Мой худший друг - Мария Николаевна Высоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он, – киваю.
Понятия не имею, чем для меня обернется это «признание», но в борьбе за себя иногда любые методы хороши.
– Этот может. Присаживайтесь, Громова. А Тимофей у нас пойдет к доске. Мы как раз начали проверять домашнее задание. Вы же выполнили его за каникулы?
– Может, не я? – Тим лениво откидывается на спинку стула.
На удивление, он не метает в меня молнии. Затишье черед бурей?
– Посмотрите на Лизку, она просто мечтает заработать еще одну пятерку.
– Иди зарабатывай свою двойку.
– Вы меня почти уговорили, но не очень…
– Азарин!
– Иду.
Тим вытягивается во весь рост. Я продолжаю стоять у доски. Преподаватель как раз переключается на то, чтобы меня представить, а потом направляет к свободной парте. По тупому стечению обстоятельств она как раз в соседнем ряду от места, где сидит Азарин. За что?
Класс смотрит вроде с интересом, а вроде и с безразличием, понять сложно. Единственное, что явно читается у многих на лбу, это вопрос, откуда я знаю Тима. Для рыжеволосой девочки за первой партой это самый животрепещущий вопрос, судя по тому, как вытянулись ее губы и сузились глаза.
– Проходите, Громова, все на вас уже насмотрелись, – бурчит алгебраичка, и мне ничего не остается, как шагнуть вперед, в проход, куда уже вышел Азарин.
Мы сталкиваемся с ним нос к носу где-то на середине пути.
– Значит, я виноват? – хватает меня под локоть, не парясь о том, что мы в классе и за спиной стоит учитель.
– Дай пройти, – стараюсь говорить тихо, но при этом убедительно и самое главное – ровно. Голос не дрожит, а мое волнение остается только моим. Во внешнюю среду я его не транслирую.
– У вас там дом свиданий? – ворчит преподавательница, и класс начинает подхихикивать.
Я дергаюсь вперед, но Тим продолжает меня удерживать, начиная рассуждающе угрожать.
– Катюха у нас болеет, а это значит, в комнате ты пока одна, – он улыбается и запрокидывает голову, будто вот-вот разразится зловещим смехом. – Советую быть осторожной этой ночью.
Он проходит дальше, а я еще какое-то время зависаю в проходе, пытаясь скинуть оцепенение и наконец уже занять свое место.
Соприкоснувшись со стулом, поворачиваю голову, наталкиваясь на улыбку какого-то парня, взгляд которого моментально опускается к моим ногам. Свожу колени крепче и, прикрыв часть лица волосами, упираюсь взглядом в тетрадь, прекрасно слыша, как Азарин скребет маркером по доске, отпуская дурацкие комментарии по ходу решения.
– Всем приятного аппетита, – выдергиваю стул из-под стола с громким, мерзким звуком, будто веду вилкой по стеклу.
Данис кивает, а вот Громова вскидывает взгляд. Правда, смотрит при этом на Кайсарова. Делает вид, что моего появления даже не заметила, потому что продолжает ему что-то рассказывать. Ведь до этого они о чем-то весело болтали.
– …так что мое решение более быстрое.
Конечно, что еще могут обсуждать двое заучек.
– Но не всем подойдет.
– Согласна, Азарин вот и самое простое тригонометрическое уравнение сегодня не решил. Да?
И вот теперь смотрит на меня, причем с насмешкой. Знакомство с Даником на пользу ей явно не пошло. Хотя это же Ариша, и доходит до нее туго. Она до сих пор не поняла, что Кайсаров мой друг, а не враг.
– Я сейчас.
Данису звонят. Он встает из-за стола и выходит в коридор.
– И когда мы стали такими смелыми? – цепляюсь носком кроссовка за ножку ее стула, занятия закончились, поэтому с формой можно распрощаться, и дергаю на себя.
Громова ойкает и уже через пару секунд оказывается рядом со мной. Хорошо, что столы круглые.
– Хочешь, я открою тебе маленький секрет? – подаюсь к ней, и Арина сразу прилипает к спинке стула. Ожидаемо. – Он с тобой общается исключительно по Катькиной просьбе.
Она продолжает нагло улыбаться. Верить в себя, Арина, в твоей ситуации большая ошибка.
– С чего вдруг Кате кого-то просить со мной общаться? – картинно закатывает глаза.
– Потому что ты зажатая, пресная ботаничка, которую забьют тут в первый же день. Твои предки попросили нас тебя оберегать. Катька заболела. Кайсаров за ней второй год таскается и выполнит все, о чем она его попросит. Так что, если бы не Дан, ты сидела бы здесь одна.
Громова поджимает губы. Анализирует. Пытается не верить, но червяк сомнения уже завелся в ее умненькой голове. Время идет на секунды. Зрачки расширяются. Вижу, как окаменели ее плечи. Взгляд потух. Вызова там больше нет, скорее разочарование.
– Хорошая попытка, – выдавливает улыбку, – я почти тебе поверила. В следующий раз приложи чуть больше усилий.
Конечно, не поверила, именно поэтому вцепилась в край стола до побелевших пальцев и улыбаешься так, что скоро кожа на щеках потрескается. Не верю, Громова. За артистизм двойка. С натяжкой.
– Ты можешь думать что хочешь. Главное – помалкивай и не высовывайся.
– Иначе что?
Арина подается вперед. Наши взгляды сталкиваются. Чувствую запах ее духов и неосознанно рассматриваю лицо. Курносый маленький нос, большие круглые глаза в обрамлении пушистых темных ресниц. Открытые, честные, светлые, как и положено правильной девочке. Две светло-серые льдинки, которые готовы стереть меня в порошок.
Она тоже успела переодеться. Распустить свои светлые, немного вьющиеся волосы, а вместо строгой формы из брюк и пиджака надеть вязаное бледно-голубое платье длиной чуть выше колена. Сейчас она сидит, поэтому подол подтянулся вверх, оголяя ноги под темным капроном почти до середины бедра.
В горле становится сухо. Громова продолжает прожигать меня своими глазищами, а я понимаю, что не могу пошевелиться. Пауза затянулась и стала практически мхатовской. Нужно что-то с этим делать, срочно что-то делать.
Но я продолжаю молча на нее таращиться.
Ариша скользит рукой по столу, и я инстинктивно накрываю ее своей ладонью, читая в серых льдинках недоумение, смешанное с волнением.
Черт!
– Узнаешь, – отдергиваю руку. –
