Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

запросов мало, но, может быть, Женя просто предпочитала не тратить время на интернет и сухие статьи, когда можно получить материал у первоисточника.

Телефон. Он оказался выключен, но после включения все равно потребовал пароль, и в отличие от предыдущего этот Климу известен не был. Он наугад попробовал две комбинации — дату Жениного рождения и день рождения Максима, но ничего не подошло, а смартфон предупредил, что следующая попытка — последняя. Женя была достаточно ответственной, чтобы сгенерировать набор случайных чисел, поэтому больше Клим пытаться не стал.

Тем более его ждала следующая находка.

Чек из магазина. Его Клим обнаружил под кроватью, и он заинтересовал его особенно. Печенье, колбаса, макароны, томатный сок. Томатный сок Женя терпеть не могла. Купила кому-то? Саргылане Ивановне? А все остальное? Слишком простой набор продуктов. Клим скорее готов был поверить, что Женя помогала готовить старушке. Тогда чей это чек? На нем были дата и время. Шесть часов сорок две минуты, день вчерашний. Выше располагались адрес и название магазина. Сейчас он наверняка закрыт, а завтра утром можно сходить и пообщаться с продавцом. Наверняка он или она знает в лицо всех своих клиентов. Саргылана Ивановна сказала, что Женя никогда не запиралась. Запирает ли сама хозяйка дом, когда уходит? Была ли возможность у кого-то зайти в комнату? Или, быть может, он зря переполошился и Женя сама приводила сюда кого-то… С ее-то обостренным чувством границ? Вряд ли. Хотя кто ее знает… Что он так вцепился в этот чек? Однако чутье шептало, что игнорировать находку не стоит, а за много лет работы Клим привык ему доверять.

Последним найденышем числился небольшой, туго зашитый мешочек из дубленой кожи, внутри которого на ощупь угадывалось что-то твердое и плоское. Мешочек был похож на оберег. Клим достал его из Жениного рюкзака. Он лежал на самом дне, придавленный другими вещами, и это удивило. Безделушки Женя не покупала и с собой не носила. А стоящую вещь таким образом бы не бросила. Очень хотелось заглянуть внутрь, но Климу, периодически имеющему дело с артефактами, разумеется, было известно, что попытка самостоятельно вскрыть подобные вещи может оказаться чревата серьезными последствиями.

Клим решил, что утром покажет мешочек Саргылане Ивановне. Быть может, она что-то подскажет. А если нет… У него тут целый штат этнографов с Романом Владимировичем во главе. Он же хотел быть полезным. Вот пусть и побудет.

Закончив перебирать находки, Клим сел на кровать и ощутил, как навалилась усталость. Он достал телефон, поморщился от количества входящих с рабочих номеров, написал короткое сообщение Яше, надеясь, что брат все поймет и не обидится, потом перешел в чат с Максом:

«Спишь?»

Ответ пришел почти сразу.

«Нет. Как мама?»

Клим вздохнул.

«Состояние стабильное. Угрозы для жизни нет. Телефон в палату проносить нельзя».

«Что за странная больница?»

«Такие правила».

«Ты ей передал?»

«Да».

«Спасибо».

«У тебя все хорошо?»

«Да».

«Я спать. Добрых снов. Долго не сиди».

«Хорошо. Спокойной ночи».

Клим проверил будильник, положил телефон на стол, переоделся в домашнее, попутно порадовавшись, что не забыл теплые носки, и упал на кровать. Постельное белье пахло Женей. Странно было чувствовать ее запах в этом незнакомом месте. Странно и в то же время успокаивающе.

— Спокойной ночи, Женек, — шепнул он в подушку.

И провалился в сон.

* * *

Двадцать лет назад

— Клим, — позвала Женя и присела на подлокотник дивана, чинно сложила руки на коленях.

Клим напрягся. Такое Женино поведение всегда предвещало какую-нибудь просьбу или новость. Как правило, из ряда вон выходящую. В последний раз она так пришла сообщить, что задумалась, поставила на конфорку пластмассовый электрический чайник и включила ее…

— Слушаю, — отозвался он.

— У меня через неделю день рождения.

— Я помню, — на всякий случай уточнил Клим. К своей гордости, он и правда помнил и даже подарком уже озаботился.

— Ага. Двадцать пять лет. И я тут подумала… В общем… Хм…

Клим присмотрелся к Жене внимательнее. Обычно хождение вокруг да около ей было несвойственно. Оттого напрягся еще сильнее.

— Давай, говори уже, — поторопил он. — Чего-то конкретного хочешь?

— Ну как бы да, — кивнула Женя. — Ты же сейчас ни с кем не встречаешься. Займись со мной сексом.

Сначала Клим решил, что ослышался. Не могла же Женя правда…

Хотя…

— Зачем?

— Мне надоело быть девственницей.

— Захотелось попробовать, как оно?

— И это тоже.

— Жень…

На языке вертелось «я пас» и «давай это не ко мне». Но сказать такое… «Я тебя слишком уважаю». Это было абсолютной правдой. Но для Жени это будет из того же списка. Она не поймет.

— Мне больше некого попросить, — опустила глаза Женя.

Клим приподнял брови. Ну вообще супер. А на это, выходит, ему не нужно обижаться.

— Я хочу, чтобы это был ты, — серьезно сказала она.

Клим сглотнул. Здесь возразить было нечего.

— Ты можешь хотя бы подумать? — попросила Женя.

— Я подумаю, — пообещал он больше для того, чтобы свернуть тему.

— Спасибо.

— И ты подумай, может, оно тебе все-таки так не надо.

— Да я вроде не сегодня все решила, — улыбнулась Женя, встала с подлокотника и ушла на кухню.

В день своего рождения Женя вела себя абсолютно обычно. Утром сходила на пары и отработала часы на кафедре, днем вернулась, созвонилась с отцом и долго с ним болтала, вечером накрыла стол и достала из холодильника тортик — увы, покупной. Клим вставил в крем две свечки-цифры — милая традиция, которая пришлась в этом мире ему по душе, — зажег их, Женя задула. И в какой-то момент он решил, что она передумала и что самым правильным будет ей ни о чем не напоминать, чтобы не смущать. И, честно говоря, вздохнул с облегчением. Он зачем-то слазил в интернет, там начитался, как оно у девушек в первый раз бывает, и идея лишать кого-то девственности перестала казаться соблазнительной. Особенно Женю.

Потому что это Женя. Клим не то чтобы был готов заняться сексом с кем угодно, но относился к этому вопросу довольно просто. Однако не тогда, когда речь шла о ней. Выходило, что с кем угодно можно, а с Женей — нельзя, потому что она стала ему дорога. А то, что дорого, нужно оберегать. Почему-то именно с ней срабатывало все, чему учил когда-то отец.

— Может, прогуляемся, — предложил Клим. — Погода хорошая.

— Нет, — ответила Женя. — Ты так и не сказал, что ты против. Значит, согласен, да? Тогда давай не будем тянуть. Пойдем.

Сердце ушло в пятки. Не прокатило.

А Женя между тем направилась в комнату, там принялась молча разбирать и застилать его диван. Клим, застывший в дверях, понимал,