Человек, который видел цветные сны - Егор Фомин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вирус же поразил весь мир и случилось вот это все, что мы знаем. Споры, конфликты… кино и то стало таким… сплошь черно-белым, про Пелеева. Потом конфликты привели к расколам…
– Сепаратисты… – покивал Алексей Тимофеевич.
– Ну да, – согласился объект, – теперь это так называется. В общем, ситуация сложная, не до развития.
Сын же того богача не забыл о коробке. Через несколько лет, как только дела позволили, он вытащил ее снова. Отец предупредил – содержимое хрупко, оно погибнет, если подарок исследовать какими-нибудь приборами. Поэтому сын не мог просветить ее рентгеном, ультразвуком или иначе заглянуть внутрь. Даже краски на поверхности имели одинаковый элементный состав и какое-то хитрое преломление или отражение. В общем, наука не поможет. Так что надо разгадать именно цветовую загадку. Но увы, никто в целом мире не видит цветов.
Сын ищет того, кто избежал влияния вируса. И вот однажды ему находят человека, который видит цветные сны.
Он привозит его к себе, сажает перед коробкой. Назначает небольшое жалование. За что платить, если вся польза от того человека – цветные сны? Богачу ведь интересен только подарок.
Он бредит тем, что, может быть, отец знал, что умирает. Получается, мог заложить туда какой-то важный секрет, ключ к развитию семейной компании, послание на целую жизнь. Это послание необходимо получить!
Значит, надо чтобы этот человек увидел коробку во сне, запомнил цвета и рассказал о них. Тогда лучшие специалисты по криптографии, переборщики-дешифраторы разгадают секрет и откроют подарок. Важно только это.
А человек чуть ли не каждое утро делился идеей или фантазией из ночных снов. Он даже записывал их на бумажках. Однако богач не собирался читать ни про какие сны. Просто выбрасывал их в корзину рядом со столом, на котором возвышалась коробка.
Шли годы, бумажек в корзине становилось все больше, подарок оставался неприступным.
От постоянного сидения и скудного содержания человек со снами одряхлел. Богач тоже постарел, но оставался подтянутым и бодрым.
И вот однажды, вдруг, случайно! Человеку действительно приснилась коробка! Утром он еще помнил истинный рисунок, и даже специалисты-дешифраторы оказались не нужны, секрет был очень и очень простой, если ты видишь цвета.
Он позвал богача, при нем открыл коробку и… и они обнаружили внутри мертвую птицу. Скелет попугая.
Когда-то большого, яркого, цветастого попугая…
Богач разочарован.
Он прогоняет человека, видящего сны, дав ему крохотное пособие. Ведь тот не умеет ничего, кроме цветных снов. Еле двигаясь, тот уходит. Вряд ли он проживет долго, бесполезный…
Богач же все размышляет. Не мог его отец на пороге смерти подарить просто птицу. Он зовет ученых. Те подтверждают – это был говорящий попугай.
Значит, думает сын, так отец передал какое-то устное послание, которое должен был сказать подарок.
Богач снова бросает все силы на поиск другого специалиста. На этот раз умеющего вызывать мертвых. Пусть тот поговорит с попугаем. Птицу ведь разговорить проще, чем человека, верно?
В комнате пустеет. На столе стоит открытая коробка с мертвой птицей. А рядом огромная корзина, полная записей цветных снов…
Объект закончил и затих. Алексей Тимофеевич тоже молчал довольно долго.
– Это что, правда? Откуда ты… вы это узнали? – спросил он наконец.
– Я вижу цветные сны, – пожал плечами объект.
– Записи ваших снов… – проговорил ученый, – они тоже так лежат…
Испытуемый еще раз пожал плечами.
– Вы сказали, что вы хирург… – не сразу подал он голос. – Завтра вы меня будете резать?
– Нет-нет! Я анестезиолог, ординатор! – поспешно возразил Алексей Тимофеевич и в ответ на настойчивый взгляд, пояснил. – Годы уже, руки не те. На пенсию в наши дни не выходят. Поэтому снова переучился. В анестезии я еще долго смогу быть полезным.
Объект покивал. Однако, дальше разговор не строился. У Алексея Тимофеевича даже возникло ощущение, что стоит прервать осмотр.
Он почувствовал необходимость собраться с мыслями. Или хотя бы пообедать.
Алексей Тимофеевич забрал бумаги, покинул бокс и понял, что находится в смятении. Оно мешало продолжать работу. Не давало внятно мыслить.
Даже пообедать он не смог.
Нужно было закончить протокол, дать коллегам заключение, готовить операцию, но он тянул и тянул с этим. Пожаловался на рези в желудке, пару часов скрывался в туалете, но легче не стало.
– Ну и как же тогда? – спросил он, войдя в бокс к объекту. – Надо простить этим… их принципы, призывы нас убить, уничтожить… Так что ли?
– Откуда я знаю? – испытуемый улыбнулся, узнав ученого, – может быть понять? О чем говорит другой. О каком цвете рассказывает. Увидеть в людях полутона…
– Не может так сработать! – сразу же возразил ученый. – Если только все не сделают это одновременно.
– А если начать хотя бы с себя?
– Невозможно! – даже поежился Алексей Тимофеевич. – Если не защищаться, тебя просто убьют!
Объект улыбаясь посмотрел на него, потом спокойно сказал:
– Я иногда думаю… у меня тут хватает времени… А вдруг не было никакого вируса?
Удивленный, Алексей Тимофеевич ждал пояснения.
– Ведь не нашли возбудителя, – продолжил объект. – Может просто мы сами изменились? И нам лишь показалось, что все произошло в один миг?
– Ну-у… мир и правда остался цветным, это мы утратили такую способность… – размышляя проговорил Алексей Тимофеевич. – Но… это слишком смелое предположение. И главное – что оно меняет?
Он надолго замолчал, глубоко задумавшись.
– Вы… должны жить, – наконец сказал он.
– Если повезет – обязательно! – заверил испытуемый.
– Нет-нет! Вам нельзя на операцию! Вас необходимо спасти! Надо бежать! – со сверкающими глазами настаивал Алексей Тимофеевич.
Объект оглянулся в сторону микрофонов и камер. Вопросительно посмотрел на ученого.
Тот отмахнулся:
– Отключены! Удалось убедить коллег, что перед операцией нужна профилактика. Я побеспокоился на всякий случай после утреннего нашего разговора.
– Но вас… они же тогда вас… убьют?
– Может быть, – согласился Алексей Тимофеевич. – Вас не должно это волновать!
Объект замотал головой.
– Мы тут с вами говорили: надо понять, – настойчиво продолжил Алексей Тимофеевич. – Но этого мало. Очень легко сказать, что ты понимаешь другого. Нет. Нужно воплотить это в действие. Там… мы там все готовы убить за свои идеалы. Но возможно миру требуется нечто другое, обратное!
– Быть готовым умереть? – усмехнулся объект.
– Тоже не так! – возразил Алексей Тимофеевич, чувствуя неожиданное удовольствие от того, что не соглашается с собеседником, и это будит в нем забытый поиск решения, развитие мысли. – Быть готовым умереть или потерять что-то свое за то, чтобы другой имел идеалы собственные, отличные от ваших!
– Ну уж нет! – возмутился объект и даже вскочил, – Они просто казнят вас!
– Сядьте! – с неожиданной твердостью сказал Алексей Тимофеевич. – Ваши цветные сны и правда пишутся в журналы и лежат мертвым грузом. Мы там не можем их анализировать – для этого нужно обсуждать. А никакого обсуждения давно нет. Только конфликт и гибель проигравшего. Так больше нельзя. Надо транслировать ваши сны. Публиковать их. Вы должны бежать и рассказывать их людям!
– Да
