Торговый баланс - Шарон Ли

– Спокойней, мальчик. На один рейс по шахтам. К тому времени, как они вернутся в порт, тебе исполнится двадцать: ты будешь совершеннолетним и сам сможешь найти себе место. – Он кивнул. – Будь полезным – мы ведь с тобой оба знаем, что ты на это способен – и ты сойдешь с «Золотоискателя» полноправным купцом с опытом за плечами…

– На три стандартных года?

У Джетри сорвался голос, но в кои-то веки он не съежился от стыда. Он был слишком занят мыслями о том, что переоборудованный космический рудовоз намного меньше «Рынка», что его исключительно мужской экипаж набит в каюты по шесть человек в каждой, а торгует исключительно провиантом и рудой, рудой и горнодобывающим оборудованием, кислородными баллонами и рудой…

– Руда, – сказал он, глядя на дядю. – Даже не необработанные драгоценные камни. Промышленное сырье. – Он набрал в грудь воздуха, понимая, что по нему видно, в каком он ужасе, и не обращая внимания даже на это. – Дядя Пейтор, я же учился! Если есть что-то еще, что я…

Пейтор снова поднял ладонь.

– Никакого отношения к твоей учебе. Ты делал реальные успехи. Скажу тебе – большие, чем ожидала капитан. Поначалу ты проявлял несколько больше интереса к лиадийской стороне торговли, чем я считал бы разумным, но ты всегда был похож на Эрина. Нет ничего плохого в изучении языка, и я скажу, что на лиадийцев ты должен произвести положительное впечатление. – Он покачал головой. – Конечно, ты еще не перестал расти, и потому ближе к ним.

Лиадийцы были низкорослыми и худыми – по земным меркам. Джетри не был таким коротышкой, как лиадийцы, но, как с горечью подумал он, ему по росту далеко до Мака Злата.

– Дело в том, – медленно сказал Пейтор, – что у нас нет места. – Для нас это тоже тяжело, Джетри. Будь наш корабль побольше, мы бы тебя оставили. Но ты – самый молодой, никто не имеет желания менять место и, ну… Мнение Корабля. Капитан это утвердила. Бен Злат говорит, что готов тебя взять. – Он со строгим видом откинулся на спинку кресла. – И руду тоже нужно изучать, подмастерье. Ничто не бывает таким простым, как кажется.

«Выбрасывают, – подумал Джетри. – Меня выбрасывают с корабля». Он решил, что ему было бы легче, если бы его просто изгнали, предоставив самому искать свой путь. Обговоренное место на «Золотоискателе» только добавляло к его изумлению ярость. Он открыл рот, собираясь протестовать дальше, но ему помешал сигнал терминала Пейтора.

Старший купец резко подался вперед и повернул рукоятку, принимая первые торговые сведения из порта Инсольта. Он посмотрел на Джетри.

– Изволь получить мне кэс с того шелка. Если пряность хорошо продастся, я дам разрешение на ключ Синдиката, о котором ты мечтал. Ты его заслужишь.

Это было знаком того, что разговор окончен. Джетри встал.

– Да, сэр, – произнес он настолько спокойно, насколько это позволил пересохший рот, и вышел из торгового офиса.

День 33-й

1118 год по Стандартному календарю

Порт Инсольта

Дом Текстиля

– Высший сорт, почтенный господин, – сказал Джетри, скромно опустив глаза, как подобает молодому человеку, разговаривающему с персоной родовитой и благородной.

Почтенный господин бин-Флора пошевелил плечами и отвернул край материи, хмуро разглядывая изнанку. Джетри стиснул зубы, подавляя желание добавить новые хвалы целлошелку, вручную сотканному на Джиндори.

«Не переусердствуй! – услышал он мысленный окрик дяди Пейтора. – Купец не суетится».

– Восемь торов за шесть штук, – заявил покупатель, набрасывая образчик ткани на валик.

Джетри тихо вздохнул и развел руками.

– Почтенный покупатель, конечно, настороженно относится к товару, который предлагает ему человек, на столько лет уступающий ему в мудрости. Я заверяю вас, что получил инструкции от старейшины моего корабля, который велел мне не соглашаться ни на чуточку меньше, чем два кэса.

– Два?

Плечи лиадийца снова пошевелились. Это не было пожатием, но выражало какие-то чувства. Иронию, как показалось Джетри. Или гнев.

– Ваш старейшина неверно вас инструктировал, юный господин. Возможно, это испытание. – Покупатель чуть склонил голову набок, словно задумавшись. – Я предложу вам лишнюю пару торов, – сказал он после длительной паузы, сглаживая звуки торгового языка. – Из снисхождения к усердию ученика.

«Неверный ход», – подумал про себя Джетри. Это не означало, что почтенный бин-Флора не был воплощением доброты – вполне возможно, он им был, но только в свободное время. Торговля – дело другое.

Джетри уважительно поклонился и столь же уважительно перевел взгляд на лицо покупателя.

– Сударь, я ценю вашу щедрость. Однако расстояние между десятью торами и двумя кэсами настолько огромно, что я не сомневаюсь: мой старейшина порекомендовал бы мне отказаться от сделки. Возможно, вы не заметили… – он поймал себя на грани оскорбления и плавно изменил курс, – освещение очень неудачное…

Передвинув рулон, он снова продемонстрировал тонкость ткани, драгоценные неровности переплетений, доказывающие ее ручное изготовление, восторженно заговорил о чистом малиновом тоне…

Покупатель поднял руку.

– Довольно. Один кэс. Последняя цена.

«Есть!» – подумал Джетри, с большим трудом сохраняя нейтральное выражение лица. Один кэс, как хотел дядя Пейтор. Оказалось, что это очень легко.

«Слишком легко?» – предположил он, глядя на гладкое лицо лиадийца и бесстрастные карие глаза. Возможно, тут есть шанс увеличить прибыль?

«Торговля – это изучение, – мысленно услышал он не раз говоренные слова дяди Пейтора. – Изучение товара и изучение рынка. Но как бы хорошо ты ни был готов, может случиться, что вчера приземлился корабль с тремя трюмами, набитыми тем, что ты везешь как предмет роскоши».

Но нет и такого закона, по которому почтенный покупатель бен-Флора не мог оказаться в этот портовый день с опасно малым запасом малинового целлошелка, решил Джетри. Он осторожно перевел дыхание – и принял решение.

– Конечно, – сказал он покупателю, бережно беря на руки образчик ткани, – я крайне огорчен тем, что мне приходится в данном случае прекращать переговоры. Кэс… Это щедро, уважаемый господин, но… увы! Мой старейшина будет огорчен: он очень тщательно инструктировал меня, что следует предложить всю партию вам первому и стараться идти навстречу… Но – один кэс, когда он говорил два? Я просто не могу… – Ему показалось, что он уловил какое-то мимолетное выражение на краю бесстрастного лица лиадийца, искорку в самой глубине карих глаз, и прикусил губу, надеясь, что не сорвал сделку.

– Но я бы решился предложить… – сказал он, голосом слишком похожим на писк, – …мой старейшина так высоко о вас отзывался… Согласились бы вы поднять цену до кэса и шести?

– А! – Плечи господина бин-Флоры зашевелились, и на этот раз Джетри был уверен, что это движение выражает веселье. – Пусть будет один кэс и шесть торов.

Он поклонился, и Джетри ответил поклоном – неловким из-за рулона, который продолжал прижимать к груди.

– Договорились, – сказал он.

– Отлично, – отозвался покупатель. – Положите ткань, юный господин. Вы были правы в отношении цвета. Удивительно чистый. Если бы ваш старейшина проинструктировал вас держать цену не ниже четырех кэсов, это действительно было бы испытанием.

Джетри выпучил глаза, но тут же постарался снова разгладить лицо, сделав его таким же спокойным и невыразительным, как у покупателя.

Он мог бы и не делать этого усилия. Лиадиец снял с пояса кошель и сосредоточенно отсчитывал монеты. Он положил их на торговую стойку и отступил, прихватив с собой рулон с образцом ткани.

– Доставку можно осуществить на наш склад в течение двенадцати часов. – Он поклонился – гибко и без труда, несмотря на рулон ткани. – Будьте здоровы, юный господин. Хорошей торговли, благополучного взлета.

Джетри изобразил свой лучший поклон, который вышел совсем не таким красивым, как у покупателя.

– Спасибо вам, уважаемый господин. Хорошей торговли и хорошей прибыли.

– Надеюсь, – сказал покупатель и ушел.

Честно говоря, ему следовало бы идти из Дома Текстиля сразу на «Рынок» и отдать себя в распоряжение капитана.

Но он, скажем так, в тот момент еще не был готов говорить с капитаном Изой Гобелин – по стечению обстоятельств, собственной матерью – по вопросу о запланированной для него перемене места. Или, скажем, он возвращался после своей первой самостоятельной сделки, и ему нужно было время для того, чтобы обдумать все происшедшее. Что он и делал с простопивом в руке в пабе «Заземление», на углу стойки, который он себе облюбовал.

Сейчас он теребил фрактин, медленно водил по нему пальцем: почти всю его жизнь это движение помогало ему думать. Пусть капитан неоднократно говорила ему, что он слишком взрослый для подобных глупостей. Бывают и более противные привычки, и его манера играть с фрактином никого особо не раздражала.