Бата. Сборник рассказов - Мовла Гайраханов

Девочка, закончив обед, намасленной газетой сметала крошки на пол и делала это очень небрежно. На парте всегда оставалось несколько крошек, которые притягивали к себе взор, мешали сосредоточиться на уроке. Синеокая девочка была беспечна до бездушия, под ее красными башмаками крошки белого хлеба смешивались с грязью. Магомед никогда бы такого не сделал. Дома раздел черного хлеба был целым ритуалом. Бабушка отрезала кусок побольше отцу, он добытчик, ему нужны силы для того, чтобы заработать на еду, на топливо, одежду для семьи, чуть меньше доставалось Магомеду, самый маленький кусочек бабушка всегда оставляла для себя. После того, как хлеб разрезался, оставались черные крошки. Бабушка аккуратно собирала их в ладошку и отдавала мальчику. Магомед слизывал их с бабушкиной ладошки, голова начинала кружиться, он давал хлебу рассосаться во рту, чтобы растянуть удовольствие.

Никто на этом свете не любил Магомеда так сильно, как его бабушка. Когда ночью мальчишка просыпался от голода, бабушка доставала из-под подушки кусочек черного сухарика и отдавала ему. Подушка бабушки была целой кладовой, под ней нередко находилось что-то съедобное. Правда, бабушка строго запрещала без спросу подходить к ней и оберегала свои запасы. Она чувствовала, когда мальчишке невмоготу, и старалась облегчить его страдания, и эти бабушкины запасы из-под подушки всегда доставались только ему.

Этой обычай чеченских старушек имеет давнюю историю. Внуки стремятся к своим бабушкам, потому что знают, что их любовь имеет и материальную составляющую. Под подушкой у бабушки всегда найдется нечто такое, что они хранили для любимых внуков.

Пройдут годы. Магомед повзрослеет и познает вкус белого хлеба, но перенесенный голод в детские годы на всю жизнь оставит свой след в его памяти и поступках. Он никогда не выбросит ни одного куска хлеба, он никогда не оставит за собой ни одной крошки на столе, он всегда будет относиться к еде с большим уважением и требовать того же от своих потомков.

Долинка (Карлаг)

Весеннее солнце прогрело казахскую степь настолько, что пропали последние островки снега, обнажив почерневшие стебли полыни и прутняка.

Мальчишка-чеченец, заброшенный злой судьбой в чуждые края, познавал новый для себя мир. Все же здесь и солнце было то же, что и в далеком родном ауле, и лучи его грели так же приятно и ласково, как в милой сердцу Отчизне. Всевышний создал этот мир прекрасным в своем многообразии, и детское сердце питалось этим великолепием, ощущало величие Творца, проявленное в Его творениях.

Паренек несколько далеко отошел от поселка, как и всем мальчишкам на свете, ему был присущ дух поиска новых впечатлений и приключений. Вместе с тем в глубине души трепетал страх перед неизведанным. Он еще никогда не уходил так далеко от бараков, но ноги сами несли его вперед, подальше от людей, туда, где бегали суслики из норы в нору, щебетали птички, срываясь из-под ног в небесную высь.

Мальчик впитывал запахи весны, он чувствовал страх не перед степью, горький опыт его небольшой жизни подсказывал, что нужно опасаться людей, а степь, птички и суслики никакого вреда ему не нанесут.

Как бы подтверждая опасения мальчика, на горизонте появилась черная точка, она двигалась в его сторону, но не прямо на него, а немного в сторону. Опасаясь ненужных встреч и вопросов, мальчишка укрылся за большими зарослями прутняка. Благо здесь была небольшая возвышенность, которая надежно укрывала его от чужого взгляда. Мальчик так лежал, прижавшись к теплому песку, а точка все увеличивалась и увеличивалась. Это была маленькая старушка, которая медленно брела по степи и часто-часто озиралась назад. Мальчик понял, что она чего-то очень сильно боится.

Старушка была совсем рядом, когда на горизонте появился всадник в белом расстегнутом полушубке. Он уверенно и быстро скакал по следам, оставленным старухой. Увидев преследователя, та попыталась скрыться в зарослях кустарника. Однако уже через несколько минут всадник кружил вокруг того места, где женщина пряталась. Мальчишка видел, что лошадь все так же крутилась вокруг кустарника, всадник о чем-то говорил со старухой, которая уже встала с колен. Затем всадник отъехал шагов на десять, взял прикрепленную к седлу винтовку и прицелился. Сгорбленная старуха обреченно смотрела в сторону стрелка. Зазвучал выстрел, который отбросил ее, и она упала, прижимаясь своим худым и немощным телом к земле. Всадник убедился, что вместе с его пулей душа покинула бренное тело, деловито пристроил винтовку к седлу и неспешно двинулся в обратный путь.

Став невольным свидетелем убийства, мальчишка задрожал от страха. Женщина лежала недвижно, но он боялся подходить к ней. Однако любопытство пересилило страх, иначе он бы не был мальчишкой, если бы не совершил такой безрассудный поступок. Когда силуэт всадника-убийцы пропал за горизонтом, мальчик, укрываясь за зарослями кустарников, двинулся в сторону убитой старухи. Она лежала, раскинув руки, при этом маленькое исхудалое тело сложилось в неестественный комочек. Пятно черно—бурой крови виднелось там, где пуля пробила грудь в области сердца. Гримаса страдания и боли исказила и так некрасивое старческое лицо. Мальчик не помнил, сколько он простоял возле убитой старухи. Внезапно воздух степи прорезал звук движущегося автомобиля, и он благоразумно решил укрыться в том месте, где прятался ранее.

Грузовик остановился возле того места, где произошло убийство. Солдаты в серых шинелях соскочили с кузова, схватили труп женщины за руки и ноги и небрежно закинули его в машину через задний борт. Автомобиль медленно развернулся и уехал.

Высоко в небе летал степной беркут, зорко выискивая добычу, суслики все так же перебегали из норы в нору, и птицы весело заливались своей трелью. Вроде бы ничего не изменилось, но все же случилось нечто такое, что оставило неизгладимый след в душе мальчика. Он воочию увидел жизнь в ее неприглядном свете, увидел, как обыденно и жестоко отобрали жизнь у старой женщины, и хотя мир покинула одна душа, ничего в нем не поменялось, и некому было оплакать и пожалеть старуху.

Вечером в бараке мальчишка услышал, как взрослые рассказывали, что из лагеря заключенных «Долинка» сбежала старуха. Все удивлялись, как она могла уйти от лагеря больше десяти километров, говорили, что у нее душа и так еле держалась в теле. Охранник лагеря, чтобы не терять времени на ее конвоирование, просто застрелил старую женщину. Да и за такой подвиг ему полагались премиальные и отпуск. Это была плата за несколько часов свободы, за единение с природой, без колючей проволоки и окриков надзирателей, за солнце, что светит тебе ровно настолько, насколько всем живым и свободным существам.

Неочерствевшее детское сердце осознавало, что награда не соответствует содеянному, но люди разучились соразмерять свои дела и поступки с вечной реальностью, которая несоизмеримо больше их жестокости и тщеславия.

Дела давно минувших дней

Дедушка Хасан был тонок в поясе, широк в плечах и, разменяв восьмой десяток лет, ходил легкой поступью. Ремень, украшенный серебром, опоясывал талию, высокая папаха была неизменным атрибутом в любое время года и в любую погоду.

Про дедушку Хасана ходило много слухов, чудачества старика вызывали улыбку, уж слишком ревниво он относился к соблюдению старинных адатов и трепетно оберегал границы, установленные законами старины.

Несмотря на солидный возраст, дедушка Хасан был силен, как юноша, и болезни обходили его стороной. Однако пути Господни неисповедимы, и неизлечимая болезнь внезапно уложила старика. Силы стали быстро таять, приговор врачей был неумолим. Старику оставалось жить всего лишь несколько дней. Несмотря на тяжкий недуг, дедушка Хасан был терпелив и ни единым стоном не выдавал боли, терзавшей его тело. Прожив долгую жизнь, старик также поставил себе правильный диагноз. Почувствовав свою близкую кончину, он потребовал поставить в саду кресло, и последние дни своей жизни проводил там, созерцая бескрайние небесные дали, любуясь зеленой кроной деревьев и услаждая свой слух журчанием ручья. Боясь оставить старика одного, бабушка Сацита все время копалась в огороде. Привычные к работе руки находили себе применение, в то время как дедушка Хасан суровым взглядом созерцал происходящее вокруг него. Однажды, проходя мимо сада, сосед увидел привычную картину и в шутливой форме попросил старика улыбнуться хоть раз в жизни бабушке Саците. Дедушка Хасан моментально изрек, что, улыбнувшись ей один раз, ему придется до самой смерти перед ней смеяться. Вот такая философия человека, не желающего ни на йоту отступитьcя от своих принципов даже перед лицом неизбежной смерти.

Старик всю жизнь был строгим и немногословным, семьей и хозяйством управлял единолично и не признавал современного подхода к жизни, когда на решения главы семейства оказывало влияние мнение супруги. Бабушка Сацита соблюдала установленные границы, а ее робкие попытки их пересечь пресекались дедушкой Хасаном самыми оригинальными способами.