Время собирать камни - Вячеслав Игоревич Борняков

Представь, значит, себе небольшую комнату, наполовину перегороженную стеной чёрного цвета. А в центре стены на уровне глаз вмонтирована картина, задником к входящему и с единственным небольшим отверстием посередине. На картине изображён закат над морем, но только вместо огромного солнечного диска, уходящего наполовину за горизонт, – глаз. Человеческий или нет – не важно. Как символ. И вот ты подходишь к чёрной стене, приставляя свой глаз к той единственной дырочке и видишь всю эту картину, отражённую в стоящем с другой стороны стены напротив неё зеркале. И твой глаз в этот момент является зрачком глаза на картине. Как-то так получается. Понимаешь? Эй! Ты куда подевалась? Эээй!

Я стал вертеться по сторонам в надежде найти рациональное объяснение таинственному исчезновению моей собеседницы, но тщетно. Как сквозь землю. На всякий случай решил я посмотреть в соседнем вагоне, и когда взялся за ручку, оказалось, что дверь межвагонного отсека была приоткрыта. Но кромешная тьма, зиявшая на меня оттуда, достаточно резко охладила мой пыл дальнейших поисков. Что-то необъяснимо манящее и одновременно пугающее своей неизведанной натурой таилось за этой дверью.

Первой волны обморожение чувств сошло на нет за счёт безграничной фантазии скрывающейся за ней бездны. Лёгкое замешательство для придания остроты момента и радушно-гостеприимное таинства глубокое помешательство. Всё готово! Рука на ручке, правая нога наполовину скрыты в темноте неизведанного, увлекая за собой остальное тело моё и разум. А спонсор нашей трансляции – нахлынувшие воспоминания. Нахлынувшие воспоминания: погрузись в море грёз с головой. Щелчок, поворот – и солёный воздух резким порывом свежести обдаёт с головы до ног. Я до предела наполняю грудь им. Задерживаю дыхание, и вот теперь точно: приплыли.

Вы думаете, а нужно преодолеть это, скомкать и выбросить к чертям собачьим. Безучастные сиюминутные потуги ценою в грош. Там, за этой дверью – гораздо больше чем можно себе вообразить. Оно не делится, не определяется и не находит эквивалентов. Оно просто живёт своей жизнью, неукоснительно следуя непреложным канонам мироздания. В отличие от нас. Её не измерить, она сама есть мера. С ней только слиться безвозвратно следует, и баста! Да, кстати. Мне бы очень хотелось, чтобы это непременно была она.

Восхождение длиною в жизнь по времени, а по расстоянию всего каких-то четыре километра. Серпантин и южный склон. Этого не должно было быть в этой книге, но оно случилось само по себе, не спрашивая моего желания. Поэтому не обессудьте. Опять в моей руке бутылка воды «Пилигрим», за спиной рюкзак со всем необходимым и главная деталь –«Дон Кихот» Сервантеса, первый том. Облегающее солнце по пути, да и по сути. Мой путь лежит к его храму. А в голове вертится одна мысль: с тобой случается ровно то, что ты способен вообразить. Если, конечно, на пути тебе не встречаются люди в военной форме и с автоматами. Ты, значит, такой восходишь на гору в самую жару, изнемогая от жажды в виду отсутствия необходимого количества воды, попутно в голове своей облекая эти препятствия в мистические наряды для придания большей важности происходящему, и тут на тебе: «Здрасьте. Вы куда путь держите? Расстегните ваш рюкзак, пожалуйста». Ну, хотя бы воды дали, черти камуфлированные. Последний оплот сопротивления надвигающейся неминуемой реальности рухнул. Был взят в плен, и мне оставалось только, собрав осколки мечты в кулак, утолить жажду из рук военных. Потом, уже на обратном пути, я долго размышлял о таком повороте судьбы, о том, как было раньше здесь и как теперь, когда Крым стал «нашим». И кто эти «наши» тогда, если вооружённые люди охраняют священные места, являющиеся достоянием народа, от этого самого народа?

Всю дорогу меня не покидало ощущение потери им чего-то важного, чего-то настоящего. Как заниматься сексом в презервативе. Телодвижения такие же, но вокруг одни гандоны.

Глава 2.

Вернуться обратно в своё купе я решил ближе к отбою, когда переплетения бесконечного потока мыслей уже кажутся изрядно бессмысленными, медленно утопая в багровом зареве несбывшихся за день надежд. И от всего этого почему-то так легко и неизъяснимо приятно на душе. Немного подождав, пока все окончательно улягутся, я устроился поудобнее у окна и, подперев обеими руками голову, принялся растапливать горизонт взглядом. Чем дольше я всматривался вдаль, тем всё меньше и меньше оставалось во мне меня, и всё больше я наполнялся благоуханиями полевых трав, дарующих закатному небу свой спелый аромат после зноя отшумевшего дня. Перешёптыванием могучих сосен и дубов, чьи раскидистые кроны никогда и ни с чем не спутаешь. Бесконечной рябью берёзовых рощ, вещающих нам своей замысловатой расцветкой стволов в стиле азбуки Морзе какие-то трепетно-нетленные сказочные истины.

Уже скоро. Уже совсем скоро, – бормотал я себе под нос, – меня ждёт мой новый друг. Он, кстати, наполовину татарин, что для меня совсем в диковинку. Но всё с той же широченной и необъятной русской душой. Эх, жду не дождусь встречи!

*

Ребята, я влюбился! И это любовь с первого взгляда. Я никак не мог подумать, что так выйдет, но она попросту не оставила мне ни единого шанса на спасение. Всего пары минут, проведённых в ореоле её упоительных, чарующих черт хватило, чтобы навеки стать её рабом. Всего пары лёгких взглядов было достаточно для соединения с ней навсегда. Ещё никто так свободно и запросто не дарил надежду, не обещал мир во всём мире, не улыбался в ответ абсолютно незнакомому человеку. Как будто она знала, чего я хочу, была отражением моих самых сокровенных желаний и стремлений. Будто была застывшей во времени, так упорно искомой частью меня самого, беззаветно ждавшей моего возвращения. Видимо, от этого её лицо показалось мне совершенно знакомым, а ощущение постоянного дежавю всё возрастало с каждой минутой, проведённой вместе.

Её величественные пышные формы манили своей роскошью. Когда женщина умеет себя подать и делает это без малейшей нотки вульгарности, исключительно точно подчёркивая свои достоинства, то данный факт вызывает восхищение. Такой женщиной хочется обладать, дарить ей всего себя без остатка, неустанно клясться в любви, просить, нет, даже умолять убежать вместе на край света, в безрассудной и тщетной попытке оказаться тем самым избранным. После чего всенепременно получить кокетливый отказ, а после, предупреждая все бравадные истерики по этому поводу, разоблачить себя. И в миг оказывается она совсем иной – простой и лёгкой, совсем невесомой, парящей в моих мыслях над бесчисленными островками посреди бескрайней Волги. А я стою в оцепенении, не