Путь - Андрей Александрович Халиас

Смерть становится художественным вымыслом, ей придают форму игры, чего-то ненастоящего. Ее хоть отбавляй на телеэкране и в компьютере, но в ненатуральной, гротескной форме. Супергерой в блокбастере за два часа убивает полторы тысячи злодеев, отпуская остроты. “Они – злодеи, умирают только злодеи, я же не злодей”. Супергероя же никак не убить, хоть ты три раза разруби его на кусочки, он все равно окажется живым в конце кино. “Хорошие не умирают, а я хороший”. А вот показывают драму, где герои трагически умирают. “Ну это же драма, тут такие законы. Это кино для “поплакать”.

Стоит ли говорить о компьютерных играх, где смерть – это главная механика, развлечение. Ты убиваешь – получаешь очки, умираешь – получаешь штраф. Вот и вся ваша смерть. Просто игра.

Так и получается, что смерть всячески пытаются убрать из реальной жизни и сделать обычным развлечением, этаким элементом искусства, если хотите. И люди постепенно начинают забывать, что они вообще-то смертны. Что их время на земле ограничено, и что об этом вредно забывать.

Это и создает в жизни человека перекосы, когда он перестает даже думать о важном и просто начинает плыть по течению. Работа-дом-работа, и даже ни одной мысли в голове, зачем тебе это вообще надо.

Заработать денег? Ты работаешь на двух-трех работах, тратя все свое время на получение прибыли, и у тебя даже нет времени свои деньги тратить. Весь твой день – это работа и путь на работу и с работы. Пара часов в день – на удовлетворение потребностей, которые со временем тоже становятся чисто механическими. Никакой радости от еды, питья, физической активности, ты даже забыл уже, когда лежал на травке в последний раз (штаны будут грязными!) и смотрел на облака под звук шелеста листьев. Сон, еда нужны лишь для того, чтобы было больше сил работать.

Разве можно назвать это жизнью? Не жизнь, а существование, деталь от конвейера не может жить, она просто существует.

“Окей. Я зарабатываю деньги, чтобы передать их детям. Для своих детей я хочу все лучшее, лучшую жизнь, лучшее образование”. И ты сводишь опять всю свою жизнь к деньгам. Ты выражаешь любовь к детям в деньгах. Заботу о детях – в деньгах. Будущее детей – тоже деньги. Образование, в конце концов, это тоже деньги!

Конечно, такое мышление неправильное. Стоит быть реалистом, деньги нужны, хоть они и представляют собой зло, если не уметь ими правильно пользоваться. С деньгами твоя жизнь действительно будет комфортнее, и в этом ничего плохого нет. Но она будет комфортнее, а не счастливее. И сводить всю свою жизнь, все свои чувства к материальным ценностям, выражать все свои потребности через деньги – это большая ошибка.

Да, правильно говорят, “Лучше плакать в лимузине, чем в общественном автобусе”. Но лучше быть счастливым в автобусе, чем плакать в лимузине.

Ты говоришь о том, что за деньги дашь образование своим детям, и сделаешь тем самым их жизнь лучше, и это правда. Дорогое образование, как правило, более качественное, чем бесплатное. И образованный человек имеет больше шансов найти свое место в мире, хоть это и не гарантирует ему в жизни счастья. Никто же не спорит, что образование важно. Просто для качественного образования деньги – это не самый важный фактор, есть вещи и поважнее.

Доказанный факт: дорогое образование статистически лучше бесплатного. Тем не менее, не каждый выпускник дорогого университета будет умнее, чем выпускник бесплатного. А человек без образования, хоть и изредка, может дать фору обоим. Почему?

Мы живем в век информации. Информация доступна каждому, даже у бездомных есть выход в интернет. По большому счету, образование, за которое платят бешеные деньги, можно получить абсолютно бесплатно – все учебники, все лекции и другие материалы можно найти в открытом доступе. Просто нужно уметь искать, а главное – хотеть.

Умного человека от глупого, образованного от необразованного отличает мышление. То, как работает его голова, какие у него потребности. Если у человека есть потребность познавать, узнавать новое, то тут уж не важно, сколько денег его родители платят за образование. Когда человеку знания вбивают не молотком, а наоборот – он всасывает их с жадностью, ищет, находит и впитывает, – деньги здесь уже не важны.

Так может не будешь все упрощать и сводить к деньгам, а дашь детям то, что им нужно больше, чем деньги? Свою любовь, терпение, знания и опыт. Потребность получать знания и умение их получать.

Это сложнее, чем просто заплатить за учебу ребенка, и это потребует много времени и сил. Но разве это будет отягощать человека, который любит свое дитя? Наоборот, это вас обоих сделает счастливее. В отличие от механического зарабатывания денег, которыми ты затем будешь закидывать своего ребенка. Ему нужны не деньги, а любящий родитель. А тебя счастливым сделает время, проведенное с детьми, а не время, проведенное за заработком денег.

Внезапно мои мысли перебил громкий хохот. Я вздрогнул и огляделся. Внизу, на каком-то полуобгоревшем полене, видимо вынутом из костра, сидел грузный мужчина лет сорока пяти. Я присмотрелся. Мужчина был все-таки не грузным, он просто был очень широк в плечах. Наверное, всю жизнь занимался тяжелым физическим трудом. Его ноги были наполовину погружены в грязную, мутную воду священной реки. В руке он держал телефон. Он что-то внимательно слушал, периодически перебивая своего собеседника громким, даже громогласным хохотом, после которого из его уст следовала такая же громогласная хихикающая тирада, неприличного содержания, судя по всему, по крайней мере мне так казалось.

Буквально в метре от него лежало одно из тел, приготовленное к сжиганию. Как раз то, возле которого старик вел переговоры с работником-сжигателем. Около тела опять началось движение, было видно, что все приготовления были завершены, и дело оставалось за малым – разжечь огонь.

К телу подошел работник-сжигатель. В руке его горел факел. Он, особо не церемонясь, подпалил несколько деревяшек под трупом, и отошел. Огонь быстро взялся за сухое дерево и перекинулся на полотно, покрывающее умершего.

Все тела, которые лежали на земле, готовые к кремации, были покрыты красивыми тканями и декорированы цветами и различными украшениями. Но стоило только огню коснуться этого пышного убранства, как оно сгорало. Все неважное, временное и преходящее чернело, скукоживалось и превращалось в пепел, открывая неприглядность горящего человеческого трупа, который было призвано украшать.

Ткань, накинутая на труп, сгорела за считанные минуты. Лицо и очертания тела, скрытые за сгоревшими декорациями, начинали