Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945 - Карл Бартц

Когда Лонсдейл Брайанс возвращается в «Эдем», он находит телеграмму: Хассель приедет в четверг.

Снова англичанин бредет в отель «Исла» с блокнотом для рисования в руке. Но его рисование, похоже, никого не интересует.

В Куре господин фон Хассель пересел в поезд на Арозу. На старый епископский город уже опускались вечерние сумерки. Посол не любовался заснеженным ландшафтом.

Его мысли были в Берлине. Там перед своим отъездом он еще раз навестил всех своих друзей. Повсюду он сталкивался с подавленностью, настроением безвыходности и отчаяния. С 5 ноября, когда Гитлер накричал на Браухича, все пошло вкривь и вкось. Гаммерштейн[7], возглавлявший командование в Кельне, теперь при Гитлере полностью впал в немилость. И план Вицлебена потерпел провал. Генерал-полковник, ставка которого находилась во Франкфурте, должен был сразу появиться в Берлине, как только поблизости окажутся выводимые с Востока дивизии. С помощью этих войск он должен был нейтрализовать в Берлине СС. Затем Бек должен был выехать в Цоссен и из рук Браухича получить главное командование. В одном из обращений, составленном фон Догнаньи, Гитлер объявлялся сумасшедшим. Война бы продолжалась, но только до тех пор, пока бы не был достигнут разумный мир.

И тут разразилась беда. Технически оказалось невозможным стянуть войска к Берлину. Потому провалилась и акция Вицлебена. Теперь даже генерал Гёрделер превратился в пессимиста. Фон Хассель встречался и с генералом Рейхенау, командовавшим 6-й армией; Хасселя ждал резкий отказ. Генерал холодно сказал, что наступление перспективно и его следует провести: «Теперь нужно выстоять».

Неутомимый Гёрделер снова рассчитывал на Гальдера. Но это был расчет без фундамента. Гальдер уступил.

Таково было положение дел, когда фон Хассель зимним вечером ехал в Арозу…

Рисовальщик захлопывает свой блокнот, решительно подходит к отелю «Исла» и звонит.

Дверь открывается – в ее проеме стоит стройный, еще довольно молодо выглядящий человек. «Это он».

– Не подскажете ли, сударь, здесь ли находится пансион «Деталмо»?

Человек в проеме двери улыбается, подходит к иностранцу и протягивает ему руку. Лонсдейл Брайанс показывает документ. Затем начинает обычный политический разговор. Но фон Хассель не говорит ни слова о цели встречи. Англичанин разочарован.

Поскольку обе стороны начинают издалека, чтобы перейти к серьезным вещам, собственно предмет переговоров теперь неоднократно затрагивается намеками.

– Не встретиться ли нам еще раз после полудня? – предлагает немец.

Они встретились на заброшенной, практически непроезжей дороге. Теперь Хассель держал себя совершенно иначе.

– Я все обдумал и решил передать с вами лорду Галифаксу письменное изложение ситуации. – Затем он поясняет свое мнение о развитии событий: – Перед государственным переворотом должно быть достигнуто полное взаимопонимание с Англией… Прежде всего, важно было бы знать, что Англия собирается извлечь не только военную выгоду из изменений в рейхе, но и будет готова тотчас же начать переговоры с новым германским правительством. Если я получу подобное письменное согласие, то тогда смогу добиться большего у моих пока еще колеблющихся единомышленников.

Молодой англичанин отвечает с радостным возбуждением:

– Во время моей встречи с лордом Галифаксом 8 января он твердо заверил меня, что лично употребит все свое влияние в желательном смысле.

– Мне это весьма отрадно слышать. Однако необходимо, чтобы я привез в Берлин какое-то документальное подтверждение, что убедило бы моих друзей.

– Это не так просто сделать.

Фон Хассель остановился:

– Все идет к европейской катастрофе. Мы обязаны предотвратить ее. Подумайте, что означала бы подпись лорда Галифакса для моих друзей! Это было бы нечто солидное, осязаемое. Это, без всякого сомнения, послужило бы толчком. Стало бы большим моральным оправданием наших начинаний; это привлекло бы пока еще колеблющихся… это… – добавил он, – разрушило бы широко распространенное в Германии мнение, будто Англия стремится более всего к уничтожению Германии, нежели к свержению Гитлера. Я даже утверждаю, что успех или неудача государственного переворота полностью зависят от письменного заявления лорда Галифакса.

Лонсдейл Брайанс тонко чувствует, что происходит в Германии, он понимает его.

– Я сделаю все, что в моих силах, – с искренней убежденностью обещает он. – Когда вы хотели бы передать мне заявление лорду Галифаксу?

– Сегодня после обеда, лучше в «Посте».

Когда они вечером встречаются, в «Посте» нет ни одного свободного столика. Они идут дальше и находят маленькую тихую гостиницу. Здесь они обсуждают заявление, написанное Хасселем его крупным характерным почерком.

На следующее утро они еще раз встречаются в небольшой чайной, и Лонсдейл Брайанс забирает заявление и подписанное письмо к Галифаксу.

Посол разработал мирные предложения лорду Галифаксу. По мнению фон Хасселя, цель состоит в том, чтобы получить от английского министра иностранных дел гарантии, что смена режима в Германии будет использована союзниками не для собственной выгоды, а лишь для того, чтобы установить длительный мир.

Заявление фон Хасселя гласило:

«Крайне важно как можно быстрее покончить с этой безумной войной.

Это необходимо, поскольку постоянно возрастает опасность, что Европа окажется полностью разрушенной и прежде всего большевизируется.

Для нас Европа – не поле битвы или основа мощи, а отечество, в рамках которого здоровая, жизнеспособная Германия станет незаменимым фактором стабильности, особенно при наличии большевистской России.

Целью мирного договора должны стать долгосрочное умиротворение и оздоровление Европы на твердой основе и гарантия предотвращения легкомысленной вспышки военного противостояния.

Для этого необходимо выполнение условия, по которому объединение Австрии и Судетов будет находиться вне рамок обсуждения. Точно так же не подлежит обсуждению вопрос западных границ Германии, тогда как германо-польская граница должна совпадать с границей Германской империи 1914 года.

Мирный договор должен быть построен на определенных, всеми сторонами признанных принципах».

Затем следовал ряд основополагающих принципов: восстановление независимой Польши и независимой Чехословакии, сокращение вооружений, справедливость и законность как основа общественной жизни. Контроль за государственной властью со стороны народа, свобода слова, совести и умственного труда.

19 марта 1940 года фон Хассель был у Бека. Генерал-полковник вообще оценивал наступление на Западе очень пессимистично. Затем появился Остер и Догнаньи. Только здесь и теперь Хассель узнал о связке Остер – доктор, Мюллер – доктор, Шмидгубер – Ватикан – сэр Фрэнсис Осборн.

Первые ответы от Галифакса уже поступили: он полагал необходимым децентрализацию Германии и плебисцит в Австрии.

Как заметил Догнаньи, Ватикан особо подчеркивает, что известные формулировки Галифакса в целом не являются принципиальными, главное – смена режима, а это обещано.

– Хотите ли вы ознакомить Гальдера? – спросил Остер. – Но не называя имени нашего посредника в Италии. Лучше мы предоставим вам доклад. Нашего Мюллера в Риме мы назовем господином Х.

– Итак, Х-доклад, – улыбнулся фон Хассель. – Поверит ли мне Гальдер?

Гальдер выразил желание увидеться с Хасселем. Но вскоре он стал сомневаться; он ссылался на свою офицерскую клятву, и Гёрделер, посредничавший в переговорах, вычитал в одном из писем к нему Гальдера, будто Англия и Франция объявили Германии войну и она теперь «неминуема». Будто компромиссный мир бессмыслен. Только в случае крайней необходимости следует поступать так, как хотел бы он, Гёрделер.

Заключительный отчет был составлен фон Догнаньи. Гальдер получил его для ознакомления, он же передал доклад Браухичу. Позднее его обнаружила тайная государственная полиция, когда в сентябре 1944 года нашла абверовский сейф Остера в Цоссене.

Дни шли за днями. Драгоценные дни. Хассель ждал сигнала из Арозы. Каждое утро он думал: «Вот сегодня придет весть от мистера…»

Но никакой вести не было.

Сомнения охватили посла. Возможно, его посредник еще не установил контакт с Галифаксом; или же британский министр иностранных дел больше не желает консультаций?

Тут зазвонил телефон. Звонок из Италии. Зять Хасселя у аппарата. Английский друг только что прибыл в Арозу. «В 21 час в курзале», – закончил итальянец разговор.

Ну вот! Все подозрения оказались ложными. Мистер Лонсдейл Брайанс говорил правду.

Была середина апреля, когда фон Хассель выехал в Арозу. Он мучительно размышлял о гарантии, данной Остером англичанам от имени Сопротивления – воспрепятствование наступлению на Западе и ниспровержение режима Гитлера.