Бата. Сборник рассказов - Мовла Гайраханов

Молитвы выселенных мусульман были приняты Всевышним, они вернулись в родной край. Чеченцы и ингуши, балкарцы и карачаевцы были сделаны из кавказской каменистой почвы и снова могли стать частью родной земли. Каждый народ должен жить и умирать на своей земле. Казахи должны вливаться в степь, становиться ее частью, частью ее заунывных мелодий. Из костей же чеченцев должны родиться камни, из которых возводятся горы и строятся башни.

Заснеженное поле

Шел снег. Снежные хлопья спускались с поднебесных далей и мягко ложились на землю, застилая ее бесконечно большим белым ковром. Мир застыл, казалось, природа замерла в изумлении от собственной красоты. Мороз заковал в блестящие ледяные оковы пруды и речки, и только стремительный Терек не поддался его силе, неся свои бурлящие воды к большому морю. Зима вступила в свои права, и все живое укрылось в поисках тепла, отступая под ее морозным напором. Я сидел перед окном своего теплого и уютного дома и вглядывался в снежные дали, которые медленно исчезали за сплошной стеной падающих снежинок.

Чистый белый снег вернул мысли в детство, когда увидел, выглянув утром через окно, как преобразился мир и мороз разрисовал причудливыми узорами стекло. Счастье, переполнявшее в детстве, возвратилось, чтобы наполнить жизнь новыми красками.

В далеком феврале 1944 года мой дед вглядывался в те же самые дали, и я чувствую, что его сердце также было переполнено любовью к ним. Говорят, что он был очень мудрым человеком. Его оружием было слово, опиравшееся на Божественные заповеди. Прошло почти полвека, как он покинул сей бренный мир, но люди помнят его и то, как он мирил людей и гасил вражду посредством слов.

Ночью 22 февраля в его дверь постучали. Это не был стук людей, нуждающихся в помощи. Так стучались те, кто уводил в неизвестность его отца и многих других односельчан, но теперь шла война. Все были объединены одним горем, жили одной надеждой на победу, надеждой на возвращение близких и родных людей с войны. Сельчане отвыкли от этого стука, но в эту ночь он вновь властно зазвучал во многих домах. Мужчин собрали за околицей села. Сказали, что нужно расчищать дороги, но резко ударил в глаза свет прожекторов, из-за деревьев вышли вооруженные солдаты и направили оружие на сельчан. Безжалостные стволы пулеметов бесстрастно вглядывались в толпу безоружных людей, готовые в любую минуту разразиться свинцовым губительным огнем. Белые хлопья снега ложились на землю, пронизывающий холод царил в черной дали бесконечно долгой ночи. Солдаты, которые еще вчера казались родными и близкими, сегодня были готовы убивать тех, кто искренне делился с ними кровом и последним куском хлеба. Стоило кому-нибудь сделать хоть одно неверное движение, и заснеженное поле могло стать братской могилой. Мудрый имам потребовал стойкого терпения и молитв от своих собратьев, хотя молодежь была готова ринуться в последнюю атаку, чтобы подороже отдать свои жизни.

О чем и о ком думал мой дед?

Наверное, дед думал о своей матери. Каково было ей оставаться в опустевшем доме с растерянной снохой и малолетними внуками. Один ее сын воевал с фашистами, второго увели в неизвестность солдаты, которые носили ту же форму, что и ее сын-воин.

Дед верил, что молитвы матери станут щитом между ним и неведомой опасностью. Его онемевшие губы шептали суру из Корана:

Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного!

Скажи:

«Он, Аллах, един,Извечен Аллах один,Не рождал Он и не был рожден,И с Ним никто не сравним».

Людей терзал холод, но больше всего мучила неизвестность. Время остановило свой бег. И только к утру, когда предрассветная синяя мгла рассекла черную темень ночи, со стороны села начали раздаваться беспрерывный лай собак и мычание коров. Толпа людей заволновалась. Обеспокоенные за судьбы своих семей, они могли пойти на отчаянные действия и погубить себя. Однако в мире не случается того, чему не суждено случиться, и нельзя миновать того, чему предначертано произойти. Измученным от холода и неизвестности сельчанам объявили, что весь чеченский народ подлежит высылке за измену Родине. Имам оказался прав, нужно было выжить, чтобы спасать свои семьи от ужасной участи, приготовленной безбожной властью. В жизни порой так происходит, что умереть легче, чем жить, но нужно выживать для того, чтобы сохранить жизни тех, кто зависит от тебя.

Почти все, кто в тот скорбный день стоял на этом поле, находятся в мире ином, и со всех сполна спросится, и всем воздастся за дела их и намерения. Я вглядываюсь в это заснеженное поле, и мое сердце наполняется скорбью. Здесь мои предки подверглись тяжкому испытанию, но они достойно выдержали его. Долгие тринадцать лет они скитались по бескрайним казахским степям, лишенные своей Чечни и этого поля, которое в ту суровую ночь было для них родным, а для их палачей – чужим и враждебным. Чеченцы никогда не предавали своей Родины, и их Родина никогда не предавала их. Кто-то очень коварный и бессердечный задумал разлучить их друг с другом, но кровавый палач не ведал, что нельзя разделить неразделимое.

Толпы беззащитных женщин, детей и стариков сгоняли в центр села и загружали в «студебекеры». Непрерывный плач разносился над землей, люди выплескивали свое горе, не в силах вынести разлуку с Отчизной. Холодный зимний ветер выл от тоски, от жестокости людей, не ведающих, что они творят.

«Скотские» вагоны ждали на заснеженных путях, чтобы увезти в неведомую даль униженный и оскорбленный, но не покоренный народ. Ошеломленные нежданным горем люди не потеряли своей чести и гордости на тяжком пути изгнания.

Холод, голод и болезни косили людей, судьба проверяла чеченцев на стойкость духа. Заупокойная молитва мусульман «Ясин» провожала в последний путь тех, кто оставался лежать на бескрайних полях, не погребенным по человеческим законам.

Казахстан сплотил чеченцев. Выпавшие на их долю суровые испытания невозможно было преодолевать поодиночке. Сильные помогали слабым, никто не верил вероломной власти, и все выполняли волю своих старших, чьи слова опирались на Божественные заповеди.

Через тринадцать лет Всевышний Аллах вернул вайнахов на родную землю. В первую очередь люди устремились к могилам предков и нашли их оскверненными. Безбожная власть боялась и ненавидела не только живых, но и мертвых.

Идут годы. Каждой зимой поле за околицей моего села покрывается снежным одеялом.

Деревья молчаливо хранят тайны прошлых лет. Но они помнят, как под дулами автоматов наших дедов через понтонный мост уводили на другой берег Терека. Много воды утекло с тех пор, но старики не любят вспоминать этот скорбный февральский день. По всей видимости, не любят вспоминать этот день и те, кто наводил автоматы на безоружных и беззащитных людей. Сколько лет прошло, а никто не публикует свои воспоминания и мемуары о том, как они уводили в ночь мужчин якобы на помощь для очистки дороги, забирали из домов беззащитных стариков, женщин, детей.

Никто не хвастается таким подвигом, понимая, что стали частью системы, вершившей великую подлость и несправедливость.

А вековые деревья и заснеженное поле радуются тому, что мы вернулись домой. Теперь это поле и моего детства. Там мы любили кататься на санках, играть в снежки, лепить снежных баб. Это поле стало частью моего восприятия нашего мира.

Увы, есть еще на белом свете люди, готовые оправдывать тиранию. Они никогда не видели заснеженного поля, которое запомнило ту ночь перед высылкой, они не способны прочувствовать и понять то, о чем рассказывает поле своим детям и скрывает тайну от их недругов. Они не способны вынести и десятой доли того, что перенесли наши отцы и деды, они не ведают, что такое честь, их дух не питается силой веры.

А мы помним и скорбим! В наших сердцах отдается болью каждый шаг наших дедов с этого поля, отдается болью каждый миг из бесчисленных минут и часов, проведенных под дулами автоматов и пулеметов. И не осталось места в наших душах для мести, потому что тираны и палачи, а также их жертвы сейчас там, где вершится только справедливое возмездие. Мы верим, что каждому воздастся по заслугам.

Бата

Широкая казахская степь лежала под толстым слоем белого снега, и хотя апрель уже вступил в свои права, зимний ветер по-прежнему разносил снежные вихри по бескрайним просторам.

Бата стоял у края глубокой могилы, невидящим взглядом уставившись в мерзлые комки желтой степной глины. С раннего утра в эту чужую для себя землю вгрызались его полуголодные родственники, она приходилась мачехой не только для живых, но и для мертвых. Чтобы похоронить в этой земле покойника, людям приходилось затрачивать неимоверные усилия, и оттого она становилась еще более чуждой для переселенцев с Кавказа.