Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

но Женя в ней лежала одна. Матрасы на пустующих кроватях — сложных металлических конструкциях с поручнями и аппаратурой в изголовьях, произведших на Клима самое неприятное впечатление, — были аккуратно застелены белоснежными отутюженными простынями. Стараясь не смотреть на них, он подошел к Жене.

Она выглядела как обычно. Совсем здоровой. Будто и правда просто спала. Клим бы в это поверил, если бы в изголовье не пищал монитор с кардиограммой и не жужжали какие-то другие приборы. И если бы рядом с бортом не стояла стойка для капельницы, а на сгибе Жениного локтя не был закреплен катетер. А еще Женя никогда не спала на спине. И вечно ей было то жарко, то холодно, и она либо сбрасывала с себя одеяло, либо укутывалась с головой. А сейчас была укрыта им ровно по грудь.

— Жень, — позвал Клим, ни на что особо не надеясь и при этом надеясь на все. — Женя!

Разумеется, она не отозвалась и не проснулась.

— А если поцелую? — улыбнулся Клим.

Здесь Женя должна была сонно, но очень вразумительно объяснить, куда он может со своими угрозами идти, и отвернуться от него к стене. Но Женя и теперь ничего этого не сделала.

— Жень…

Тумбочка рядом с ее кроватью пустовала, а стула в палате не было. И Клим сел на тумбочку, понадеявшись, что она под ним не развалится.

— Вчера у тебя выдался сложный день, а сегодня утром ты не проснулась, — поведал он Жене. — Я буду признателен, если ты найдешь способ сообщить, что произошло. Макс хочет извиниться за сказанное перед твоим отъездом. Так что проснуться все же придется, даже не надейся так просто от нас отделаться. Я ему ничего про твое состояние не говорил, и мне бы хотелось, чтобы он ни о чем и не узнал. Не надо ему. А то правда станет думать, что это из-за его слов. Женька… Не пугай меня, а.

Женя молчала. Клим ощутил, как сдают нервы. Засунул подступающую истерику подальше. Потом. Все потом.

— Пойду все-таки найду кого-нибудь, пусть расскажут, что с тобой. И поесть где-то надо. Я очень надеюсь, что твоя хозяйка пустит меня переночевать, я уже глянул прогноз погоды, на улице по ночам тут так себе, есть гостиница при аэропорте, но я туда не хочу… Жень… Слышишь? Мне есть нечего. Я голоден.

Обычно это работало. Но сейчас все опять было попусту.

Тут дверь в палату отворилась и вошла медсестра. Клим поднял на нее взгляд. Медсестра хватанула ртом воздух и гневно нахмурилась.

— Вы кто? — потребовала к ответу она. — Приемные часы давно закончились! Сюда нельзя!

— Я муж, — ответил Клим.

Год за годом в экстренных ситуациях он произносил эту волшебную фразу, и она спасала их с Женей. А все остальное в итоге оказывалось пустым звуком. Может, еще поэтому они так и не развелись. Ведь он пообещал Жениному отцу заботиться о ней. И себе пообещал. И пока что не собирался брать это обещание обратно. Да и Женя так ни разу и не сказала, что ей это не нужно.

Подействовала волшебная фраза и теперь.

— Муж? — переспросила медсестра. — А нам сказали, что семья далеко…

— Я полчаса назад прилетел. Могу показать паспорт, удостоверение и билеты. Что с ней?

— Пойдемте отсюда, — едва ли не взмолилась медсестра. — А то если увидит кто, наругают. А вы даже без халата и без бахил…

Клим кивнул. Встал с тумбочки. И не удержался, посмотрел на Женю, дотянулся до ее ладони, сжал в своей и тяжело сглотнул.

— Скоро вернусь, — пообещал он.

Выпустил Женину руку — кисть безжизненно упала обратно поверх одеяла, — повернулся к медсестре и поймал ее взгляд. «Как же людям недостает любви, — в тысячный раз за жизнь подумал Клим, — что они видят ее абсолютно во всем». С другой стороны, ему самому все чаще казалось, что их с Женей отношения тоже в какой-то мере были про любовь. Просто не такую, как у других.

Ему хотелось поцеловать ее в лоб, но под взглядом медсестры он не стал этого делать. Женьке бы такое проявление чувств на людях точно не понравилось.

* * *

Двадцать с половиной лет назад

— Столица Ботсваны.

— Габороне.

— Трехмачтовый военный корабль.

— Фрегат.

— Пластинка с прорезями для воспроизведения образуемого ими рисунка на другой поверхности.

— Трафарет.

— Откуда ты все это знаешь?

— Папа тоже любит кроссворды, а вопросы повторяются.

Женя сделала глоток кофе, продвинула пальцем текст на планшете вверх, поморщилась, вернула его обратно. Она сидела на стуле, одну ногу поджав под себя, а другую подтянув к груди, и кусала губы, прорешивая тест по английскому. Клим английский знал на уровне «my name is Klim» и «Buyan is the capital of magic Tridevyatyj», поэтому помочь ей ничем не мог. А вот общей эрудированности завидовал люто. Надо было читать больше книг вне учебной программы. И не только по криминалистике и следственному делу, на которые он основательно подсел. Со следующего учебного года у его курса начиналась профориентация, и Клим, до этого метивший на оперативное отделение, неожиданно осознал, что больше не хочет подвигов и славы. Разгадывать загадки оказалось куда интереснее. Он написал заявление на следственное направление.

И, будто желая подтвердить, что он все делает правильно, боги подкинули ему соответствующий вопрос.

— Узор на пальце, — озвучил он и взглянул на Женю.

— Папиллярные линии…

— Пять букв.

— Пять? Тогда не знаю.

— Петля! — гордо оповестил Клим и вписал буквы в клеточки.

— Иди ты со своими кроссвордами! — неожиданно взорвалась Женя, и он быстро примирительно поднял руки вверх, пока она не разошлась окончательно. А это она могла. На взгляд Клима, по эффекту бури ее эмоций были схожи со взрывом сверхновой: ярко и с последствиями для их маленькой вселенной. Порой в виде летающих предметов. Впрочем, Женьке нужно было отдать должное: в него самого она ни разу ничего не кинула. — Ну серьезно, Клим! — едва ли не со слезами в голосе взмолилась она. — Не отвлекай меня! У меня через четыре часа экзамен, а я ничего не знаю!

Понятно. Еж боится, оттого и бушует.

— Все ты знаешь, — вздохнул он.

Эта песня была у Женьки чем-то вроде ритуала: поплакаться о том, что она полный неуч, чтобы боги сжалились и помогли ей с учебой. Ну, или не решили, что она слишком много о себе возомнила, и все не испортили.

— Ага…

— Ага, — поддакнул Клим. Это тоже было частью ритуала: убедить ее в обратном. — До этого ты кричала, что твои тезисы — полный провал, что из-за обзорной статьи тебя отчислят, что ты никогда не сдашь философию, а про первую главу диссертации я вообще