Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская

Друг обхватил его за плечи и помог подняться. Они шли по ступеням наверх. Скрипнула дверь. Уже проваливаясь в забытьё, Сайрон ощутил под собой жёсткую кровать и лёгкое прикосновение руки к волосам. Запах цветущего лимона и ласковый голос сестры окутали его…

Мужчина не просыпался сутки. На этот раз истощены были не только его физические, но и магические силы. Сон проходил ровно, так что Дженне даже не пришлось всё время петь.

Спустя два дня чародеи возобновили путь сквозь унылые осенние просторы, сквозь холод и непогоду. Чтобы к лету добраться до сказочной страны Ферихаль, им следовало поторопиться. Дженна и её учитель перешли Тауиль и продвигались на север вдоль Дундурмы.

Странники частенько останавливались в придорожных гостиницах, пользуясь благоприятной возможностью просушиться и отогреться. Словно боясь вновь потерять друг друга и следуя некой молчаливой договорённости, они брали одну комнату на двоих. Девушка занимала кровать. Сайрон, которому в силу роста не всякая постель приходилась впору, безропотно устраивался на полу.

Когда его ученица засыпала, он прислушивался к новым оттенкам её витали, пытаясь разгадать рисунок силы. Дженна поведала магу обо всех своих приключениях. Но, несмотря на совершённый ею почти невозможный подвиг, человеческая сущность девушки была настолько яркой, что скрывала за собой остальные сферы, мешая различить их общую мелодию.

Сайрон недоумевал, как Дженне, обладающей столь жёстким и непроницаемым эго, удалось сохранить в целости ум после общения с Маргом и Зоаром? Маг не сомневался в том, что одолеть богинку ей помогли сами боги. Даже древнему хранителю Севера было не по силам справиться с вогником.

Думая о богах, мужчина едва сдерживал злость. По какой причине они избрали именно Дженну? Почему не пчелиную колдунью или её престарелого любовника? Зачем они подвергли столь ужасным мукам его ученицу? Она не была готова к подобным испытаниям… Её тела — физическое и тонкие — были недостаточно приучены к магии. И, несмотря на победу, её женская сущность вновь пострадала.

Сайрон оберегал девушку от этой участи. Оберегал… от своей силы. Но почему-то теперь на самого себя он злился ещё пуще. Когда-то он отказал девушке в своём огне. И теперь так тосковал по её теплу…

Дженна стала холодна и безучастна ко всему. Ничто не вызывало в ней удивления, а улыбалась она даже реже, чем её угрюмый учитель. Лишь единожды она расцвела, вновь сделавшись прежней восторженной девочкой. Тогда они проезжали мимо гномьего обоза, и один из бородатых купцов подарил чародейке большой апельсин.

Девушка пришла в такой восторг, что даже согласилась поцеловать благодетеля в бородатую щёку. К своей драгоценности она не притрагивалась пять дней — всё обнюхивала и улыбалась украдкой, словно среди дождливых будней оранжевый фрукт стал её тайным маленьким солнцем… Или же он навевал чародейке тёплые воспоминания о ком-то?

В конце концов Дженна не вытерпела и съела апельсин. Вместе с последней долькой пропала и её улыбчивость. Хотя Сайрон продолжал ощущать аромат цитрусовых корок, которые девушка припрятала в седельных сумках. Ему этот запах тоже напоминал кое-кого, но от того ум его всё чаще посещали безрадостные мысли.

Маг отдыхал раз в несколько дней, и тогда, охраняя покой учителя, бодрствовала уже Дженна.

Девушка смотрела, как вздрагивают во сне его чёрные ресницы, а иногда приходят в движение губы. По словам, которые нашёптывал спящий, чародейка пыталась различить, что за кошмары терзают его разум. Словно бы, узнав это, она смогла бы победить их, а затем вызволить из плена и собственную душу.

В последнее время Дженне частенько снились дети из её мира и старик — невинная жизнь, которую она погубила. После этих видений поутру у неё немела вся правая часть тела, а щека ныла так, что было тяжело слово выговорить, не то что улыбнуться.

Девушке ничего не хотелось: ни петь, ни писать сказки… Даже упражнения в огненной витали давались чародейке тяжелее, чем было летом. Будто общение с богами отняло у неё и женские, и магические силы. Впрочем, без ежелунной крови было даже удобнее. А на обязательных уроках её учитель не настаивал.

Сайрон не напоминал Дженне о занятиях, а она не приставала к нему с расспросами о мирах и волшебстве.

Они почти не разговаривали, просто ехали вместе. И смотрели друг на друга. Но только когда кто-то из них засыпал.

2 Волчья дружба

Порой пути чародеев пересекались с музыкантом Индриком. Оказалось, что певец знаком с Сайроном и тоже направляется в Ферихаль. Учитель не рассказывал Дженне про своего приятеля. И девушка, ни разу не видевшая Индрика верхом, заподозрила в нём магические способности. Она решила, что музыкант просто обращается в птицу, волка или какого-то другого зверя, как и учитель.

Иногда чародейка наблюдала, как Индрик поёт: ни для кого — просто выходит в открытое поле и поёт. И голос его в это время вдруг делался таким звучным, громким да ловким, что от его переливов по спине мурашки бегали.

А однажды к Индрику присоединились другие певцы…

В тот вечер бесконечный дождь прекратился как по волшебству. Серое небо вновь обрело закатные цвета, чтобы затем, с наступлением ночи, рассыпаться звёздными лоскутами. Когда же ветер прогнал прочь обрывки облаков, небо, холм и лес вокруг него осветила полная луна.

На холме Индрик устроил костёр. Его пламя взвилось так высоко, что стало ярче, чем было хмурым днём, и так жарко, словно бы вернулось лето. Певец снял с себя рубаху и сапоги. В одних только штанах да сплетённых из ягод бусах на груди он встал на вершине и затянул песню.

Через некоторое время из леса стали выходить другие люди и нелюди. Мужчины и женщины — кто одетый и даже вооружённый, а кто простоволосый и неподпоясанный, — тихо напевая, поднимались на холм. У некоторых в руках были лютни, гитары, скрипки и флейты. Дженна приметила два больших барабана. По пока что все они молчали.

Девушка хотела присоединиться к хору, но учитель наказал ей наблюдать со стороны. Чародейка не смела ослушаться, хотя с каждым мигом интерес её возрастал, а глаза всё шире раскрывались от удивления.

К полуночи луна пропала за кронами деревьев, и из тьмы появились новые участники действия. Нагие девы с распущенными волосами до бёдер, казалось, нисходили на холм с самого неба! Некоторые из них летели на мётлах, другие — в ступах для размалывания зерна, третьи ухитрялись разместиться на