Далёкий гром - Дант

   Потом был штурм. Они прорвались в самое логово. Ни один подпольщик до них живым не выходил из спецсектора, да и из них немногие смогли уйти. Четырнадцать из шестнадцати! Крови и смерти Святослав видел много. Он давно ничего не испытывал, убивая или рискуя чьей-то жизнью, но теперь ему предстояло вести на смерть не случайных горемык-новобранцев, у которых он даже имён спросить не успел. В тот день он повёл на погибель именно тех людей, которых знал, любил и которых надеялся, перехитрив смерть, спасти... а получилось, что сам... В пекло! Своими руками! Почти всех...А у Трубача две девочки остались...Он увидел лица этих девочек, лицо его жены и проснулся. По лицу катились слёзы. Хорошо хоть, никто не видел.

   Лагерь между тем ожил. Щебетали птицы, о чём-то говорили меж собой партизаны; в голос, весело и громко кричали дети-беженцы; трещали ветки и хвоя в кострах. За жердями и листвой шалаша кипела жизнь. Нет, сейчас спать он не мог, потом... как-нибудь, хоть чуть-чуть боль на душе рассосётся... потом отосплюсь, - подумал Дэк. Пора в штаб идти. Что они там без него решили? В заслоны бы попасть. Чтоб клин клином...

   Он шёл по лагерю. Его здесь все знали. Новобранцы и женщины-беженки радостно приветствовали Дэка, не понимая, отчего он такой мрачный; ветераны, наоборот, всё понимали и молчали. Когда он подошёл к штабному шалашу, Кузнец как раз спросил: "А Дэк?"

   - Ему пока Арканского Подвала хватит, - ответил Генерал.

   - Что я, хуже других? - мрачно спросил Дэк.

   Все уставились на него с легким удивлением и замолчали. Пауза затягивалась, но тут к шалашу прибежал Радист.

   - Вы послушайте! Вы только послушайте! - возмущённо закричал он и включил потрёпанный приёмник. Из него голос диктора с подпольного "Радио Сопротивления" назидательно вещал:

   - Враг чинит нам всяческие препятствия, подстраивает коварные провокации, стараясь втянуть нас в очередные авантюры, но мы не позволим себя спровоцировать. Мы не поддадимся на призывы безответственных авантюристов и не ввяжемся в ненужные схватки сейчас, в преддверии грандиозного наступления трудящихся, приуроченного к очередной годовщине...

   - А как же мы?

   - Они что там, в Столице, совсем взбесились? Тараканья немочь!

   Все были потрясены и растеряны. Опытные партизаны, прошедшие войны, восстания и подполье, они не могли понять происходящие в недрах столичного штаба события: Южный фронт был брошен на произвол судьбы. Теперь все, кто находился в Медвежьих горах, могли рассчитывать только на самих себя. Среди этого озера человеческой растерянности и изумления только Генерал сидел с мрачной ухмылкой, и на лице его читалось: "А чего ж вы, олухи, ещё от них ждали? Кушать подано... садитесь, товарищи Южный фронт, расхлёбывать кашу..." Быстрее всех оправился от потрясения начальник штаба:

   - Нам предстоит две недели маршировать по краю пропасти навстречу судьбе...

   - Сволочи, дерьмоеды... Предатели... - пробормотал Шахтёр.

   - Они, конечно, дерьмоеды, но нам легче от этого не станет, - резюмировал Гвардеец.

   Генерал встал из-за стола и решительным и приказным тоном сказал:

   - Гвардеец, через час построй людей. Им нужно сказать... Всем собираться. Выступаем к Огненному урочищу через два часа. Совещание закончено.

   Глава 5

   Они шли уже три часа. Чистый, пронизанный лучами солнца сосновый лес кончился. В низине уже виднелся другой лес. По нему беспощадно прошлась война. Деревья были сплошь изуродованы металлом. Почти четверть их стояла мёртвыми, выгоревшими изнутри стволами. Землю устилали поваленные, полусгнившие великаны. Жуткими упырями то тут, то там распластались вывороченные взрывами корни. Обломки стволов и веток кое-где поднимались выше человеческого роста. Среди сонма неприятных, пугающих запахов Дэк почувствовал ещё что-то, не имевшее запаха - радиацию. Им предстояло преодолеть самое трудное и жуткое место.

   Война прошлась здесь, оставив свои страшные следы. Над этой низиной был разгромлен истребителями ПВО один из ударных эшелонов вражеской стратегической авиации, шедший бомбить Аркан. Среди болот лежали на небольшом пространстве обломки четырех десятков тяжёлых бомбардировщиков и десятка двухмоторных истребителей. Вместе с ними на эти леса обрушились восемьсот пятьдесят тонн бомб и три ядерных заряда. Тогда эвакуационная команда КОМКОНа смогла вывезти на островную приполярную базу две бомбы и половину обломков третьей. Впрочем, об этом, кроме Дэка, никто из шедших в колонне двух с лишним тысяч людей не знал.

   Генерал сразу после совещания позвал Дэка к себе и сказал:

   - Не злись. Ты нам понадобишься в Огненном урочище, а в заслонах и без тебя справятся. Опытных людей хватает. На марше пойдешь замыкающим, подгонять уставших. У нас здесь почти тысяча двести беженцев, сам знаешь, что это за ходоки, и новобранцев четыре сотни, да ещё раненые. Так что в голове колонны пойдёт Гвардеец, а ты будешь замыкать всю эту тараканью немочь. Подойди к начальнику штаба, он дописывает приказ - объединяются семьсот девятнадцатая группа и четвёртый взвод учебного центра, под твоей командой, иди...

   И они шли. Пока шли по сосновому бору, всё было нормально, люди даже смеялись и шутили, а как начали продираться через буреломы, началось: отстающих всё прибавлялось. Дэк сначала их уговаривал, упрашивал, а потом свирепо рычал на каждого присевшего на кочку, повисшего на перепутанных ветвях или обнявшего замшелый обугленный ствол. Сначала плакали дети, потом женщины, потом запросили пощады новобранцы, а через три часа в зелёновато-бриллиантовую лужу плюхнулся один из командиров взводов. Его пришлось брать под руки. Скоро сорок пять его бойцов тащили на себе по одному, по два чужих карабина, а Дэк забросил за спину аж четыре автомата и водрузил на плечо ручной пулемёт.

   Привалов посреди радиоактивных буреломов делать было нельзя, да и негде. Подобия полян встречались только вокруг гигантских, залитых зелёной грязью воронок, да в тех местах, где на лес с неба обрушились поверженные самолёты. Впрочем, когда люди проходили рядом с одним из рухнувших левиафанов, у них открылось второе дыхание.

   Из разбитых кабины и турелей на проходящих взирали пустыми глазницами и скалились в вечной, страшной улыбке черепа пилотов и стрелков... Люди с ужасом смотрели на Лик Смерти и замолкали. Плач и причитания прекратились. Остальные четыре часа все, даже дети, шли молча. Слышны были только хриплое дыхание сотен людей, треск сучьев да чавканье сапог и ботинок по грязи... В конце концов, любой кошмар должен кончиться - кончился и этот. Через восемь часов колонна зазмеилась вверх по склону и начала втягиваться в кудрявый, тёмно-зелёный лес. Долина Смерти кончилась.

   А потом, через два часа, был первый привал. Впервые за эти два дня Дэк заснул, и ему ничего не снилось. Бывает в жизни и такая радость - сон без снов...

   Они снова шли. Незаметно наступила ночь. Он совсем успокоился. Такой темп похода ему был не в тягость, несмотря на снаряжение, пять автоматов за спиной и пулемёт на плече. Ночь была хороша - дул ласковый ветерок, дневное пекло сменила ночная прохлада. Ночи на этой планете, в особенности ясные, были потрясающие. Сначала наступала густая тьма, а потом полнеба закрывал красным, печальным ликом ЗСран - местная луна. Всё вокруг было залито красноватым светом. Небо из чернильно-чёрного становилось тёмно-синим, однако звёзды лишь едва бледнели.

   Дэк залюбовался потрясающей картиной. Давно он не обращал на это внимания. Ох, давно! А хорошо-то как! Колонна шла по склону. Не одного Дэка ночь настроила на лирический лад - в середине колонны кто-то затянул старую походную песню. Остальные подтянули. Что-то неясное, запрятанное где-то в глубинах подсознания укололо Дэка, сердце защемило, он подтянул за другими второй куплет: "Зоран печальный слёзы кровавые пролил над ними..."

   Так и шли они через холмы и долины, залитые красноватым ночным светом Зорана, тянули походные песни. Дэк подумал: "Где же я всё это уже слышал? И когда это было? Да и я ли это был? Не знаю... И как меня зовут - Дэк или Святослав? Да... После об этом нужно подумать - коварная это штука подсознание."

   А они всё шли. Поход к Огненному урочищу продолжался почти сутки. Наконец утром они вышли к урочищу. Лес круто спускался по склону. Внизу меж камней журчала быстрая, мелководная речушка. Голова колонны карабкалась на противоположный склон. Он был не такой крутой, но и на нём люди, измотанные долгим маршем --> кое[Author:пђ.п»] -где скользили. О том, чтобы его преодолеть бегом, не могло быть и речи. Если атакующие не смогут захватить гребень, то обратно им придется карабкаться по крутому склону, цепляясь за кусты и ветви, а в спины их будут расстреливать обороняющиеся. Позиция хорошая, и её нельзя было обойти - ниже по течению реки начинались Гиблые болота, а выше лес упирался в обрывистые, неприступные скалы.