Человек, который видел цветные сны - Егор Фомин

Борисович, – сдерживаясь, чтобы совсем не растечься в улыбке ответил Алексей Тимофеевич.

– Прекрасно! Итак, коллеги, давайте тогда подготовку по регламенту и начнем с консультации анестезиолога и хирургов. Медицинская группа…

Объект содержался в отдельном полностью прозрачном боксе. Здесь имелось все необходимое – свободное пространство, шланг для санитарных процедур и мягкий спальный коврик. Сам подопытный ради простоты ухода был полностью обнажен. Только на бедрах оставалась гигиеническая повязка для отправления естественных надобностей.

Когда Алексей Тимофеевич вошел через прозрачный шлюз, объект лежал на подстилке. Несмотря на тихо играющего Старостина из «Спокойного» альбома, он громко насвистывал что-то незнакомое. Алексей Тимофеевич остановился в некотором замешательстве. Объект как будто не замечал ученого. Чем привлечь его внимание? И стоит ли?

– Ладно. Приступим… осмотр кожных покровов… – пробормотал Алексей Тимофеевич вслух не для объекта и не для успокоения, а из привычки говорить с пациентом во время работы. Хотя тут, конечно, о пациенте речь не шла.

Он шагнул вперед, наклонился и понял, что складной табурет и планшет с протоколом осмотра мешают. Поглядел по сторонам, прикидывая, куда их деть. Объект перестал свистеть и повернул голову к ученому.

Осознав, что суетится, Алексей Тимофеевич, неловко зажав локтем планшет, установил табурет прямо у спального коврика и, положив на него протокол, опустился перед объектом на корточки.

Тот тоже сел, оперевшись спиной на прозрачную стенку бокса.

– Ну… так-так-так… – проговорил Алексей Тимофеевич, поднимая его руки, осматривая голову, грудь, потянул на себя, чтобы увидеть спину.

Пощупал лимфатические узлы, наконец удовлетворенно кивнул, взял планшет, полистал закрепленные бумаги, сравнивая данные.

– Тут у нас норма… В точности, как в журнале ежедневного мониторинга… – пробормотал он, поглядывая на объект и проставляя галочки. – Общий осмотр, лимфатическая система… Тут тоже… Хоть не смотри… Дальше… ага, проверить дыхательные пути. Уже интереснее.

Снова отложил планшет, взял в руки голову объекта и наклонил ее вперед-назад. Сделав это несколько раз, и заодно повертев ею из стороны в сторону, он снова поднял планшет, вслух поискал пункт в протоколе:

– Где тут у нас оценка по Маллампати? Ага. Так, положения сгибания-разгибания… угол больше девяноста градусов. Хорошо… Идем дальше. Подвижность нижней челюсти…

Снова положив планшет, ученый взял голову испытуемого и надавив пальцами разжал его зубы. Объект тут же дернулся, как от боли и Алексей Тимофеевич ослабил нажим, мягко проговорив:

– Тише-тише-тише! Хороший-хороший, хороший мальчик!

Объект открыл рот, и Алексей Тимофеевич внимательно осмотрел положение резцов, язык, небо и, наконец, проверил величину раскрытия челюстей – сунул три пальца между верхними и нижними зубами.

Видимо, он сделал это слишком резко. Объект дернул головой, вырываясь из рук ученого и откинулся к стене.

– Эй! Полегче бы! За что вы так со мной? – сказал он возмущенным голосом.

Алексей Тимофеевич даже оторопел. Совсем не ожидал, что объект заговорит с ним.

Хотя, чему он удивлялся? Сколько протоколов исследований и допросов он читал и слышал на советах лаборатории.

И все-таки… непривычно и даже неловко было столкнуться с речью объекта воочию.

– У нас ведь нет другого выхода, – посетовал ученый.

– Да? – брови испытуемого взлетели вверх. – Ну чего же тогда стесняетесь? Может быть еще повернуться к вам задом и задрать хвост?

– Ой, ну… – смешался Алексей Тимофеевич. – Простите… а как вы… ты… понял, что я стесняюсь?

Объект дернул плечом, сжав губы.

– То есть я действительно в замешательстве, – пояснил ученый, – Понимаете… понимаешь, как анестезиолог я должен установить доверительные отношения с пациентом. Но… тут все-таки другой случай…

– Это почему же? – вздернул брови объект.

Алексей Тимофеевич мелко потряс головой, не решаясь подобрать слово.

– Ну… вы… ты отказываешься сотрудничать… то есть действуешь как враг, – наконец ответил он.

– Где же отказываюсь? Вот говорю с вами, – улыбнулся тот. – Отвечаю вашим на все вопросы.

– Плохо отвечаешь, – подчеркнул Алексей Тимофеевич, – Ты понимаешь, что не оставил нам выбора? Понимаешь, что мы бессильны найти причину твоих цветных снов анализом или приборным методом и у нас остается только диагностическая операция?

Объект сжал губы. Алексей Тимофеевич почувствовал, что сидеть на корточках неудобно, сел на табурет, положив на колени планшет, и требовательно посмотрел на объект. Тот не отводил глаз, но не отвечал.

– Ну почему ты не хочешь сотрудничать? – Алексей Тимофеевич даже всплеснул руками от досады, – Неужели не понимае… …шь что завтра мы вскроем тебе голову, вживим электроды и будем изучать мозг непосредственно? Ты понимаешь, что это может убить тебя? Или необратимо повредить мозг?

– Да я же все уже сказал! Я не знаю, откуда это у меня и как работает! – воскликнул объект. – Правда не знаю! Режьте уже, током убейте, но не знаю!

– Ты недостаточно стараешься… – укорил ученый. – Не оставляешь нам выбора…

Объект коротко качнул головой, отвернулся. Алексею Тимофеевичу даже показалось, что тот был разочарован.

– Давай же, попробуй! Постарайся! Не будь нам врагом! – горячо попытался убедить его ученый. – Мы все невероятно не хотим потерять такой ценный объект. Я сам очень хочу разобраться! Ты не представляешь, как давно я искал к… к тебе доступ! Читал все протоколы исследований, результаты. Строил собственные теории!..

– Успешно?

– Нет. Даже не рассказывал о них коллегам. Но я уверен, что ты что-то знаешь. Мы можем это нащупать!

Объект снова отвернулся, вздохнул.

Алексей Тимофеевич продолжал сверлить его взглядом.

– Слушайте, ну чего вы ко мне все привязались? – вдруг с отчаянием ответил тот. – Может я врал вам? Может, обычные у меня сны?

– Исключено!

– Ну конечно, – горько кивнул объект, – под угрозой «электростимуляции», кто бы стал врать, да? Любой скажет правду, лишь бы его не били током, так ведь?

– Нет-нет, не в этом дело! – замотал головой ученый и, ерзая на стуле, торопливо пояснил. – Мы же… то есть мои коллеги видели… это большое исследование. Ты не представляешь себе, какое оно важное, какие умы задействованы, сколько людей, методов! Цветные сны подтверждаются! Вот… вот даже на электроэнцефалограмме видно. Правда, коллеги немало потрудились, чтобы увеличить разрешающую способность прибора, без микроэлектроники это непросто, но мы смогли! Профиль электроактивности зрительной коры твоего мозга в состоянии бодрствования полностью идентичен нашему. Ты в точности, как и мы, видишь монохромным зрением. Но когда спишь, все иначе! Мы фиксируем другие амплитуды и частоты. Другой профиль! У нас сохранились с довирусных времен записи. Есть с чем сравнить! Тогда сразу было много исследований, зафиксирован огромный объем данных. Можно говорить совершенно однозначно – ты видишь именно цветные сны. Ложь исключена!

Объект поднял голову, очень внимательно посмотрел в глаза разгоряченного ученого и тихо сказал:

– Для вас это так важно…

– Конечно! Да для всей страны… для всего человечества!

– Нет-нет… для вас самого это важно… вы кого-то потеряли из-за вируса… любимую?

Объект смотрел настойчиво, внимательно, прямо в глаза.

– Жена погибла, – не сразу ответил Алексей Тимофеевич. – Почти двадцать лет назад. Мы оба были военными медиками. До вируса учились на психологов, там познакомились. А когда все случилось, пришлось переучиваться