Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

действий будет выбран в последний момент, в зависимости от обстоятельств. Инстинктивно президент Ирака все еще сомневался, стоит ли нападать, тем более что его армия не выглядела готовой. Хотя он не слишком разбирался в военном деле, но прекрасно понимал, что не может начать тотальную войну против Ирана с целью уничтожить иранскую армию и захватить Тегеран. Иран был слишком большой страной, слишком гористой и густонаселенной, чтобы такая цель была осуществима. Вместо этого Саддам стремился к ограниченной войне, которая позволила бы ему добиться территориальных успехов и пересмотреть расположение границы и статус реки Шатт-эль-Араб в свою пользу, воспользовавшись минутной слабостью иранцев.

Он представлял себе своего рода блицкриг, ограниченный в пространстве и времени – максимум несколько недель, – призванный надолго ослабить иранский режим и установить новую динамику власти, благоприятную для Ирака. Он надеялся, что быстрая победа пошатнет власть Хомейни и заставит его обуздать свои гегемонистские амбиции. Разгневанный благоразумием своих начальников штабов, Саддам отчитал своих генералов: «Что мешает вам наступать в Иране, окружить и захватить вражеские армии? Никто не говорил, что не будет сопротивления! Никто не говорил, что не будет потерь и смертей! Мы должны проникнуть в Иран и показать, что мы можем нанести удар нашему противнику».

Цели, которые предстояло достичь, оставались столь же неясными, как и время начала войны, но, по-видимому, сводились к завоеванию прибрежных равнин Хузестана и обеспечению безопасности обоих берегов реки Шатт-эль-Араб. Начальники штабов не собирались штурмовать горы Загрос, особенно учитывая перспективу осени или, что еще хуже, зимы. С этого горного хребта, высота которого превышает 4000 метров, иранцы доминировали над иракцами на равнинах. Чтобы избежать иранской контратаки с гор, иракские генералы планировали взять под контроль несколько стратегических высотных точек, которые позволили бы им лучше охранять подступы к иракским городам. В качестве основной цели наступления была выбрана провинция Хузестан. Иракские генералы надеялись, что равнинная местность Хузестана позволит их танкам свободно передвигаться, несмотря на наличие большого количества болот. Сеть дорог в этом районе была довольно густой, что позволяло проводить маневры окружения и отвлечения. Кроме того, в этой провинции было сосредоточено две трети иранской нефтедобычи.

Захват или уничтожение нефтяной инфраструктуры Ирана еще больше ослабил бы иранский режим, значительно сократив его доходы от продажи нефти. Саддам Хусейн также был убежден, что арабоязычное население Хузестана восстанет с появлением первых иракских танков, приветствуя его солдат как освободителей. Он считал себя наследником аббасидских халифов, наделенным миссией уничтожить персидского врага, который всегда стремился угнетать арабский народ. Можно также предположить, что бандитский нрав Саддама инстинктивно побудил его попытаться ограбить нефтяные запасы Ирана, хотя он знал, что использовать их будет очень трудно из-за больших затрат времени и средств, необходимых для подключения нефтяных месторождений Хузестана к иракским трубопроводам. Учитывая это, он приказал своим генералам мобилизовать многочисленные автоцистерны, чтобы доставить как можно больше нефтепродуктов обратно в Ирак.

26 августа 1980 года, через три дня после посещения Саддамом Хусейном пограничного гарнизона Ханакин, расположенного недалеко от иранского города Каср-и-Ширин, ситуация на ирако-иранской границе резко обострилась. С обеих сторон границы раздавались выстрелы, в том числе из тяжелого вооружения, без каких-либо явных признаков того, какая из сторон спровоцировала боевые действия.

Но одно было несомненно: иракская власть могла таким образом усиливать напряженность, чтобы оправдать casus belli. Эти стычки также позволили Саддаму оправдать отправку значительных подкреплений в приграничные районы. Иранские солдаты с готовностью наносили ответные удары, иногда непропорционально сильные, что сыграло Саддаму на руку. Они получили четкие приказы от президента Бани-Садра, который призывал их как можно жестче обращаться со своим иракским соседом. А чтобы избежать неудобных свидетелей, иранское правительство запретило иностранным журналистам доступ в зоны конфликта, тем самым укрепив недоверие международного сообщества к Тегерану.

4 сентября была вызвана артиллерия, и ситуация начала ухудшаться. Иранские орудия били по иракским городам Ханакин и Мандали, расположенным в центре Ирака у подножия гор Загрос, чуть более чем в ста километрах от Багдада. Саддам Хусейн беззаботно обвинил иранцев в разжигании военных действий, не жалея усилий, чтобы привести иностранных журналистов посмотреть на разбомбленные деревни.

Воспользовавшись случаем, он приказал своей армии вновь занять несколько участков иранской территории, на которые претендовал Ирак. Через несколько дней иракские войска при поддержке артиллерии и танков взяли под контроль несколько скалистых островков на реке Шатт-эль-Араб, а также две спорные зоны общей площадью 324 квадратных километра. Иранцы потеряли два патрульных катера на реке Шатт-эль-Араб, пять танков и около пятидесяти солдат. Иракцы потеряли в ходе операции около ста бойцов.

Участились и воздушные стычки. 7 сентября пять иракских вертолетов пересекли иранскую границу. Они были немедленно перехвачены иранским «Томкэтом», который сбил один вертолет, а остальным позволил повернуть назад. Это стало горьким сюрпризом для иракских пилотов, которые думали, что иранские истребители F-14 были выведены из строя. На следующий день произошел первый воздушный бой между истребителями. Два иракских МиГ-21 сбили иранский «Фантом», отрабатывавший по танкам, размещенным вдоль границы. Два дня спустя иранский истребитель F-5 был сбит еще одним МиГ-21. 10 сентября иранцы ответили – впервые с момента принятия на вооружение F-14 «Томкэт» один из этих грозных истребителей сбил иракский Су-22, продемонстрировав мощь ракет дальнего радиуса действия «Феникс».

Четыре дня спустя президент Бани-Садр сам столкнулся с близкой смертью. Когда он проводил вертолетную инспекцию границы, чтобы лично оценить ситуацию на месте, его самолет был перехвачен блуждающим МиГ-23. Иракский пилот выпустил две ракеты «воздух – воздух», не имея ни малейшего представления о том, кто находится на борту его цели. Иранский пилот немедленно выпустил сигнальные ракеты и направился к земле, выполняя последовательность маневров уклонения, в то время как его эскорт пытался отбиться от иракского истребителя. На помощь пришел крейсирующий неподалеку «Фантом», который отпугнул нарушителя спокойствия. Иранский президент отделался легким испугом. На следующий день иранский «Томкэт» сбил иракский МиГ недалеко от границы, и иранцы снова вышли в лидеры.

16 сентября Саддам Хусейн собрал своих ближайших советников на последний совет и сообщил им, что решил начать войну с Ираном в ближайшие дни. Только Али Хасан аль-Маджид, другой его двоюродный брат и глава грозного Мухабарата (секретной службы), был достаточно смел, чтобы указать на риски такого начинания и перечислить причины, по которым он считает войну преждевременной. Вежливо выслушав его, диктатор опроверг один за другим его аргументы и спросил его: «Али, почему ты всегда приносишь мне плохие новости и никогда хорошие?» Маргинализированный Али Хасан аль-Маджид больше ничего не говорил. Иракский президент продолжил, вызвав своих генералов и приказав им немедленно перейти в наступление. Он не потерпит ни малейшего промедления с их стороны. Они были вольны определить идеальную дату