову — надеялся, что они умерли быстро.

Демьянов знал, что выжить в ледяном аду обычной семье невозможно — только прошедшие спецподготовку, спаянные коллективы могут на что-то надеяться… А средний гражданин не выживет, даже если он родной брат Робинзона Крузо. Хотя какой дурак будет выживать один или семейным кружком? Человек — существо стадное, и после катастрофы люди наверняка сбились в группы разной величины. Соседи. Коллеги. Родственники. Сослуживцы. Сокамерники, ха-ха. А если все они бестолковые обыватели, которые не служили в армии, а «работали» в офисе, отправляя факсы из одной шарашки в другую, то дело дохлое. Такие погибнут даже с полной кладовкой тушенки. Толку-то от объединения — только немного муки продлить.

Но все равно слишком многое против обитателей убежища. На первом месте, конечно, климат, на втором — человеческий фактор и только на третьем — поражающие факторы ядерного оружия. С последними, слава богу, теперь было меньше проблем. На всей территории области ядерная опасность почти миновала. Облака уносило прочь: судя по розе ветров, от Новосибирска они успели умчаться далеко на юг и рассеяться над Алтаем и Казахстаном.

В целом Западной Сибири повезло. Дувший почти беспрерывно северный ветер и огромные расстояния между городами благоволили уцелевшим. С запада заразы можно было не опасаться — все большие города Урала и европейской части страны находились далеко. Новосибирской области посчастливилось не иметь на своей территории почти никаких первоочередных целей. Единственная часть РВСН в Пашино после памятной «реформы» Стрельцова стала учебной, хотя враги могли и подстраховаться. Но даже если вместо пары крылатых «Фастхоуков» (или старых «Томагавков») по корпусам они сбросили туда еще один сюрприз, в масштабах сельского в целом региона это был мизер.

Даже потом, когда Штаты применили все, что у них было, там не видели смысла выжигать эти просторы дотла. По сравнению с соседним Кузбассом плотность населения тут была куда ниже. Швырнули по паре десяти-, стокилотонных по главным промышленным центрам, и будь здоров.

Здесь, в Академгородке, радиация доставляла все меньше проблем: уровень заражения стабильно падал. Похоже, супостаты применяли бомбы в основном для воздушных взрывов. От них дряни на порядок меньше, а радиус поражения, наоборот, выше. Люди мрут, инфраструктура и ценные объекты экономики рушатся, пользы от «зачищенной» страны немного — зато есть гарантия, что на родном берегу радиоактивный дождик не выпадет.

Единственными исключениями были центр и север Новосибирска. Там до сих пор сохранялись опасные уровни радиации. Демьянов грешил на один известный химкомбинат, производивший ядерное топливо для АЭС. Должно быть, накопили на складе большой запас, который должны были отправить на недавно пущенную станцию в Северске.