Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов

Оторопевший бородач замирает с приоткрытым ртом и взглядом, направленным на полуторник в ножнах собеседника. А затем сгибается от хохота:

— Насколько ж все у вашего Ордена херово, если туда уже такую шваль набирают? А нам, простым смердам, вас еще уважать и в пол кланяться после такого?

Коннор вновь пытается рвануться вперед, но останавливается, раздраженно сопя, когда увеличивается давление все еще удерживающей его руки. Краем глаза он замечает, как вторая ложится на эфес меча.

— Он арестован по приказу командора Орта. Помехи его аресту — помехи Ордену...

— Слышь, ты коней осади... — мужик тоже замечает сжимающую рукоять меча ладонь и примиряюще вскидывает руку, разом растеряв добрую половину злости. — Мне с твоим Орденом вязаться без надобности. Наехали в город, чтоб вас... Ты мне вот что скажи: казнить этого кобеля публично станете?

Несколько секунд Ричард смотрит в его полные надежды глаза, а затем резко хватает и заламывает руку стоящего позади парня, толкает его к выходу из переулка.

— Нет, — бросает он, не оборачиваясь к боящемуся двинуться с места бородачу.

***

— Лодур бы тебя побрал, — Коннор тяжело падает на косой скрипучий табурет некогда, судя по обломкам спинки, бывший стулом, и выдыхает. — Я сам почти поверил! Привык, что честь и правда для тебя превыше всего...

— Я почти и не соврал, — Ричард брезгливо оглядывает липкий стол в углу душного и шумного трактира, но на второй табурет все же садится. — Твоей матери сообщили насчет побега из Ордена. И о том, что если ты заявишься к ней, а она не сообщит им — станет изменницей наравне с тобой. Так что приказ арестовать — тоже чистая правда.

— Ублюдки... — Коннор нервно приглаживает короткие медные волосы. — Остается надеяться, что найти этот меч им важнее, чем меня... Постой... Ты так и не ответил, какого черта здесь забыл? Не для спасения же моей задницы ты сюда приехал, я и не сказал никому, куда отправлюсь...

— А куда еще тебе ехать, как не в Гренну? Будто не понимаешь, что здесь искать станут первым делом... Ладно бы это, но ты ведь даже не сбежал, когда сюда началось паломничество Кассаторов! А тот мужик на площади? С ним-то у тебя что?

— Оливия... — мечтательно смакуя каждый слог протягивает Коннор, разом позабыв и о возможном настоящем аресте, и о последующей за ним казни. — Видал этого кабана? Вот ее зачали, как только он на своей телеге из города выехал, зуб даю! Слышал? "Обмудок полукровный"! Да его собственная дочь на вид чистокровная теллонка, ты бы видел ее... Да о чем это я? Так вот, раз в городе ты не по мою душу, то выходит, что...

— Угадал, — Ричард понижает голос и оглядывается по сторонам.

В поздний час народу в неприметную таверну на краю города набилось битком: кто-то горланит похабные песни — по-видимому, собственного сочинения, кто-то пытается извернуться и ущипнуть снующих меж столами разносчиц, кто-то режется в карты, вывалив на стол последние пожитки, а кто-то молча наливается до мутных глаз, но взгляд задерживается лишь на одинокой сгорбившейся над столом фигуре в черном плаще и с сокрытым тенью от капюшона лицом. Коннор замечает его интерес и беспечно машет рукой:

— Не обращай внимания. Здесь как стемнеет половина прохожих так ходит. Хрен знает зачем, ловят и наказывают здесь разве что карманников и тех, кто совсем уж наглеет.

— Да уж, — Монд спешно отворачивается, когда человек начинает медленно поворачиваться в его сторону, — нашел ты место...

— Рай для преступников, шлюх и бастардов, — парень ухмыляется, — а я теперь подхожу уже под две из этих категорий. За это стоит выпить!

— Раз ты был в городе, когда все началось, — продолжает Ричард, пропустив последнее заявление мимо ушей, — и имеешь талант оказываться там, где не следует, ты мог бы рассказать мне больше, чем доходит до столицы, так ведь?

— Ну как откажешь тому, кто спас тебя от взбешенного папаши? Значит, слушай... Как именно все там произошло, я уж не в курсе. Да и не думаю, что все до конца поняли даже те, кто своими глазами все видел. Говорю, потому как слыхал рассказ одного из тех мужиков. Нес он такую околесицу, какой ты в доме для умалишенных не наслушаешься, но пиво, за которое слушатели платили, глотал за троих. Дело было на винодельне на окраине города: копали они то ли погреб новый, то ли еще что, когда один вдруг под землю провалился. Они решили, что помер, а он им снизу кричит, что они проход в подземный гномий замок отрыли: повсюду там золото с серебром, мозаики, прочая хрень, посреди зала пьедестал, а на нем — здоровенный обломок камня фунтов на пятнадцать и весь в каких-то закорючках. Потом, правда, разобрались, что были это старые теллонские руны. Даже раба какого-то с винодельни вызвали, чтобы перевел, только он читать не умел, — он умолкает, чтобы приложиться к принесенной измученной молчаливой разносчицей кружке пива, и вновь продолжает рассказ: — В итоге все им прочитать смогла только постельная рабыня самого хозяина винодельни (любит он поумнее, понимаешь ли), которого сразу и вызвали. Прочитать-то она прочитала, только камень-то обломком был, всего два слова на нем и уместились, да и то второе не целиком. Их ты и сам должен знать.

— "Черный Дракон", — задумчиво шепчет Ричард, вперив невидящий взгляд в закопченное окно. — И это все?

— Это та часть, которую простому народу дозволено знать. Но они, конечно, разузнали больше.