Постигнуть рак… и умереть душою - Валерий Санычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пока до лечения было ещё далеко и я решил показаться ещё одному специалисту в своей поликлинике, полагая, что это будет последняя встреча с обычным ЛОР-врачом, а потом последует переход на другой уровень – онколечение. Встреча с доктором распахнула для меня дверь в эту неопределенность, одновременно включив счётчик обратного отсчёта времени. После осмотра доктор по военному чётко и жёстко сказал, что отныне я буду пациентом онколога, при этом сочувственно посетовав на мое запоздалое обращение в медучреждение. Что мне было ответить на его последнее замечание? Почти месяц назад я был на приёме у его коллеги, работающего в том же кабинете, но в другую смену, и тот отправил меня лечить желудок. Получается, уже на тот момент был потерян месяц!
Можно возразить, что ты сам не хотел верить в худшее. Да, но я всего лишь испуганный пациент, ставящий себе диагнозы в угоду собственному спокойствию, а на другой стороне –профессионалы, дававшие клятву спасать жизни. Им ли не знать цену потерянного времени при лечении рака? А их самих клинит от одного упоминания о зловещей болезни так, что они боятся даже озвучить страшный диагноз. Не хотелось бы лишний раз чернить нашу медицину, тем более, что после очередного грязевого мазка по ней ничего не поменяется. Но всегда нужно помнить об её изъянах и слепо не доверяться, особенно когда речь идёт о смертельно опасных недугах, когда нельзя терять время.
Но тогда я не думал об этом, и вердикт с направлением к онкологу воспринял как приговор первой инстанции, который ещё можно обжаловать, думал не о предстоящем лечении, а об ошибке, по которой меня заставляют проходить круги испытаний. Это была не обреченность, а тоже борьба. Я терял время, имея внутреннюю убежденность в выздоровлении. Не было панического бегства, а было упорное сопротивление и отход на новые позиции под напором врага.
Как сейчас помню, много лет назад, находясь в городской поликлинике, ожидал своей очереди на приём к неврологу, у которого часто бывал. Рядом находился кабинет онколога. Люди, ожидавшие приема в этой очереди, казались мне помеченными какой-то общей печатью. Они были более сосредоточены и молчаливы, не выясняли отношения, как это часто бывает в долгих очередях. Наблюдая со стороны, я тогда пытался представить, как они воспринимают происходящее после получения направления к онкологу. Но вообразить такое не мог. Я искренне жалел их всех. Эти люди казались мне членами особой касты, внутри которых поселилось абсолютное зло. От одной мысли, что я когда-то буду ожидать своего времени в той очереди, становилось не по себе. Думаю, подобные чувства по отношению к раковым больным возникают у большинства обычных людей, и страдальцы это понимают. В результате болезнь получает ещё один зловещий оттенок и ещё более обосабливается.
В тех обстоятельствах я принял решение: если у меня рак, то буду лечиться, но без всякого фанатизма, без шараханий и поисков эликсира, и уж тем более не намеревался спонсировать мошенников, негодяев и шарлатанов от медицины, паразитирующих на людских несчастьях. Решил, что буду проходить все предписанные мероприятия на плановой, бесплатной основе. Глупо и смешно, думал я, платить за иллюзию спасения от смерти. Я по-прежнему не верил в исцеление от онкологии.
Наконец свершилось то, что мне не снилось в самых кошмарных снах. Я записался на приём к онкологу и оказался в окружении тех молчаливо-сосредоточенных людей, на которых с жалостью смотрел ещё недавно. Со мной была Таня, мой самый верный и преданный болельщик. Я не противился её присутствию – куда-то пропала установка решать свои сложные проблемы не обременяя близких, чувствовал себя скованно и напряженно. На первом приёме сразу для себя отметил, что врач даже не попытался взглянуть на первопричину моих бед, злополучную язвочку в горле. Зато он выписал кучу направлений на всевозможные анализы, в том числе платных, которые затем оказались ненужными. Время торопило, я рассчитывал услышать четкие и ясные рекомендации, расписанные по пунктам, в том числе и по сдаче анализов. А в результате получил кипу бумажек, в которых мы с Таней едва смогли разобраться…
Все эти справки нужны были для составления сопроводительных документов в краевую больницу. Но после того, как бумаги были готовы, завизированы многочисленными подписями и печатями, ты должен был сам созваниваться с краевой больницей и договариваться о времени приёма. Никаких преференций, никакой оперативности! Дело было перед новым годом, мы совершили невозможное, собрав документы до 28-го декабря. Но когда связались по телефону с онкоцентром, оказалось, что записи на приём нет, она возобновится после новогодних каникул, не раньше 11-го января! Поездка затягивалась, и я всё сильнее уповал на чудо, надеясь, что предполагаемый диагноз не подтвердится. А что ещё делать? Над тобой занесен меч, уже более месяца упущено, обстановка такая, что ещё минимум месяц нужно ждать только первичного приема! В голове зависла одна мысль, что именно этих дней (ожидания) мне не хватит для выживания, что в это время «моя» опухоль пустит щупальца метастаз в другие органы и тогда о спасении не будет речи.
В этой невеселой атмосфере прошли новогодние каникулы, и я записался на приём в онкоцентр. К этому времени, все мои помыслы были направлены на решение только одной задачи – разобраться с болезнью, получить окончательный диагноз и действовать, отталкиваясь от реальной ситуации. Я чувствовал, как мой организм мобилизовался, исчезли все симптомы хронических болячек, которых у меня было предостаточно. Так в природе всё затихает перед любым катаклизмом, словно хочет показать окружающую действительность в не порушенном виде в последний раз. Я еще не знал точного диагноза, не представлял всего того, что предстоит преодолеть, но уже был уверен, что нахожусь на изломе жизни и прежней она уже никогда не будет, если, вообще, сохранится! Получилось, что соприкосновение с этим недугом, в корне меняет жизненную повестку человека,
