Сорок дней спустя - Алексей Доронин

Вот откуда эти мурашки. Но позвольте, времена изменились. Сорок лет назад силы были примерно равны; НАТО и Восточный блок могли уничтожить друг друга по пять-шесть раз и всю остальную планету раза два. А потом «империя зла» рухнула сама, и добрым джедаям не пришлось, рискуя жизнью, взрывать Звезду Смерти. Этим они займутся теперь. А то опять расплодились на территории бывшего USSR Дарты Вейдары.

«И никакой WW3 не случится, — сказал себе Эбрахам. — Будет очередная операция по обламыванию рогов обнаглевшей стране третьего мира. Давно пора показать russkies, что они не лучше иракцев и иранцев, разве что белые. Странно, почему?»

Маленького Эйба с ранних лет прочили в продолжатели одной из семейных династий. Только не лежала у него душа ни к зубопротезированию, ни к судебным тяжбам. Начитавшись Клэнси и Хайнлайна, он решил стать офицером.

В Уэст-Пойнт он не прошел из-за политкорректных квот. Positive discrimination[1] была на пике, и принадлежность к слабому полу или угнетенному меньшинству значила не меньше, чем баллы на экзаменах. Зато он стал курсантом Военно-морской академии в Аннаполисе — женщины, эскимосы и геи тоже рвались в военные моряки, но чувство реальности в том, что касается самосохранения, государству пока не изменяло.

С тех пор он ни разу не усомнился в своем выборе. Это была судьба.

Видели бы старики его сейчас, подумал Сильверберг с мстительным удовольствием. Конечно, пришли бы в ужас, а то и в обморок бы грохнулись. Но его совесть чиста, в конце концов, он же не ракеты запускает по мирным городам. Он не палач, а спасатель. Спасает и свою Филадельфию, которая вместе с шестимиллионной агломерацией пойдет на ланч рыбам от одного русского моноблока.

К тому же он выполнял работу не один, а значит, и ответственность поровну. С противоположного направления к цели двигалась их лодка-близнец. Третьей в звене была переоборудованная под носитель мини-субмарин старая «Огайо». Полчаса назад с нее должны были стартовать три робота — подводные боевые аппараты «Манта». Бесшумные, компактные, они могли управляться и компьютерным «мозгом». На испытаниях тот неплохо справлялся с задачами маневрирования и поражения целей. Но в такой ситуации, естественно, на него полагаться было нельзя, и роботами дистанционно управляли операторы с лодки-носителя. Все они должны были атаковать одновременно с разбросом всего в пять — десять секунд.

Вот только «Огайо» почему-то пропустила последний сеанс связи. Именно это и беспокоило «морского волка». Теперь связаться с ней невозможно — надо было соблюдать строжайшее радиомолчание. Даже гидроакустический поиск в такой близости от объекта слежения велся только пассивно — они молча прослушивали бездну, но не могли прощупывать океан импульсами.

Он снова взглянул на хронометр. Три минуты. Пора кончать с этой консервной банкой. Капитан представил, как на другом конце океана ее копию взял на прицел его бывший сокурсник. Вот и эту пора отправить к Нептуну, пока не наделала дел.

«А она может», — подумал Эйб и снова поежился.

Уж он-то знал. Уродливая штуковина, которая расталкивала тупым носом подогретую Гольфстримом воду в десяти милях к югу, несла в своих пусковых установках сто миллионов смертей. Не зря ПЛАРБ[2] называют «убийцами городов».

Что ж, им там наверху виднее. Значит, приз, который Дядя Сэм сорвет в случае выигрыша, оправдывает любой риск. Военные аналитики просчитали все тысячу раз, если решили идти ва-банк. Но все же… Страшно, черт возьми. Будто это ты открываешь ящик Пандоры. Ведь после того как торпеды уйдут, пути обратно не будет.

«Глупо. Как ребенок, ей-богу», — пристыдил он себя.

Время.

— Джентльмены, представление начинается, — произнес он хорошо поставленным голосом. — Цель номер один. Торпедные аппараты пять, шесть, семь и девять — огонь!

Мимолетное движение рук оператора, откинуты предохранительные колпачки, и нажаты две кнопки. Дальше свое дело сделает автоматика.

Торпеды отправились к цели. На экране они выглядели светящимися точками, рывками, приближающимися к большой белой кляксе. Но как же медленно…

Холодком в сердце отозвалась страшная догадка: «Не успеть». Вроде бы ничем не обоснованная. Бредовая. Эти недавно взятые на вооружение торпеды были практически необнаружимы. На ракетоносце их засекут только тогда, когда его судьба будет уже решена.

Торпеды преодолели три четверти расстояния, когда подал голос акустик:

— Есть сигнал.

У командира отлегло от сердца. Попали, хоть и не они. Сейчас его напарник по звену сообщит о поражении цели. Прокалывайте дырочки под медаль Конгресса за спасение человечества, джентльмены. Конечно, почти все лавры получит мерзавец Дженкинс, но и ему достанется побрякушка на грудь. И, что важнее, хороший бонус.

А где-то там погружается на дно разорванный корпус морского чудища, в разгерметизированных отсеках которого плавают у потолка сплюснутые декомпрессией трупы русских подводников.

Открывайте шампанское, господа.

— Сигнал расшифрован. Множественные пуски, — скороговоркой выдал акустик, лицо его серело на глазах. — Судя по шумовому профилю, межконтинентальные баллистические ракеты…

Чтоб опорожнить пусковые установки, «Акуле-3» не требовалось всплытие. Она могла вести огонь с глубины до пятидесяти метров.

В командном отсеке повисла гробовая тишина. Можно было слышать слабое гудение аппаратуры и комариное попискивание сонара, которого Эйб раньше не замечал.

Хуже всего было чувство бессилия. Ракеты уходили в небо одна за другой, а они могли только считать их и молиться. И утешать себя надеждой, что есть еще система HAARP, есть лазерные спутники на низких орбитах и противоракеты. Но капитан вышел из того возраста, когда верят в Санта-Клауса и добрых фей. Перед глазами у него уже бурлили реки огня и высились завалы из обугленных трупов.

Прошло две минуты — экипажу показалось, что двадцать, — и пунктир торпеды, наконец, совместился с белой кляксой «убийцы городов». Обе исчезли, моргнув и погаснув без всяких спецэффектов. Программное обеспечение компьютера таковые не предусматривало.

Гидроакустик нарочито бодрым голосом доложил о поражении цели. Губы у него больше не тряслись, но глаз слегка дергался. Он тоже был не мальчик и все понимал. Они опоздали. Мавр сделал свое дело.

Ничего уже не имело значения.

Сильверберг открыл рот, чтобы выдавить из себя ненужные и запоздалые слова, когда пол и стены отсека вздрогнули.

— Что за черт?

— Глубинные бомбы, сэр. Атомные. Шестьдесят — восемьдесят килотонн, — не отрывая взгляда от показаний ГАС, сообщил Родригес. У него были дикие глаза, как у наркомана. — Гипоцентр… прямо по курсу, девять с четвертью морских миль.

— Русские? — вырвалось у капитана.

Хотя сам, не договорив, понял, что это чушь. Откуда у «иванов» тут взяться авиакрылу? Весь их ржавый хлам сейчас жгут прямо на аэродромах. А даже если что-то и уцелело… на этой планете небо принадлежит только одной стране.

Вибрация между тем усилилась. Остро отточенный карандаш упал со стола и покатился по металлическому полу. Он ждал чего угодно: что в отсеке погаснет свет, вслед за ним включится тусклое аварийное освещение, а бесстрастные мониторы сообщат о разгерметизации в одном из отсеков или неполадках с реактором. Представлял, как треснет потолочная панель и прямо на них упадет оголенный провод, разбрасывая искры. Или как через небольшую пробоину хлынет вода, расширяя отверстие собственным напором. Он был готов принять эту участь безропотно. Но ничего подобного не случилось.

Экипажи противолодочных самолетов Р-8А «Посейдон» не знали, что опоздали, и не жалели глубинных водородных бомб на обработку цели, вернее, квадрата, где та находилась. Взрываясь на глубине до ста метров, на таком расстоянии они не могли причинить серьезного вреда корпусу американской лодки, но намертво заглушили сонар. На несколько минут та оказалась глуха и слепа.

Сильверберг недоумевал. Нет, мягко сказано — он ни хрена не понимал в том, что творилось. Это противоречило всем правилам и инструкциям. Применять боеприпасы такой мощности так близко от дружественной подлодки… такого в практике флота не бывало. Хотя какая теперь была разница?

Капитан поднялся с кресла, рассеянным движением напялил фуражку… кокардой назад, словно гарлемский рэпер свою дебильную бейсболку. Под удивленными взглядами старших офицеров спохватился, поправил. Обвел невидящими глазами четырех человек, которых знал не один год. Пятое автономное плавание в таком составе.

— Ковальски, принимайте командование. Курс прежний, глубина та же. Родригес, продолжайте наблюдение. Мэтьюсон, проведите контрольный замер радиоактивности у поверхности, следите за уровнем на борту. Проверить системы жизнеобеспечения. И вот еще что… Остальным пока не объявляйте. Позже…