Торговый баланс - Шарон Ли

Дик начал было смеяться, но прочел что-то по ее лицу и пожал плечами. Джетри благоразумно не стал объяснять, что его лиадийский едва выходит за рамки «моя твоя понимай».

Вместо этого он допил остатки холодного коко, что ему удалось сделать почти без содрогания, а потом встал и прошел через кубрик, продолжая правой рукой теребить старинную плитку, приносившую ему успокоение. Он поставил чашку в мойку, кивком попрощался с двоюродными братом и сестрами и отправился к своей койке.

– Доброй вахты, – пробормотал он.

– Доброй вахты, Джетри, – ласково отозвалась Хат. – Просторных снов.

– Спи крепко, парень, – добавил Дик.

Мел помахала рукой и улыбнулась:

– Веди себя хорошо, Джет.

Он вышел из кубрика и приостановился, взвешивая возможность заснуть, притягательность исторического расследования судьбы Била – и протяженность выговора дяди Пейтора, если его опять поймают за чтением во время, отведенное для сна.

Это соображение оказалось решающим: его дядя во время выволочек всегда распалялся. Вздыхая, Джетри повернул направо. У себя за спиной он услышал, как Дик говорит:

– А теперь, Хат, когда мальчик ушел, расскажи нам что-нибудь по-настоящему страшное.

Поскольку заснул Джетри поздно, то неудивительно, что он проспал сигнал – а это означало, что на завтрак ему достанется только сухарь и остатки со дна кофейника. Продолжая жевать, он просмотрел расписание работ – и обнаружил, что он на вонючках.

– Грязь! – проворчал он, глотая горький кофе.

Дело было не в том, что он завидовал обязанностям своих кузенов – которые они имели в полной мере, на корабле лентяев не было, – просто ему хотелось наконец подняться выше грязной работы и разовых поручений, которые слишком часто выпадали на его долю. У него была учеба – которая тоже была своего рода работой – обучение авральным процедурам, которым ведал Крис, и наука о двигателях с Хат. Конечно, он был самым младшим: ниже его на иерархической лестнице никого не было, и это учитывалось. Черную работу тоже кто-то должен делать, и если не самый младший, то кто же?

Засунув остатки сухаря в рот, он проверил дежурство по камбузу и чуть было снова не выругался. Готовил Дик, а это значило, что на обед будет что-то вкусное, сложное и требующее мытья огромного количества посуды. А мыть предстояло Джетри.

– Такая уж выдалась вахта, – утешил он себя, выливая остатки в мусоросборник и отправляя чашку в мойку. – Следующая вахта может быть только лучше.

Поскольку во время следующей вахты ожидалось прибытие в порт Инсольта, если ничего чрезвычайного не произойдет, в этом можно было не сомневаться. Эта мысль немного подняла ему настроение, и он даже стал тихонько и немелодично насвистывать, чтобы скрасить себе спуск вниз, к метлам и швабрам.

Он начал работу с жилых кают, сдирая ароматобелье с коек, скатывая смятые, пропахшие потом подстилки и запихивая их в переносной утилизатор. Зэм, Сейли и Григ успели смениться: двери их кают были закрыты, горели синие лампочки – «не беспокоить». Джетри оставил у их дверей скатки с чистым бельем и двинулся дальше, не слишком торопясь, но и не медля. Он по опыту знал, что сбор вонючек занимает значительно меньше времени, чем отводится на рабочую вахту. Даже если делать вонючки тщательно и правильно – что необходимо, если он не хочет, чтобы капитан прошлась по нему ногами, не сняв скафандра, – у него в конце вахты останется свободное время. Время, оставшееся после выполнения работы, ему разрешалось использовать для занятий. Надо было только очень аккуратно отмерить столько времени, чтобы дядя Пейтор или капитан не назвали его лентяем и не отправили в качестве наказания к центру корабля.

Поскольку работа на вонючках умственных усилий не требует, его мозги нашли себе занятие. Как правило, Джетри пользовался этим временем, чтобы повторить последние уроки или помечтать о будущем, когда он станет самостоятельным купцом и сможет сам заключать сделки и сдавать корабль во фрахт, не обращаясь за подтверждением к дяде Пейтору, который вечно пересматривает его цифры и перепроверяет все его исследования.

Сегодня его мозги начали с ворчания и продолжали в том же духе, развивая тему грязной работы. Меняя белье у себя в каюте, он попытался навязать себе оптимистический взгляд на вещи, чтобы не скатиться в глубокое уныние, но обнаружил, что проигрывает спор с самим собой.

Он был самым младшим, тут спорить не приходилось – самым младшим из троих детей капитана Изы Гобелин, нежеланным и предназначенным к аборту, если бы его сладкоречивый отец не уговорил ее передумать.

Хоть сперва и нежеланный, на корабле Джетри был небесполезен. Дядя Пейтор учил его купеческому делу и даже признал, что изыскания Джетри в области лиадийских рынков могут принести кораблю прибыль. По правде говоря, дядя Пейтор даже одобрил крупную покупку, предложенную Джетри в прошлом порту – а что это было, как не выражение доверия к умениям самого младшего члена экипажа?

«Это правда, – возразила та половина его самого, которая была намерена погрузиться в уныние, – дядя Пейтор признает твою полезность для корабля, но можешь ли ты сказать то же самое о твоей матери?»

Что было нечестным вопросом. Конечно, он не мог сказать того же о своей матери, которая младенцем поручила его заботам Сейли и не обращала на него внимания, пока он был мальчишкой. Когда умер отец – надо признать честно, – капитану пришлось выдержать множество перемен, и одной из них была та, что она лишилась возлюбленного и человека, с которым она могла обсуждать все дела и который был с ней со времени ее второго полета после перехода с родного корабля, «Гренадина». Ей понадобилось три дня загула, чтобы обрести хоть какое-то равновесие: она вернулась домой пьяная, вся в синяках и ссадинах, и объявила себя излечившейся. Но после этого то небольшое значение, которое Джетри имел для матери, исчезло вместе со всем, что имело хоть какое-то отношение к его отцу: фотокубы, дипломы об обучении и их с Джетри общая коллекция древних фрактинов. Можно было подумать, будто она винит его за гибель Эрина, что было совершенно неразумно. Правда, Сейли пыталась объяснить ему, что сердце человека не отличается разумностью.

Закончив обход жилых кают и чувствуя, что дурное настроение стало прочным, словно броня, Джетри прошел на мостик.

Отъезжающая в сторону дверь взвыла в пазу, и Джетри, скривившись, быстро заглянул внутрь, проверяя, не оторвал ли его вход кого-нибудь от расчетов.

Хат сидела за главным пультом, а капитан контролировала ее с места второго пилота. Крис, занятый расчетами, бросил взгляд через плечо и адресовал Джетри быстрый кивок. Хат не повернулась, но подняла голову и улыбнулась ему через экран. Капитан даже не пошевелилась.

Подтащив утилизатор к стене, Джетри закрепил его, а потом вернулся к двери, снимая с пояса смазочный карандаш. Открыв панель управления, он отключил автоматику. Встав на колени, он аккуратно провел линию из точек смазки вдоль наружного края паза. Когда он открыл дверь, та снова застонала, но уже тише, и он провел вторую линию смазочных бусин по внутренней стороне паза.

Убрав карандаш, он встал и несколько раз открыл и закрыл дверь, пока она не стала двигаться совершенно бесшумно. Тогда он кивнул и снова включил автоматику.

Закончив с этой мелкой работой, он пошел вдоль кресел, работая быстро и бесшумно, заменяя использованное ароматобелье на новое, прикрепляя свежие комплекты чехлов к пультам у всех занятых кресел.

– Спасибо, Джет, – сказал Крис как всегда неспешно и спокойно. – И за дверь тоже. Мне следовало бы заняться ею самому еще три вахты назад.

Благодарность от Криса была ценной монетой. Джетри наклонил голову, чувствуя, как у него загораются уши.

– Не за что, – пробормотал он, кладя новый чехол у кресла второго пилота и протягивая руку за завязками.

Капитан встала.

– Можешь заменить, – сказала она и едва скользнула по Джетри холодными карими глазами, поворачиваясь к Хат. – Так держать, пилот.

– Есть, капитан.

Она кивнула, двумя широкими шагами прошла к двери и вышла. Дверь у нее за спиной закрылась бесшумно. Джетри закусил губу, развернул кресло и стащил с него старый чехол. Поднимая голову, он заметил, как его кузены обменялись взглядом, но смысла этого обмена не уловил, не зная их шифра. Он разгладил на сиденье новый чехол, засунул старый к остальным, отцепил утилизатор и ушел.

Ни Хат, ни Крис ему вслед не обернулись.

Вонючки были пьесой из двух актов. В антракте между ними Джетри сделал перерыв на кружку майта, густого, желтого и пахнущего дрожжами. И если кто-то, кроме урожденных космолетчиков, мог выносить этот продукт, то пока такого человека никто еще не видел.

Одна кружка майта давала целый контейнер витаминов и питательных веществ. В прежние дни, когда перелеты между звездами были предприятием новым и рискованным, командам приходилось со взлета до посадки жить почти исключительно на майте. Сейчас, когда космос стал безопасным, а корабль с габаритами «Рынка Гобелина» имел на борту достаточно продуктов, чтобы дать организму необходимое питание, не жертвуя вкусом и разнообразием, майт сохранился как напиток для утешения и как рацион на экстренные случаи.