Тамерлан (начало пути) - Исраил Ибрагимов

Но, чу! Что это? На крыше появляется часть человеческого силуэта, рядом — еще, еще, еще… Пара глаз заметалась в щели между жердями. Чеку Барлас, снова зевнув, застывает с открытым ртом… Один, два…

— Ввосьмером! — шепчет Чеку Барлас.

И начинается! Двое, ступая на цыпочках, подходят к лежанке. Кукла, приводимая в движение Тимуром веревкой, действительно создает иллюзию ворочающегося во сне человека. Незнакомец из всей силы намерен проткнуть «спящего» и уже делает взмах, ухватившись обеими руками за рукоятку сабли, но… пущенная Чеку Барласом стрела в этот миг пронизывает его насквозь — тот ничком падает наземь. То же происходит и со вторым…

— Засада! — кричит третий, наконец–то сообразив.

Он бросается с саблей на Чеку Барласа. Из укрытия выскакивает Тимур.

— Нужен Тимур — вот я — получайте! — восклицает он, бросившись в гущу сражающихся, придя на помощь приятелю.

Но вот повержен третий. Четвертый… пятый… Он демонстрирует подлинное искусство владения саблей. Тимур с помощью приятеля одолевает и шестого… седьмого… Последний, наверняка юноша, пытаясь одолеть забор, неловко падает, в ужасе закрыв глаза…

— Пощадим? — спрашивает разгоряченный Чеку Барлас.

На секунду — другую кажется, что так и будет: Тимур, конечно, пощадит врага, который продолжает сидеть у забора, всхлипывая. Он отбрасывает в сторону саблю, но… просит повелительно у Чеку Барласа… лук со стрелой.

— Он отпрыск Эренжена — нет им пощады!

Тимур натягивает тетиву… стрела вонзается в грудь юноши.

Все.

— Куда их! — Чеку Барлас показывает на лежащие там и сям трупы.

— Никуда!

— Останутся до утра?

— А ты как думаешь?

18

Тот же двор на следующее утро заполнен почти на половину людьми. Это — преимущественно пожилые и более того мужчины. У дверей дома — хозяева: отец Тимура по имени Торгай, сам Тимур, 2–3 его приятеля, в числе их, разумеется, и Чеку Барлас, Сардар и еще один, запомнившийся нам по предыдущим эпизодам.

Речь держит, как и положено, отец Тимура:

— Вот трупы. Взгляните, люди, они лежат там, где их души унеслись в небо по воле Аллаха!

— Не по воле Аллаха, а по воле молодчиков, тех, кто стоит рядом с тобой, Торгай.

— Кто это говорит?

Из толпы высовывает голову мужчина:

— Ну, я — и что?

— Никто тебя не станет осуждать: твои слова верны. Более того, скажу откровенно: слушайте, барласовцы! У этого молодчика, который отправил души детей досточтимого Эренжена в небо, есть имя — вот он!

И тут неожиданно ситуация круто меняется. Тимур стоит, как бы возвышаясь над другими, мимо него, прижимая к груди руку и как бы выражая с ним и солидарность, и нечто большее (похожее на официальное признание его лидерства), проходят барласовцы… С этого момента Тимур еще больше (а ведь со времени первой встречи минула едва ли неделя!) становится похожим (конечно, не вполне) на того Тимура, образ которого сохранила нам история.

19

— Т–с–с! — Чеку Барлас прикладывает палец к губам.

Тимур со своим приятелем пробираются сквозь заросли к реке.

— Любуйся! Ай, да Чеку Барлас: все знает, все видит! — чмокает губами приятель. Тимур потрясен. Дело в том, что на мелководье реки, за густыми зарослями облепихи, купается… Жамбы! Купается весело, как и положено девушке лет 14–15, в нижнем белье до пят, купается, что–то напевая. Чеку Барлас в своей характерной только ему манере, делает попытку сказать что–то по этому поводу скабрезное, но под резко осуждающим взглядом Тимура мгновенно осекся:

— Я ухожу!.. Я ничего не видел! — говорит он, отступая.

Однако для Тимура такого рода покаяние явно недостаточно — он процеживает сквозь зубы:

— Вон!

Ветви зарослей за Чеку Барласом сомкнулись, его рядом как и не было. И тогда Тимур, не в силах подавить в себе нахлынувшие чувства, продолжает наблюдение за купальщицей. Жамбы, немного чисто по–женски покувыркавшись в воде и оглядевшись на всякий случай вокруг, выходит на бережок… раздевается… выжимает белье, раскладывает его едва ли не перед носом Тимура…

Перед Тимуром — невероятное зрелище: он впервые видит перед собой женские прелести. И кого? Любимой, правда, пока тайно любимой, девушки однозначно очаровательной, редкой красоты… Жамбы, заметив Тимура, вскрикнула, поспешно закрылась сухим платьем. Реакция Тимура необычна. Он ее, казалось бы, привлекает к себе, гладит по лицу, но тут вдруг резко преображается, отталкивает её от себя, перед тем больно, «влепив» 2–3 пощечины, бросается прочь…

20

Небольшой совет молодых барласовцев. Тимур протягивает одному из своих сверстников, Омару, свиток:

— Ты у нас, Омар, самый грамотный — прочти, что здесь написано, да погромче!

— Но ты — грамотей похлеще нас! — как бы возражая, берет свиток Омар.

— Читай! — говорит Тимур тихо и властно.

Омар разворачивает свиток, читает:

— «Тимуру сыну Торгая, племяннику Ходжи Барласа и всем барласовцам от Камардина, доблестного сына Джаледина. Всем известно, что твоему поступку может позавидовать шакал, который своим порождением обязан злому человеконенавистному Иблису…»

Омар смущен, обращается, к Тимуру:

— Читать дальше?

— Читай!

— Нечего выслушивать эту выжившую из ума лису, — говорит с искренним возмущением аргасовец по имени Саид, — Он хуже Иблиса.

— Дай мне бумагу — я подотру ею свою задницу, — говорит Чеку.

Все смеются.

Но не таков Тимур — он голосом властным приказывает:

— Это неспроста. Читай дальше. Что предлагает Камарадин?

Омар продолжает:

— Он пишет: «Если ты считаешь иначе, предлагаю тремя сотнями с моей стороны и тремя сотнями, с твоей, встретиться на извилине Красной реки… и справедливый Аллах нас рассудит…».

— Вот соль послания! — восклицает Тимур. — Когда он предлагает встретиться?

— Через десять дней ровно… В полдень…

— Да, лиса, но мы хитрее, — молвит Тимур. — Омар пиши: «Я принимаю твой вызов. Готовь своих триста зайцев — мои соколы с трудом сдерживают крылья… Пусть Аллах нас рассудит. Тимур сын Торгая»

— Все? — спрашивает Омар.

— Зовите его гонцов?

Двое выбегают, вводят гонцов Камарадина. Им протягивают бумагу с ответом.

Тимур, как и положено верховоду, повелительно дает знак рукой:

— Езжайте. Да не споткнитесь по пути!

Гонцы уходят. Тимур спрашивает:

— Три сотни… Сможем ли набрать такое количество воинов?

— Если уговорим в Кеше всех, кто умеет держать в руках оружие, — говорит Омар. — Поищем достойных воинов — они есть и в окрестных стойбищах.