Неповиновение - Том Торк

тут, я слышал, как вы разрушали браки только лишь потому, что это никому невыгодно. Какое право вы имеете, разве это ваше дело? И что ж? Разве я вас прогоняю, разве говорю о хищениях Когтёва, разве говорю, что всё его существование – вред обществу, разве заявляю, что он вместе со своими друзьями наворовали и увезли за границу столько, что можно было бы победить бедность в стране? Нет. Для меня вы и Когтёв прежде всего люди, безусловно алчные и корыстные, сребролюбивые, но люди, потому я отношусь к вам с уважением, не распускаю руки и готов выслушать любое мнение без чувства презрения, я не готов и не стану линчевать людей только за то, что в их жизни нет ничего кроме личной выгоды, наоборот даже выслушивать таких паразитов общества бывает полезно, чтобы понять какие настроения витают в обществе. Однако, пока вы, оскорблённые, не повставали со стульев, собираюсь уйти, я тем не менее не испытываю к вам чувства презрения. И знаете почему?

– Потому что вам выгодно и наше, и ваше положения, – тихо, но так чтобы его все услышали, сказал Василий Прокофьев. Когтёв улыбнулся, спрятав улыбку рукой.

– Вы не слышите меня, я готов общаться на равных и с богатым, и с бедным, потому как считаю, что все люди на земле равны и в глубине души одинаковы.

– Что же вы не встречаетесь с бедной? – ехидно спросил Когтёв, – коль уж вы такой добродетельный. Нет уж, деление на классы и сословия должны быть, кто-то должен делать чёрную работу, кто-то должен всем этим руководить, так устроен мир, так было, так и будет. Люди равны в своих правах, пускай, однако я считаю, что вовсе не нужно тратить время на бедняка, клянчащего медяк, чтобы потом пропить его в ближайшей псарне.

– Даже бедняк может в любое мгновение жизни измениться. Что же касается моих отношений с Негельской, Когтёв, то это по чистой любви. И ненужно смеяться, не оскорбляйте меня, я подобного не потерплю! То, что она богата чистая случайность, да будь она хоть тысячу раз бедной, мы бы всё равно встретились, это наша судьба.

– Не знал, что вас привлекают старухи, – сказал Когтёв. Василий Прокофьев в голос рассмеялся, – но учту. Говорите, что вы бы непременно встретились бы? Не могу в это поверить, потому как вы бы тогда не стали расспрашивать всех вокруг об их состояниях. Мне доносили, что вы спрашивали и про меня, интересовались есть ли у меня дочь. А коль уж и была, то, что же судьба бы изменилась? Вы аферист, Григорий Деньской, крутитесь в высшем свете, однако посмотрите, где живёте. Жалкое зрелище, могли бы снять хотя бы для нашей беседы что-нибудь поприличнее, хотя что это я? У вас же ни гроша за душой. И такой человек станет упрекать, тех, кто выше и богаче него, говорить про равенство? Взгляните на себя и ответьте с кем вы чаще якшаетесь? С ними, – он кивнул в сторону Мити и Михаила Редько, – или с нами? Думаю, ответ всем очевиден. Говорите, что за молодыми будущее? За ними смерть. Их легко обработать, переделать так, как захочется. Будущее за теми, у кого есть опыт, кто имеет собственное мнение. Что же вижу я? Своё мнение есть только у тех, у кого есть знание, власть, они задают выгодный им политический вектор остальным, последние же потребляют, не задумываясь ни о чём, не думая о политике, о «больших играх». И лучше бы вы нашли в подворотне старуху и жили бы счастливой беззаботной жизнью, но вам ведь нужно знать общественные настроения, наблюдать за теми, кто выше вас, чтобы подражать и бесконечно копировать, так кто же из нас паразит общества? Думается мне, что это пустышка, за которой нет багажа знаний и опыта, существующая за счёт других. Вы совершили большую ошибку, позвав меня, так как я сделаю всё, чтобы вы более никогда в высшем свете не появлялись. Так любите равенство, что-то не устраивает в верхушке цепи? Вы подписали себе смертный приговор, обвиняя меня в том, что я не совершал и оскорбляя, будьте уверены, что вы более никогда не появитесь в нашем обществе.

– Выходит, что мне уже нечего терять? – усмехнулся Григорий, встав и облокотившись на стол, пристально смотря в глаза Когтёву, – боитесь правды? Страшно, когда о ваших гнусных поступках известно всем? Ненужно волноваться, мне нетрудно рассказать присутствующим о ваших кражах, о том, как вы стащили более двух миллионов, например? Это известный факт, но на что вы их потратили? Может быть, помогли больным детям, изменили чью-то жизнь? Нет. Прикупили себе кораблик дальнего плаванья размером с мэрию и отправились покорять юг. И где же стыд, сострадание? Страна загибается, медленно приближается к своей кончине, а вы довольный делаете себя богаче, ненасытно крадя всё больше и больше. На что, позвольте? Зачем так много? Неужели жалования в десять тысяч мало для счастья? Да, за подобную зарплату люди бы насмерть бились, чтобы потом рассуждать на какой бумаге должны выходить законы. Мне кажется, что человеку хватит и сотни в год, чтобы только была еда, кров и одежда. Говорите страдает бизнес, бизнесмены? Идея СОГ вовсе не об этом. Она о равенстве людей. Пускай все получают ровно столько, сколько сил было вложено. Пусть шахтёры, моряки, учителя, врачи и учёные имеют большие зарплаты, а руководители, сидящие в тёплых кабинетах и пересчитывающие деньги, не будут пересчитывать деньги, и будут получать чуть-чуть, соизмеримо с трудом и ответственностью. Пусть не будет частного бизнеса, а вся прибыль уйдёт на благоустройство жизни и на пособия нуждающимся. Вы же, ища лишний способ подзаработать, делаете ставку на господина N. и ждёте, чтобы люди, которых вы не цените и не уважаете, встали ради вас на путь революции и перемен. Что ж, может в эти выходные что-то и произойдёт, но прежде, чем выйти задумайтесь, кому выгодны народные волнения, уж не бесполезному ли политику, смысл жизни которого в воровстве? Уж не потому вы агитируете людей на действия, потому что считаете идею невыполнимой не потому, что видите в ней лазейку? Так поделитесь с нами, не стесняйтесь, или может быть вам это невыгодно? Называете меня паразитом? Говорите, что больше я не появлюсь на верхушке цепи? Ошибаетесь, потому как скоро не будет ни цепи, ни света.

– Вы сами-то верите в то, что говорите? – сказал Когтёв изрядно утомившись, – света не будет. Смешно. Без моего слова, без моих средств и революция не случится, а идея СОГ так и останется всё такой же