Монах - Григорий Веский

добьётся своего —

Сведёт изменника в могилу!

Молись за счастье вдохновенно,

Он за твоей стоит спиной…

Люби ж Творца самозабвенно

И жертвуй полностью собой.

Твоё он примет послушанье

И щедро, знай, вознаградит;

За бескорыстное старанье

В раю, быть может, поселит.

Спасёт от гибели прозренье;

В тебе незрелость вижу я;

Где столь желанное терпенье

Да вера твёрдая твоя?

Запомни, сын, достойных мало;

Душой мне незачем кривить;

Надеюсь, время не пропало;

Старайся больше не шалить».

* * *

Слепого, прежние круги,

Тянули к жизни одинокой.

Он шёл дорогою широкой,

Уже уверенней шаги…

А дни летели с девой шумно.

Но как оковы рабства снять?

Монах считал, что неразумно

В тени возлюбленной стоять.

Казался в келье воздух душным,

Не помогал тенистый сад;

Ему там был душевный ад!

Похоже, был он малодушным.

И вот он в клетке, будто зверь,

И мечет гневные укоры…

За безграничные просторы

Он умереть готов теперь!

Не жил по внутренним часам

Привычек старых, поневоле;

Стремился к чуждым берегам,

К свободно дующим ветрам

Своей, бросая вызов доле.

* * *

У смысла жизни есть конец,

Когда уходят от традиций;

Они, как должный образец,

Тут всё окупится сторицей.

Вот равнодушие – о нём

Наслышан каждый, в самом деле;

Не говорят о нём тайком,

Его могу сравнить со злом,

О нём известно… с колыбели.

* * *

Монах, нарушив свой уклад,

И впрямь как будто взбеленился:

Читал молитвы все подряд

Да по инерции постился.

Таким потерянным не видел

Его давно уже никто;

Себя он тоже ненавидел,

Не знал пока ещё – за что.

Томился думою и взгляд,

Прощальный меряя наряд,

К судьбе готовил неизбежной,

Где свет надежды безмятежной

Горел звездой на небосводе…

(То был кратчайший путь… к свободе).

* * *

Мои сравнения порой

Пересекают все границы;

Не обхожу я стороной

(Для осмеяния строкой)

Любые также небылицы.

* * *

Ходил он с мокрыми глазами,

(Таким господь его не знал);

Любимой сердце предлагал

И под тяжёлыми шагами,

Казалось, пол уже стонал.

Дрожал болезненно монах,

Но то последствия страданий,

Им не владел, как прежде, страх,

Имел всё больше притязаний.

Его я чувства разделяю,

Не исключаю вовсе спор,

Не всё так просто здесь, считаю,

(Об этом дальше разговор).

* * *

Ведь не секрет, что хор церковный

В иной уводит часто мир,

Где есть для всех один кумир,

Как привидение, бескровный.

Бежал от жизни он спокойной,

Забыв о прожитых годах;

Томился страстью непристойной

Уже не только на словах.

Освобожденье наступало

В нелёгкой внутренней борьбе

(Не в упоительной мольбе),

Таких не долго ждёт опала.

Его трагедия ясна:

Там нет священного союза,

Там умолкает даже муза,

Там гробовая тишина.

От горя там язык немеет,

Там сыро, холодно, темно,

Там только плакать суждено,

В бессилье ангел там бледнеет.

Так у библейского стиха

Искать защиты не старался

И перед тяжестью греха

Уже ничуть не содрогался.

Отмечу, даже ритуал,

Где духом как бы воскресал,

Он принимал за исключенье;

Его глубокое значенье

Умом раба не постигал!

Слабеет чувство там вины,

Где есть уверенность и сила;

Там наставления скучны,

Там виден происк Сатаны,

Бесчестьем скорым там грозило.

Как тут не вспомнить о святых?

К ним часто память возвращает,

Они в анналах вековых,

Их жизнь на подвиг вдохновляет.

* * *

Монах упрямо, всем назло,

Не замечая в ней изъяна,

Сам излучал уже тепло,

Но ветром хитрого обмана

На скалы чёлн его несло.

Другим как будто в назиданье

Решил самим собою быть;

Глупцом не хочется прослыть,

Могло грозить ему изгнанье.

Любовь возвышенная крепла,

Её бесстрашно защищал

И вместе с нею, как из пепла,

Он возрождался и мужал.

В такие хочется часы

Его назвать своим героем;

Фемиды праведной весы

Здесь не покрыты пыльным слоем.

Кому-то, может быть, смешно…

(Понять легко его желанья),

Но путь пройти ему дано…

Ах, в жизни этой всё равно

По большей части лишь страданья!

Ночь обостряла ощущенья,

Он деву страстно целовал,

Себя, в те чудные мгновенья,

Отцом семейства представлял.

* * *

О, сколько сразу перемен!

Смятенье чувств игрой опасной

Напоминает шторм измен

С его картиною ужасной.

Великолепна утра свежесть,

Роса на травах и цветах,

На море вечер при свечах…

Так в новизне своя есть прелесть.

Её он видел в помутненье,

Свои ей губы подставлял;

Уже в его мировоззренье,

Похоже, женский идеал,

Власть на него распространял.

* * *

Событий здесь водоворот,

В них разобраться толком сложно,

Здесь отступленье невозможно,

Неясен здесь борьбы исход.

Несла та дева расслабленья,

Она умела баловать;

А как же чувство наслажденья?

Его, увы, не описать!

Воображение бессильно

Перед сиянием любви:

Оно так щедро и обильно

Пускает корни вглубь свои…

О, если б только увлеченье

Пленить неверного могло?

Теряла цель своё значенье,

Жестоко сердце Бога жгло.

Хоть каждодневная мольба

Горела думой благородной,

Но сына блудного судьба

Всегда считалась неугодной.

Как будто кто-то рану солью

Из чувства мести посыпал…

Её измучен был он болью,