Путь - Андрей Александрович Халиас

город – на священную реку, на берегах которой и приезжают умирать верующие. Считается, что если здесь умереть, и твое тело сожгут на берегу, то твоя душа очистится и ты навсегда покинешь этот мир страданий.

Я вышел из гестхауса и отправился в путь. Дорога была простой – нужное мне место было недалеко и заблудиться было сложно. Я шел и смотрел по сторонам, а смотреть было на что. Лишь только я свернул с дороги в сторону реки, как моему взору открылись вроде бы простые, но одновременно жуткие по своему назначению вещи – по обе стороны дорог на узких бордюрах лежали огромные, в несколько этажей высотой, охапки дров. “Для сжигания тел”, – догадался я.

Спустя несколько минут прогулки по этому зловещему складу запчастей для крематория дорога вдруг закончилась, и я наконец оказался на берегу реки. Берег был необычным – он был очень высоким, метров десять, на его вершине стояли здания, а от зданий, до самой воды, шла лестница с высокими ступенями. Была жара, и на ступенях почти никого не было, но все же то тут, то там, на лестнице сидели люди.

Сбоку, в небольшом отдалении, можно было заметить, что над соседними строениями возвышалась какое-то сооружение с трубой на крыше. Из трубы валил густой дым. Учитывая специфику места, в котором я находился, догадаться было нетрудно: идти мне предстояло именно в эту сторону. Так я и поступил.

Идти было бестягостно. После долгого пути от вокзала с двумя рюкзаками на теле, я оставил большую часть вещей в гестхаусе, и шел налегке. Усталости не было совсем, слабость и тяжесть остались позади, я был новым и отдохнувшим человеком, хоть и не отдохнул даже полчаса.

Я шел навстречу дыму, как вдруг заметил, что ко мне приближался какой-то человек, лет сорока, ухоженный и опрятный. Он улыбался.

– Привет! – Помахал он мне.

– Привет…

– Идешь смотреть на огонь?

– Куда ж еще…

– Тебе здесь нравится?

– Да, мне здесь очень хорошо. Чувствую… спокойствие. – Я не врал, чуть только мне стоило выйти на берег реки, как меня окутало очень уютное и спокойное чувство, похожее на то, которое испытываешь, забравшись после целого дня на морозе под теплый плед с кружкой горячего чая.

– Еще бы, это священное место! Но только здесь, на берегу реки. В самом городе ничего нет, он обычный.

– Это я уже заметил. В городе плохо, очень грязно и шумно. А здесь – другое дело.

– Это правда. Я приехал сюда издалека, хочу жить и умереть здесь. Для меня здесь центр мира.

Я улыбнулся. Человек улыбнулся в ответ.

– Ладно, не буду задерживать. Удачи на твоем пути!

– Спасибо. Вам тоже удачи!

И я двинулся дальше, в сторону дыма. Чем ближе я подходил, тем было очевиднее: я не ошибся, именно сюда и лежал мой путь.

Я подходил все ближе, и постепенно детали местной обстановки открывались моему взору. Над крышами зданий возвышалось то самое помещение с трубой. Снизу не было видно, что происходило внутри, но было очевидно – это крематорий. Внизу, под зданиями, как и везде на берегу реки, тянулись ступени, только не до самой воды – здесь, в этом месте небольшой кусок земли метров десять в диаметре отделял от воды кажущуюся бесконечно длинной лестницу, уходящую за горизонт.

На земле на настилах из дров лежали несколько фигур, покрытые яркими покрывалами. Возле одной из них стояли люди, человек десять. Они что-то обсуждали. Двое были наиболее активными – старик, видимо близкий родственник умершего, и человек с безразличным взглядом. “Сжигатель трупов”, – подумал я. Старик что-то с энтузиазмом объяснял сжигателю, а тот стоял отстраненно, не перебивая, но и не выказывая никакого интереса к происходящему. “Интересно, о чем такой человек вообще может думать, как он живет свою жизнь, счастлив ли он? Какие у него могут быть интересы?” – Задался вопросом я.

Тем временем переговоры закончились, старик перестал говорить и жестикулировать. Он стоял и потупленным взором смотрел в землю. Разговаривая со сжигателем, он видимо на несколько минут отвлекся от того, в каком моменте жизни находился, а момент был печальным. Это были похороны. И хоть в здешних местах отношение к смерти спокойное, но когда умирает кто-то близкий и дорогой тебе, хочешь не хочешь, а веселым быть не получится.

Тем временем сжигатель куда-то исчез, и я решил осмотреться. Я увидел небольшой помост с видом на кострища, и взобрался на него. С помоста все пространство вокруг было видно как на ладони. Сверху от меня, на ступенях, группами сидели мужчины. Они занимались абсолютно обыденными вещами: пили чай, читали газеты (чтение газет, впрочем, сейчас уже вряд ли можно назвать чем-то обыденным, это скорее редкость в век интернета), разговаривали друг с другом. Обычная жизнь бьет ключом. Обычная жизнь, если не учитывать башню с крематорием над головой да трупы, приготовленные к сожжению, под ногами.

Впрочем, людей, радующихся жизни на празднике смерти, мне не хотелось осуждать. Жизнь и смерть всегда рядом, и то, и другое абсолютно естественны. Каждый человек рождается, живет и умирает. И игнорировать этот факт нет смысла, даже наоборот: забывать о том, что ты смертен, не стоит никогда, иначе можно забыть, зачем ты вообще живешь.

Я видел много мест, где люди пытались делать вид, что смерти не существует, она где-то там, в кино и книгах, художественный вымысел. Люди в таких местах живут так, будто они никогда не умрут. И это меняет их жизнь в корне.

Зачем вообще думать о жизни, если ты бессмертен? Зачем пытаться понять, что важно, а что нет, если перед тобой бесконечность? Вечность хороша тем, что она бесконечна. В любой момент можно остановиться, подумать, посмотреть на свою жизнь и оценить, что ты делаешь правильно, а что – нет. Потратить полжизни впустую, на накопление богатств, например. А затем взять и все поменять, переоценить приоритеты, поменять ориентиры, принять правильные ценности. А то, что ты до этого полжизни прожил впустую – это не беда, времени-то у тебя бесконечность. Спешить некуда. Можно впустую потратить столько времени, сколько угодно, ведь твое время ничем не ограничено.

Люди в таких местах обычно стараются убрать любое напоминание о смерти из своей жизни и из жизни общества. Если с ветки упала мертвая птица – тотчас вызовут коммунальных работников, и те ее уберут. Умер домашний кот? Хозяйка выкинет его в мусорку, а детям скажет, что он убежал. И сама постарается как можно скорее забыть о том, что кот вообще существовал. Детям