Расплата дьявола - Эллери Квин

Раздались аплодисменты, правда быстро умолкнувшие. Вал почувствовала, что у нее трясется голова.

— Насколько я понимаю, наконечники он передает музею, — прошептал мужской голос сзади Вал.

— Должно быть, он разорен в пух и прах, — прошептал женский голос.

— Да? Возможно…

— Тс-с-с… Что это там?

Руки Вал сжали колени. Она слышала тяжелое дыхание отца. Люди такие свиньи! Хищники! Прибежали на падаль! Даже Руиг приперся на аукцион.

— Также не будет продаваться объявленный под номером 73 спортивный инвентарь: клюшки для гольфа, мячи, теннисные ракетки и тому подобное.

Она почувствовала, что отец удивлен.

— Нет, папа, это не ошибка, — промолвила она.

— Но я же включил их…

— Я отменила распродажу, — сообщила Вал. — Ты не должен лишаться всего сразу.

Он нашел ее руку и сжал.

— Все остальное будет продано за предложенную цену. Все вещи в прекрасном состоянии. Предметы искусства и антикварные вещи прошли соответствующую экспертизу. Каждая вещь отмечена в ваших каталогах…

— Началось, — вырвалось у Вал.

Это хуже, чем она думала. Гораздо хуже. О, Вальтер, почему ты не сел рядом со мной и не взял меня за руку!?

— Предмет номер один, — нараспев протянул аукционист, — сервиз китайского фарфора 1787 года с нью-йоркскими знаками, редкая антикварная подборка, двести предметов, историческая ценность. Начинаю с 5000 долларов. Итак, 5000 долларов!

— Две тысячи долларов, — сказал бледный как мертвец мужчина, в котором без труда чувствовался коллекционер.

Аукционист простонал.

— Джентльмены! Джентльмены! Сервиз гораздо худшего качества несколько лет назад был продан за 7000…

— Две пятьсот, — произнес чей-то холодный, грубый голос.

— Три тысячи, — сказал мертвец.

— Три пятьсот, — поднял планку грубиян.

— Четыре тысячи, — вмешался Анатоль Руиг.

— Пять! Кто скажет пять тысяч?

— Четыре пятьсот, — оживился грубиян.

— Четыре пятьсот. Кто больше. Пять! Вы, сэр? Мистер Руиг? Четыре пятьсот — раз, четыре пятьсот — два, четыре пятьсот — три! Продано джентльмену за 4500 долларов.

Грабеж! — мысленно воскликнула Валери. — Этот сервиз принадлежал их семье. Он стоил много-много тысяч. Грабеж! Вал стала искать обладателя этого грубого, хриплого голоса. Этот худощавый молодой человек с черной бородой и в пенсне. Вал сразу же отвернулась от него.

Номер два. Вал услышала стук молотка аукциониста. Рис сидел прямо, не сгибаясь. Шум голосов… Потом, когда шум утих, она услышала, что бородатый молодой человек снова выиграл. Это животное купило мамин костюм.

Номер три. История повторилась. Снова торг. Руиг, кажется испытывает страсть к антикварным вещам. Вальтер Спет тыкал рукой в спину бородатого молодого человека и что-то говорил.

— Номер четыре…

— Номер пять…

— Номер шесть…

— Номер семь…

— Все сфабриковано! — возмутился кто-то во весь голос. — Он не дает говорить другим!

— Спокойно! Пожалуйста! Леди и Джентльмены!

— Это не аукцион, а монолог!

Трое мужчин вскочили с мест и направились к выходу. Анатоль Руиг выглядел злодеем из пьесы. Мрачный мертвец тоже встал и ушел. Вал испуганно посмотрела вокруг себя. Рис назидательно нахмурился.

— Номер восемь…

— Номер девять…

— Номер десять…

— Я!

— И я!

Бородатый закашлялся.

— Обычная учтивость заставляет меня предупредить тех, кто не хочет довольствоваться ролью зрителей.

— Прошу прощения, сэр… — начал аукционист, которому не понравились эти слова.

— Я хочу добавить, — сказал бородатый, — что мы можем поберечь ваши голосовые связки, если вы посмотрите фактам в лицо.

— Фактам? — в замешательстве спросил аукционист.

— Фактам, — лениво произнес бородатый, — что я намерен купить все предметы этого аукциона, не взирая на оппонентов, — и он снова уселся на свое место, приятно улыбаясь.

— Кто это? — пробормотал Рис.

— Ты не знаешь? — шепнула Вал. — Я не могу понять…

— Это в высшей степени незаконно, — пробормотал аукционист.

— Фактически, я готов заплатить мистеру Джардену всю сумму сразу по каталогу, — сказал с места бородач.

— Сговор! — завопил мужчина позади Валери.

— Верно! — поддержали его с другого конца. — Это все трюки Джардена!

— Он блефует!

— Он нанял этого типа для себя!

— Леди и джентльмены… — начал Рис, но ему не позволили ничего сказать.

— Заткнись, негодяй! — закричала какая-то дама.

— Нет, нет, ничего подобного, — запротестовал бородатый молодой человек. — Вы ошибаетесь!

— Возьмите свои слова обратно! — накинулась Вал на даму.

— Офицер! — заорал аукционист. — Очистите помещение!

Когда спокойствие было восстановлено, Вал подошла к бородатому.

— Вот видите, что вы натворили!

— Да, да, — смутился он, — я не предвидел волнение масс… Мистер Джарден, если не ошибаюсь? Мое предложение было вполне серьезным…

— И испортило аукцион, — недовольно проворчал аукционист, который рассчитывал на солидную сумму комиссионных.

— Я действительно под влиянием порыва и у меня не было времени поговорить с вами раньше, мистер Джарден.

— Мы еще поговорим об этом, — перебил его Джарден и трое мужчин склонились над столом.

Анатоль Руиг встал, взял шляпу и спокойно направился к выходу.

Молодой человек был хорошим торговцем. В пять минут совершенно мистифицированный Джарден согласился на все его предложения и аукционист сел писать акт, а молодой бородач вытащил из кармана такую пачку новых тысячедолларовых банкнот, что удивленная Вал только смогла пробормотать: «Экономический роялист!»

— Это чтобы избежать возни с чеками, — хрипло произнес молодой человек. — А теперь, если не возражаете, я отдам распоряжение своим людям. Он вышел, но сразу же вернулся с группой мускулистых джентльменов в фартуках. Он прошептал им какие-то инструкции, они осмотрели и без разговоров принялись за работу.

— Кто он? — спросил ПИнк, глядя на бородача.

— Спекулянт! — рявкнула Вал. Она тут же вспомнила о Вальтере и повернулась в его сторону. — Хэлло.

— Хэлло.

Молчание.

— Тебе не стыдно? — поинтересовалась Вал.

— Да.

Что можно сделать с подобным созданием? Она попыталась вырвать из его рук конверт, но он удержал его.

— Вот ты где! — раздался чей-то бас.

— Хэлло, Фитц. Здравствуй. Как дела?

Фитцжеральд сел, тяжело дыша.

— Паршиво, — сказал он. — Я думал, что Калифорния разрушит мои хворобы, но черт побери, мне стало хуже. — Он прожил здесь уже больше десяти лет, но каждый день жаловался на свои болезни. — Где картинки?

— Какие?

— Вчерашние — сегодняшние — завтрашние. Ты думаешь, что я плачу тебе за красивые глазки? Тут поднялась вся грязь с «Огиппи», а ты ничего не дал.

— Я был занят.

— А я уже целую неделю не видел карикатур. Послушай, Вальтер… Скажи, что ты тут делаешь?

— Как будто не знаешь, длинноухий болван.

— Я слышал, что тут была небольшая паника.

— Ничего интересного для твоего горбатого носа.

Фитц был грузным ирландцем с бровями, как птичьи гнезда, из которых торчали два блестящих глаза.

— Хэлло, Рис, жаль что так случилось.

— Ничего, обойдется, — произнес Рис. — Это не смертельно.

— Хотя и не очень приятно, — Фитц бросил взгляд на бородатого молодого человека, который холодно наблюдал за своими людьми. — А кто покупатель? Хэлло, Валери.

Бородатый повернулся в их сторону и Фитц уставился на него.

— Хэлло, мистер Фитцжеральд, — пробормотала Валери, но он не обратил на нее внимания и направился к бородатому.

— Эй! Да я вас знаю.

— Да? — вежливо спросил молодой человек.

— Вас зовут Квин, не так ли? Эллери Квин!

— Какая проницательность! — восхитился молодой человек.

Фитц схватил Риса за руку.

— Вы знаете, кто купил ваши вещи, рис? Эллери Квин, выдающийся ум! — но выдающийся ум не обращал на него внимания.

— Теперь все это не приятно, — вздохнул Квин.

— Я — Фитцжеральд из «Индепендент», — торопливо сказал Фитц, хватая Квина за руку.

— Вы — осел.

— Что!?

— Неужели вы думаете, что если бы я хотел быть узнанным, то стал бы дожидаться вашего появления?

— Так для этого у вас щетка на лице?

— Не только… У меня была легкая сыпь несколько месяцев тому назад, возможно, аллергия. Теперь она прошла, но мне понравилось носить бороду.

— У меня тоже сплошные болезни. Кстати, а что с вашим голосом? У вас болят голосовые связки?

— Все очень просто, мой дорогой Ватсон. В тот момент, когда я угодил в вашей Калифорнии под дождь прямо у поезда, у меня начался ларингит. Сейчас я должен был лежать в постели.