Игорный бизнес в России. Законодательное регулирование - Евгений Ковтун

Указом 1648 года запрещалось всякое бесовское действо, глумление и скоморошество со всякими бесовскими играми, в том числе запрещались и такие игры, как зернь, карты, шахматы и лодыги. Уложением 1649 года царя Алексея Михайловича карточная игра была отнесена к особо тяжким преступлениям и проходила в разделе «О разбойных и татинных делах». Юридически карточная игра приравнивалась к грабежу и резне, за которые полагались тюрьма с «отписанием на государя имущества», кнут и «урезание ушей». Игра в карты запрещалась наравне с игрой в кости и «зернь», причем уличенному в игре в четвертый раз грозила смертная казнь. Обязанности своеобразной «полиции нравов» в ту эпоху исполняли воеводы, которым вменялось «игроков наказывать кнутом, а сами карты и зернь отбирать и сжигать».

Поначалу в карты играли простые люди, при дворе же игра прижилась лишь во времена Петра I (1672–1725), который хотя и не особо жаловал, однако и не запрещал карты, – табу подвергалась лишь игра на деньги более 1 рубля медью. Но именно она-то и составляла главное удовольствие картежников в последующие годы. В 1696 году Указом Петра I велено было обыскивать всех заподозренных в желании играть в карты, и «у кого карты вынут, бить кнутом». В 1717 году был издан петровский Указ, который запрещал игру на деньги в военное время, а также проигрыш амуниции и орудия. Безусловному запрету подлежала также карточная игра на кораблях во время плавания – во избежание «брани, задору и драки». К слову, именно во времена правления Петра I в России появились и первые лотереи, которые запретам не подвергались.

Уже в годы правления Петра II (1715–1730) карточная игра стала своего рода официальной придворной забавой, так что даже во время его торжественного обручения с княжной Е. А. Долгорукой в покоях были расставлены карточные столы.

Отмеченные вниманием при дворе Анны Иоанновны (1693–1740), карты, выделившись из обширного мира игр, обрели особый социокультурный статус, превратившись в излюбленное времяпрепровождение придворного общества, ценившего в картах не только удовольствие от азарта и эстетику игры, но и открывавшиеся перед ее участниками возможности в изысканной форме засвидетельствовать кому-либо свое благорасположение или же, напротив, свести счеты. К подобным политическим хитростям прибегала и сама Анна Иоанновна – поклонница шахмат и карт: «…иногда императрица сама держала банк, но – совершенно по-царски – без желания кого-нибудь обыграть. Более того, Анна Иоанновна метала банк с тайным намерением дать выиграть у себя лицам, заслужившим ее особую благосклонность. Поэтому понтировать ей могли только те из игроков, кого она сама называла и приглашала. Выигравшие тотчас же получали свой выигрыш наличностью, с проигравших же императрица никогда не требовала денег».

Свое монаршее отношение к азартным играм Анна Иоанновна выразила в Указе от 23 января 1733 года, предписывавшем, «чтобы никто, сажаясь в партикулярных и вольных домах, как в деньги, так на пожитки, дворы и деревни, и на людей ни в какую игру отнюдь не играл». Играть же недозволительно потому, что игроки «не только в крайнее убожество и разорение приходят и в самый тяжкий грех впадают, души свои в конечную погибель приводят». Полиция была обязана наблюдать за исполнением данного распоряжения, а треть взыскиваемого штрафа назначалась доносителю. Но даже императорский указ оказался бессильным против распространенной не только в народе, но и в придворном обществе жажды «испытать фортуну». Так, фаворит Анны Иоанновны Бирон (1690–1772), который, по словам Миниха, «не мог иначе проводить время, как играя в карты и притом на большие куши», неизменно ставил своих партнеров перед непростым выбором: проиграть и сохранить благосклонность всесильного временщика или же выиграть, рискуя тем самым впасть в немилость Бирона.

В годы царствования императрицы Елизаветы Петровны (1709–1761) карточные игры, обретя постоянное место в досуге столичного и провинциального дворянства, превратились в новую культурную традицию этого сословия. Одним из первых серьезных законодательных актов в отношении карточных игр стал Указ императрицы от 16 июня 1761 года, гласивший, что «позволяется употреблять игры в знатных дворянских домах; только же не на большие, но на самые малые суммы денег, не для выигрыша, но единственно для препровождения времени».

С этого времени карточные игры стали разделяться на азартные и коммерческие. Играть в азартные игры, т. е. в такие, где «первую скрипку» играл банкомет, было запрещено. В игры же коммерческие, например преферанс, играть не возбранялось, однако ставки следовало делать разумные, не ставя на кон родовое имение или же собственную жену (как это сделал князь А. Н. Голицын и проиграл свою молодую красавицу-жену Л. К. Разумовскому, а майор Салтыков в 1790-х годах проиграл в Могилеве белорусскому генерал-губернатору Пассеку свою жену – Марью Сергеевну). Будучи страстной картежницей, Елизавета Петровна отменила наказание долговой ямой за карточные долги. И не мудрено: при том всеобщем увлечении картами, которое расцвело при дворе, непринятие подобного решения грозило обернуться долговой ямой едва ли не для половины дворянского сословия России. Так, по свидетельству современников, граф Алексей Григорьевич Разумовский (1709–1771), тайный супруг Елизаветы Петровны, непрестанно ведя большую игру, держал банк и «нарочно проигрывал, а случалось, смотрел сквозь пальцы, как у него без всякого даже выигрыша Настасья Ивановна Измайлова, например, и другие из банку крадывали деньги и после щедрость его в надлежащем месте выхваливали».

Многие из приближенных Елизаветы Петровны были страстными картежниками, чьими радениями карты прочно вошли в моду, сделавшись частью балов и куртагов, не мыслившихся без ломбера или пикета. Любимой карточной игрой преемника Елизаветы Петровны – Петра III (1728–1762) был “campis”, в котором каждый имел несколько жизней и на каждое очко ставились червонцы.

Зато его супруга – Екатерина II, занявшая российский престол после свержения Петра III, играла, не мелочась, с истинно царским размахом – на бриллианты. В карты, шахматы или шашки, в бильярд или на скачках играли практически все многочисленные фавориты Екатерины II: Платон Зубов, Григорий Орлов, Семен Зорич, Григорий Потемкин-Таврический… «В игре были все кавалеры. Второй фаворит Корсаков, граф Иван Чернышев, фельдмаршал Салтыков и пять других играли в макао: игра, в которую в Петербурге уже несколько лет теряют и выигрывают огромные суммы», – писал Ж. Бернулли.

Период правления Екатерины II – это время расцвета карточной игры как в придворных кругах и столицах, так и провинциальных губерниях и уездах. Государыня играла в бостон, пикет, крибэдж, но более других предпочитала макао. Каждые девять очков оплачивались бриллиантом весом в один карат. Екатерина самолично составляла список удостоенных играть «на камушки», и после оглашения их имен перед приглашенными ставились шкатулки с бриллиантами – начиналась игра. Императрица была великодушна к своим партнерам и нередко прощала им срывавшиеся в азартном порыве вольности.

Несмотря на личное пристрастие к игре, Екатерина II, дабы ввести разгорающуюся страсть русского общества к азартному времяпрепровождению в законное русло, ввела существенные дополнения в принятые ранее законы, и в 1761 году в сенатском указе появилась глава «О запрещении азартных игр и о дозволении играть в дворянских домах для препровождения времени и не на большие суммы в ломбер и прочие тому подобные игры». Таким образом, впервые в России появилась первая классификация игр, которая делилась на запрещенные и разрешенные. В разряд запрещенных игр попали «очко», рулетка, орлянка и тотализаторы. Разрешалось же играть в игры, где важны были не только удача, но и умственные способности: преферанс, бридж. Начатая при Елизавете Петровне дифференциация азартных развлечений была продолжена в «Уставе благочиния». Параграф 67 Устава гласил: «Игры домашние и игрища, поелику в оные не входит беззаконие или противное узаконению, полиция не запрещает; в запрещенной же игре смотреть на намерение, с каким играли, и обстоятельства. Буде игра игроку служила забавою или отдохновением посреди своей семьи и с друзьями, и игра не запрещена, то вины нет; буде же игра игроку служить единственным упражнением и промыслом, или дом, в котором происходила игра, открыт день и ночь для всех людей без разбора, и что тут же и оттого происходит прибыток запрещенный, то о том исследовав, учинить по законам. Просьба же и иск о долге по игре да уничтожатся». Таким образом, карточные долги объявлялись недействительными, а заимодавцам в том случае, если они заведомо знали, что одалживают на игру, отказывалось в возвращении денег.

Уличение в запрещенных играх каралось строго. Если полиция узнавала, что где-то идет такая игра и «хватала» игроков на месте, то хозяева дома и все игроки обязаны были заплатить штраф в размере двух годовых жалований. Деньги, на которые шла игра, конфисковывались, причем половина этой суммы отдавалась доносчику, четверть шла в доход полиции, а еще четверть – на благоустройство больниц и госпиталей.